— Все вроде бы в порядке. Давление норма, остальное тоже. Но я не врач, и уж точно не акушер.
— То есть вы считаете, ее надо везти в больницу? — спросила Люси.
Санитар нахмурился. Его сомнения были понятны. Если он скажет «нет» и ошибется, с него шкуру спустят. Но тут хватало настоящих пострадавших, и если он вместо раненого заберет меня из простой предосторожности, а здесь кто-нибудь погибнет без помощи, мало ему тоже не покажется.
Люси решила искать поддержки у Дойла и Холода:
— Скажите ей, что ей надо ехать в больницу. Они переглянулись, потом Дойл чуть кивнул, словно говоря: «Вперед», и Холод сказал:
— Мы не указываем Мерри, что ей делать, детектив. Она наша принцесса.
— Но она ваших же детей носит!
— Это не дает нам права ей приказывать.
Дойл добавил:
— Полагаю, вы поймете нас лучше других, детектив Тейт.
Она недовольно посмотрела на обоих и вернулась ко мне:
— Ты даешь мне слово, что ты не падала сама и на тебя ничего не падало?
— Даю, — сказала я.
Она набрала воздуху, медленно выдохнула и кивнула, решившись.
— Хорошо. Так и быть. Отстаю от тебя. Если из вас никто не чешется, с какой стати я тут дергаюсь?
Я улыбнулась:
— Потому что ты мой друг, а друзья всегда беспокоятся друг о друге.
Она явно растерялась, чуть ли не смутилась, но потом широко улыбнулась:
— Ладно. Езжайте, развлекайтесь уже без приключений.
Дойл протянул мне руку и помог встать, хотя я могла бы обойтись без помощи. Мои стражи оба вели себя спокойней, чем Люси, но они-то были со мной все время. Они знали наверняка, что со мной ничего не случилось, и все же относились ко мне внимательней, чем раньше. Это одновременно умиляло и слегка раздражало, и боюсь, что с течением времени умилять будет все меньше, а раздражать все больше. Но это забота еще дальняя. А сейчас мы можем наконец отправиться на пляж, и солнце стоит еще высоко, и это хорошо.
Санитар спросил:
— Я здесь еще нужен?
— Нет, — сказала Люси. — Забирай кого-нибудь с кровотечением и езжай.
Он улыбнулся, явно повеселев, и заторопился к тем, кому на самом деле нужна была госпитализация.
— Я к вам приставлю патрульных — проводить до машины. — Люси кивнула на журналистов, толпившихся за желтой лентой и переносными барьерами. Пострадавшие папарацци теперь сами стали сюжетом для репортажа. Интересно, насколько им нравится оказаться перед объективом, а не за ним.
— Они за нами и на пляж потащатся, — пробурчал Холод.
— Попытаюсь от них оторваться, — предложила я.
— Нет! Только не при мне, — быстро сказал Дойл.
Даже Люси заметила, как он переполошился.
— О, так высокий опасный красавец все еще боится самых обычных машин? — сказала она мне.
Я улыбнулась и покачала головой.
— Я предпочитаю лимузин, там хотя бы дорога не так хорошо видна.
Люси тоже улыбнулась и покачала головой:
— Знаете, Дойл, а вы мне больше нравитесь из-за этой мелкой фобии.
Он недоуменно нахмурился и, наверное, что-нибудь ответил бы, но у нее зазвонил телефон. Звонок оказался срочный и она подняла руку, прося нас подождать, послушала, потом спросила:
— Ты не шутишь?
Но по ее тону было ясно, что дело там не шуточное.
— Как? — спросила она, потом добавила: — Толку от твоих извинений.
Она нажала кнопку и выругалась себе под нос — тихо, но с чувством.
— Что случилось? — спросила я.
— Пока мы тут разбирались, наша свидетельница сбежала. Ее не могут найти.
— А когда?..
— Он не знает. Когда часть полицейских ушла сюда, фейри из свиты Джильды расхрабрились и стали возникать, а когда их утихомирили, свидетельницы на месте не было.
Я заметила, что она намеренно не называет имени Паслены на публике. Весьма необходимая предосторожность, когда расследуешь убийство, связанное с магией: никогда не знаешь, кто и как сумеет тебя подслушать.
— Прости, Люси. Если б тебе не пришлось мчаться нам на помощь, этого бы не случилось.
Она сердито глянула на стайку папарацци, которые не пострадали и ждали теперь допроса под присмотром полицейских.
— Если б тебя не осадили эти стервятники, тебе не нужна была бы помощь.
— Боюсь, что тебе даже обвинить их не в чем, сказала я.
— Что-нибудь найдем, — злобно пообещала Люси. Злость была вызвана скорее бегством Паслены и перспективой объяснять боссу, как она в это время спасала принцессу фейри от страшных репортеров, но папарацци оказались удобной мишенью для срыва злости. — Все, езжайте на свой уикэнд. Я займусь этой гоп-компанией, а вам выделю сопровождающих машины. У «Фаэля» стоит несколько наших машин, они проследят, чтобы за вами никто оттуда не увязался, но если вас будут ждать где-нибудь на расстоянии… — она пожала плечами, — боюсь, я уже ничем не помогу.
Я поймала ее руку:
— Спасибо за все, и прости, что из-за нас тебе влетит.
Она улыбнулась, хотя не слишком весело.
— Выживу. Езжайте на свой пикник или что там у вас намечено. — Она повернулась идти, но тут же наморщила лоб, шагнула к нам ближе и спросила: — А как нам в городе под названием Лос-Анджелес найти личность в четыре дюйма ростом?
Вопрос интересный. Но ответу меня был, к счастью.
— Она даже для феи маленькая, а значит, не переносит техники и металла. Ищите ее в парках, на пустырях, в лесополосах — в уголках вроде сегодняшнего места преступления. Ей, чтобы выжить в городе, нужна природа.
— А к какому цветку она привязана? — спросил Холод.
— Не знаю, — ответила Люси.
— Хорошая мысль, — сказала я Холоду. — Это стоит выяснить, Люси, потому что ее цветы будут ее привлекать. Некоторые из цветочных фей настолько привязаны к своим цветам, что погибают, если вымирает их вид растений.
— Боже мой, так вы должны быть ярыми защитниками природы, — сказала Люси.
