— Мне по большому счету плевать на мир, — признался Лютер. — Я доволен им, когда окружение не слишком мне мешает. Но когда мое сердце забилось, я будто снова стал его частью.
Он вспомнил, как плыл по ночному озеру, и звезды дрожали на воде, и сам он был как крохотная песчинка в бесконечном космосе. От этого щемило в груди — там, где предполагалось быть его бессмертной душе.
О некоторых физических функциях, вернувшихся к нему после поцелуя, он решил пока умолчать — слишком откровенно для первого свидания. Хотя Джессика советовала ему гнать во весь опор, отбросив лишние хождения вокруг да около.
— А почему ты укусила Криса? — спросил он. — Часть любовных игр? Самозащита? Или ты испытываешь жажду, которую не можешь заглушить?
— Я что, на допросе? — с вызовом произнесла Рокси.
— Это и правда важно для следствия, — надавил Лютер. — Уж поверь, я точно не стану тебя осуждать.
Она усмехнулась и слегка расслабилась.
— Я не знаю, Лютер. На меня что-то нашло. Мы целовались, играла приятная музыка, и все шло просто идеально. А потом у Криса будто тормоза отказали. Но поцарапал он меня не так уж сильно, кстати. И я тоже сорвалась. Может, это связано с моим даром? Вроде как включились инстинкты самосохранения, как у супергероя.
— Ты ведь говоришь, что он лишь слегка тебя поцарапал, — напомнил Лютер. — От чего же ты защищалась?
— Есть еще одна версия, — пробубнила Рокси, отчего-то глядя мимо него. — Она довольно странная, но все же…
— Я весь внимание. Боюсь, простая версия нам не подходит. Не тот случай.
— Вдруг мой дар зависит от того — девственница ли я, — выпалила на одном духу Рокси, устремив на него пытливый взгляд.
Лютер же только порадовался, что на нем солнечные очки, а способность сохранять невозмутимость отточена до совершенства веком не самой простой жизни.
— Думаешь? — только и смог сказать он.
— Да, — приободрилась Рокси и, подавшись к нему, прошептала. — Женская невинность в мифах и легендах — это почти как ценный артефакт. Вроде волшебного меча. Или там, магического шара. Подсознательно я понимала, что потеряю не только девственность, но и свой дар, и потому отчаянно защищалась.
Рокси отпила апельсиновый сок, который поставила перед ней официантка, и облизнула губы. Лютер вздохнул, побарабанил пальцами по столу.
— У меня тоже есть наблюдение, которым я готов с тобой поделиться. Дерек Тосси сказал, что в последнее время Анна была слишком горяча в постели.
Рокси тут же покраснела.
— Не думаю, что я хочу это слышать…
— Я не придал его словам особого значения, но, быть может, речь шла именно об укусах? — предположил Лютер.
— Моя мама тоже была… как я? — поняла Рокси.
Лютер пожал плечами.
— Я так и не понял, кто ты. Уж прости, но классификации «цветочница» нет в системе бюро. Но если твоя мать была такой же, то девственность ни при чем.
Тем более в его планы вовсе не входит оберегать ее невинность. Нет, он будет тем героем, что достанет волшебный меч из камня, добудет золотое руно, пройдет лабиринт и заберет сокровище.
Официантка принесла равиоли, поставила тарелку перед Рокси и одобрительно глянула на непочатый стакан пива.
— Однако меня настораживает тенденция, — продолжил Лютер, когда женщина отошла. — Изменения в человеке, а потом смерть. Твоя мать, Луиза…
— Я буду следующая? — нахмурилась Рокси.
— Не будешь, — заверил он. — К слову, Крис тоже в зоне риска. Но вампир лишь укусил его, не став убивать. Быть может, это потому, что он — оборотень? У них кровь так себе на вкус, горчит.
Рокси вытаращила глаза, так и замерев с розовой вилкой в руке. А Лютер вдруг вспомнил розовые когти мамаши Криса, которыми та размахивала перед усами шефа о’Коннела. Надо бы присмотреться к ней поближе: она не похожа на оборотня — те пышут жизнью, но вампир — почему бы нет?
— Крис обратился недавно, — продолжил Лютер. — Значит, он не урожденный альтернативный, а новообращенный. Иначе бы оборот произошел еще лет в двенадцать.
