Вторыми пришли боевики, часть из которых после инструктажа тоже отправилась на Равор-7, а часть осталась. Боевики поразили воображение Шини, о чем он шепотом сообщил Аквисту — вот это мощь, вот это сила! Кроме того, у боевиков было оружие, совершенно ни на что не похожее, а форма их…
— Это универсальная защита, — подсказала Девятая. — Если ее активировать, то боевик практически неуязвим. Ну, почти. Надеюсь, в этот раз она не понадобится.
Боевики были все, как на подбор, мужики, причем здоровенного роста, даже выше Первого, который и так казался немаленьким. Фадан смотрел на них с интересом и уважением, а потом, кажется, слегка загрустил — и в ответ на вопрос Аквиста, что случилось, сообщил, что ему стыдно.
— Тебе стыдно? Скъ`хара, но почему? — изумился Аквист.
— Потому что по сравнению с ними я — тарелка с жидким супом, — печально сказал Фадан. — Вон какие… А я…
— Не говори глупости, — возмутился Аквист. — Ну, сильные они. Подумаешь! Дело-то вовсе не в силе.
— А в чем? — удивился Фадан.
Аквист покраснел, и ничего не ответил.
…Последними прибыли ученые, и вот тут команде стало совсем уже интересно, потому что ученые эти были вовсе не рауф, а…
— Это люди, — ответил Первый на вопрос Бонни. — Хорошо, что успели собрать такую большую группу. Издалека шли, видимо, есть какие-то свои интересы.
— Люди? — переспросил Шини. — Это те, у которых только мужчины и женщины, да?
Первый кивнул.
— Подожди, подожди, — Фадан нахмурился. — У которых два пола, верно?
Бонни с всё возрастающим интересом разглядывала прибывшую группу.
— Какие у них девушки большие, — констатировала она. — Рост просто огромный!.. А глаза маленькие.
Шини сдавленно хихикнул, за что тут же получил от Фадана оплеуху.
— А у мужчин рост какой-то… — Аквист задумался. — Они какие-то… усредненные, что ли. Неправильно выглядит это всё.
— С их точки зрения неправильные как раз мы, — вздохнул Первый. — У их детей всего лишь двое родителей, воюют у них преимущественно мужчины, женщины физически сильнее наших. Но дело не в этом.
Рядом с Фаданом привычно появился Шеф, и попросил:
— Первый, если можно, воздержись пока что от подробностей. Не надо.
— А я думаю, что надо. Сам понимаешь, всякое случается.
Сеп тоже решил материализоваться, следом за ним появилась Ана.
— Мы трое — Ана, Шеф, и я — были при жизни людьми, — объяснил Сеп. — У людей, замечу, очень сильны предрассудки. Даже у весьма продвинутых. Поэтому я вас, команда, настоятельно попрошу о следующем. Дайте им понять, что в вашей группе отношения чисто дружеские.
— Зачем? — не понял Фадан.
— Если они поймут, что отношения семейные… могут возникнуть проблемы, — обтекаемо пояснил Первый.
— Но они дружеские и есть, — пожал плечами Бакли.
— И очень хорошо, — кивнул Шеф. — Дальше посмотрим, но пока что не надо никого из них посвящать ни в какие детали. Могут неправильно понять.
— Если бы дело было только в неправильном понимании, это была бы ерунда, — пробормотала себе под нос Ана. — Ладно, авось пронесет.
— Ничего не понимаю, — пожаловался Фадан.
— И не надо пока, — твердо ответил Шеф. — Просто запомните, все. Вы друзья. И не более того. Никто ни с кем браки заключать не планирует, никто ни с кем не спит, — Бонни покраснела, — никто никому глазки не строит. Этого более чем достаточно.
— Ладно, — кивнул Аквист. — Думаю, это будет не трудно.
* * *
Вера закрыла блокнот.
— По-моему, Ита слегка заносит, — резюмировала она.
— А, по-моему, нет, — покачал головой Витька. — Ничего принципиально нового он не изобрел, но, кажется, ему…
— Ему грустно, — Вера вздохнула. — Неужели из-за нашего отъезда?
— Думаю, что не только поэтому, — Витька задумался. Потянулся, выпрямляя затекшую от долго сидения спину, зевнул. — Он когда-то говорил мне… как же это было-то… он говорил, что, по ощущению, прожил не одну жизнь, а несколько. Может быть, ему грустно из-за того, что очередная жизнь заканчивается?