По-хорошему, он должен поставить бюро в известность о том, что происходит в Танороке. Но делиться драгоценной Рокси ему не хотелось ни с кем.
— Может, у нас тут аномальная зона? — предложила она. — Какое-нибудь индейское кладбище.
Телефон зазвонил, но Лютер, глянув на экран, отклонил вызов.
— Твой психолог снова названивает, — заметила Рокси.
— Я сказал, что испытываю сильную тягу сорваться. Она за меня переживает.
Рокси недоверчиво хмыкнула.
— Так скажи ей, что ты больше не в завязке. Ты ведь уже сорвался, с Тришей.
— А хотел — с тобой, — признался Лютер.
— Хотел? — переспросила она.
— Теперь все иначе, — ответил он и, потянувшись, погладил ее руку кончиками пальцев — надо ведь наконец напомнить, что они тут на романтическом свидании, а не на совещании по делу Паркер. — На тебя у меня совершенно другие планы, Рокси.
Вместе с чеком официантка тайком сунула ему брошюрку об обществе анонимных алкоголиков и, забрав пиво, к которому он так и не притронулся, одобрительно похлопала по плечу.
Лютер отвез Рокси домой, довел до двери и остановился. Звезды тревожно дрожали, и вокруг было совсем тихо…
Подозрительно тихо — ни сверчков, ни птиц.
Можно попросить Перси разузнать, не менялся ли маршрут миграции перелетных птиц, или не было ли внезапного сокращения популяции диких животных — те всегда чуют, когда рядом селится хищник крупнее, но это уже лишнее. Последние сомнения исчезли, когда Лютер увидел след от зубов на шее Криса.
Вампир был здесь. Затаился перед последним прыжком.
— Что ж, спасибо за интересный вечер, агент Фосберг, — сказала Рокси, повернувшись к нему, и опустила букет, словно убирая между ними преграду.
— Думаю, нам все же не стоит сегодня целоваться, — задумчиво произнес Лютер, прислушиваясь к тишине, ватным колпаком накрывшей город.
— В смысле? — нахмурилась Рокси.
— Нападение Криса, — пояснил Лютер. — Вампир бросился защищать свои охотничьи угодья. Следующей жертвой можешь стать ты. А живым я слабее, чем в обычном состоянии. Хотя смотря что считать слабостью. В философском смысле осознание конечности жизни придает очень сильную мотивацию выжить. Иногда это важнее чем преимущество в скорости или силе.
— Я удивилась, что ты считаешь поцелуй обязательной частью программы, — сердито пояснила Рокси. — Это вовсе не обязанность.
— А ты целовалась еще с кем-нибудь? — поинтересовался он. — Кроме Криса. У меня есть версия, что наш вампир каким-то образом запустил свое сердце, поэтому я его не чую.
— И ты думаешь, я его прячу в шкафу, как любовника, и целую за твоей спиной? — сварливо спросила она.
— А ведь это идея, — протянул Лютер. — Рокси, нам придется кое-что проверить.
— Что?
— Поцелуй — это по сути что? Обмен жидкостями.
— Вот теперь я точно не поцелую тебя, Лютер, — покачала она головой и уткнулась в букет роз, вдыхая их сладкий аромат.
— Если так действует твоя слюна, то кровь — тем более. Вдруг вампир присосался к тебе как клещ, а ты и не знаешь? Он может стирать тебе память после каждого укуса.
— И ты думаешь, я не заметила бы следов?
— Он может раз за разом кусать в одно и то же место, — ответил Лютер. — Я бы хотел тщательно рассмотреть тебя, если не возражаешь.
— Возражаю, — категорично заявила Рокси. — А я могу как-нибудь отозвать разрешение заходить в дом?
— Рокси, это часть расследования!
— Спокойной ночи, агент Фосберг, — выпалила она. — Если вы вообще спите.
— Нет, — ответил он. — Но ты можешь спать спокойно. Я прослежу.
Она глянула на него и ушла в дом, сердито хлопнув дверью, а Лютер вернулся в машину и достал телефон, мигающий значком непрочитанных сообщений. Джессика сердилась, что он сбрасывает ее звонки, а Триша прислала еще одно ню, куда откровеннее прежнего.
— Я не мог принять звонок, — сказал он, дождавшись ответа. — Был занят расследованием.