— Никогда не думала об этом так. Мне всегда казалось, что жизнь продолжается, но при этом делится на какие-то этапы, — возразила Вера. — Не слишком ли он категоричен?
— Не знаю, — пожал плечами Витька.
Закатное солнце подсвечивало Веркины волосы, и они сейчас сияли, словно золотые. Засмотревшись на это красно-рыжее золото, Витька вмиг позабыл про всё — и про книгу, которую они сейчас читали, и про отъезд, и даже про маму, а ведь маме нужно было бы позвонить, и сказать про сроки отъезда, и…
Верка, однако, не забыла.
— Вить, пойдем домой, — попросила она. — Мама, конечно, не убьет за отсутствие, но и рада не будет. А мне еще надо вещи собирать.
— Ты уже собираешься? — удивился Витька. Он еще и не начинал.
— Конечно, собираюсь. И Дарья собирается. Очень не хочется забыть что-то важное.
— Жизнь, — вдруг произнес Витька.
— Что? — не поняла Вера.
— Не забыть жизнь, — пояснил он. Поднялся, подал Вере руку, она тоже встала. — Никак нельзя забыть свою жизнь… дома. Вот только сомневаюсь, что она поместится в чемодан.
5
Легенда о пропавшей галактике
Прогулочный катерок неспешно шел по Москва-реке вверх; до Киевской было еще порядочно (сели они в Печатниках), и делать оказалось совершенно нечего. Мороженое, которое притащил Скрипач, уже съели, липкие бумажки от него выбросили, смотреть по сторонам быстро надоело.
— Может, по пиву? — предложил Скрипач.
— Фэб убьет, — меланхолично отозвался Ит.
— За что это?
— За пьянку.
— Одна бутылка — это не пьянка, — возразил Скрипач. — И потом мы, кажется, никому и ничем не обязаны. Одно дело, если бы мы были на работе. Но сейчас…
Ит задумался. А ведь и верно.
— Тащи своё пиво, — решительно сказал он. — И картошку прихвати, если будет.
По счастью, в буфете нашлось всё — и холодное пиво «Колос», и «Картошка московская», в хрустких маленьких пакетиках. Сели на корме, и, по словам Скрипача, предались «разврату»: принялись со вкусом за неполезное пиво с еще более неполезными чипсами.
— Какая гадость, — с восхищением заметил Скрипач, запуская руку в пакетик с картошкой.
— Невероятная, — поддержал Ит, отхлебывая пиво. — Слушай, сколько мы с тобой пиво уже не пили?
— Года два, как минимум, — Скрипач задумался. — Может, и больше.
— Больше, — уверенно сказал Ит, ставя бутылку рядом с собой, и тоже открывая картошку. — Кажется, года четыре.
— И снега мы четыре года не видели, — Скрипач тоже отхлебнул пива. — И еще черти сколько не увидим.
— Ну, не знаю. Давай напросимся на Сод, что ли, — предложил Ит. — В программе он вроде бы есть.
— До Сода нам пока, как от земли до неба, — тяжело вздохнул Скрипач. — Сперва Сибирь, потом Франция, потом плато. А потом — как выпустят.
— Выпустят, — уверенно ответил Ит. — Слушай, может, повторим?
— Пиво-то? — прищурился Скрипач. — А давай.
За вторым пивом Скрипач изъявил желание посмотреть, что там Ит нового накропал в своем блокнотике. Сначала Ит отнекивался, пытаясь соврать, что забыл сегодня блокнот дома, но с враньем ничего не вышло — оказалось, что Скрипач видел, как блокнот Ит утром сунул в свою сумку. Ничего не поделаешь — Ит вытащил блокнот, отдал Скрипачу, и тот зашелестел страничками.
— Глава пятая… ох и ни фига себе! Ит, ты чего, прикончил в ней Романа?! — с удивлением спросил Скрипач.
— Ну… да, — Ит отвернулся. — Знаешь, я всё понимаю, но так с женщинами не поступают.
— …сказал гермо, — хмыкнул Скрипач. — Хотя ты прав. Свин он редкостный… ой, умора! «Челочка»!.. Хорошо ты его…
