— Эволюционное шулерство, — сухо заметила Келли.
Рубен не уловил напряжения в ее голосе.
— Как и большинство двуногих хищников, они обладают укороченными передними конечностями и выступающей вперед головой, а равновесие удерживают при помощи толстого хвоста, которым также подают знаки друг другу. Они охотятся на самых крупных травоядных, гигантелоп, — результат еще одного эксперимента — и питаются только сочным, богатым белком мясом.
— Зачем тогда охотиться на людей? — спросила женщина.
— Они могут напасть случайно, даже на шимпанзе. Проникнув на территорию станции, они искали взрослых, не детей — очень выборочная стратегия.
Келли передернуло.
— Вы смотрите на это весьма… отстраненно.
— Я биолог.
— Я даже не подозревал, что это может быть так интересно, — сказал Леон, чтобы развеять мрачные предчувствия жены.
Рубен снова просиял:
— Но не так захватывающе, как высшая математика, уверен.
Губы Келли скептически скривились.
— Вы не возражаете, если гости приносят с собой оружие?
В голове Леона забрезжила идея насчет шимпанзе — способ использовать их поведение при построении простой игровой модели социоистории. Можно привлечь статистику передвижений стай, результаты исследований реакции обезьян на резкие изменения окружающей обстановки.
Он обсудил это с Келли, и она кивнула, но под внешним согласием таилось беспокойство. После слов Рубена женщина стала постоянно выражать недовольство степенью безопасности. Леон напомнил ей, что это она раньше настаивала на том, чтобы он совершал больше погружений.
— Мы в отпуске, помнишь? — не раз повторял он.
Ее косые взгляды дали ему понять, что жена не купилась на его рассказы об игровой модели. Она считала, что ему просто нравится резвиться среди деревьев.
— В душе ты так и остался деревенским мальчишкой, — хмыкала она.
Так что на следующее утро он пропустил запланированный поход к стадам гигантелоп. Он отправился прямиком к отсекам погружения и скользнул в своего шимпанзе. «Чтобы выполнить кое-какую важную работу», — сказал он себе.
Шимпанзе спят на деревьях и большую часть времени проводят в вычесывании друг друга. Удачливый «парикмахер» добывает себе угощение — клеща или вошь. В больших количествах эти насекомые пьянят — в них содержится какой-то едкий алкалоид. Леон подозревал, что осторожное распутывание его шерсти (этим занималась Келли) — действие жизненно необходимое, поскольку так поддерживается гигиена шимпанзе. А еще оно определенно успокаивало Япана.
И вдруг его озарило: шимпанзе оглаживают друг дружку вместо «разговоров». Они издают звуки только в кризисных ситуациях и в возбужденном состоянии: в основном это возгласы, связанные с совокуплением, едой или самозащитой. Обезьяны как люди, не способные облегчить душу в беседе.
А облегчение им необходимо. Суть их общественной жизни напоминает человеческое сообщество в условиях стресса: под гнетом тирании, в тюрьмах, в уличных бандах. Несмотря на зубы и когти, они поразительно похожи на людей в стесненных обстоятельствах.
Но наблюдается здесь и «цивилизованное» поведение. Дружба, скорбь, участие, товарищество тех, кто вместе охотится и охраняет территорию. Их старики морщинисты, лысы, беззубы, и все же о них заботятся.
Их инстинктивное знание поразительно. Они в курсе, как соорудить постель из листьев высоко на дереве, когда опускаются сумерки. Они умеют карабкаться, цепляясь не только руками, но и ногами. Они чувствуют, плачут, печалятся — не способные к анализу своих горестей, не в силах выразить их словами, что помогло бы справиться с эмоциями, смягчить их. Вместо этого эмоции преследуют их.
Сильнее всего голод. Шимпанзе находят и едят листья, плоды, насекомых, даже довольно крупных животных. Они любят гусениц.
Каждый миг, каждое открытие погружало Леона глубже в Япана. Он начал ощущать малейшие колебания и крены разума шимпанзе. Медленно, но верно человек обретал контроль над животным.
Этим утром самка нашла большое дерево и начала колотить по нему. Пустой ствол бухал, как барабан, и вся группа принялась дружно стучать, дико ухмыляясь производимому шуму. Япан присоединился к ним, и Леон почувствовал, как омыла его волна радости — он пропитался ею.
Позже, после сильного ливня, они подошли к водопаду, повисли на лианах и закачались между деревьями — над бурлящей пенящейся водой, визжа от радости, кувыркаясь и прыгая с лианы на лиану. Точно малыши на новой детской площадке. Леон заставлял Япана делать немыслимые развороты, безумные кульбиты и нырки, самозабвенно толкал его вперед — к восхищению остальных шимпанзе.
Порой шимпанзе овладевали упрямство, раздражительность и жестокость — все это ярко проявлялось в спаривании с доступными самками, в составлении вечной иерархии подчинения и особенно в охоте.
Успешная охота породила чудовищное возбуждение — объятия, поцелуи, шлепки. Когда стая спустилась покормиться, лес наполнился кашлем, визгом, гиканьем и фырканьем. Леон присоединился к суматохе, распевая и пританцовывая с Шилой-Келли.
В некоторых вопросах ему пришлось сдерживать свои чувства. Крыс они ели, начиная с головы. Черепа добычи покрупнее раскалывали о камни. Сперва пожирался мозг, дымящийся деликатес. Леон сглотнул — метафорически, но Япан невольно отозвался на импульс — и продолжил наблюдать, подавляя неприязнь. Как-никак Япану нужно питаться.
При запахе хищников он ощутил, как шерсть Япана поднялась дыбом. Еще один острый аромат — и рот Япана наполнился слюной. Нельзя щадить пищу, даже если она все еще бегает. Вот вам эволюция в действии: те шимпанзе, которые выказали жалость в прошлом, ели меньше и оставили меньше потомства. И где они теперь?
Несмотря на всю невоздержанность шимпанзе, Леон находил их поведение до боли знакомым. Самцы часто дерутся, швыряют камни, участвуют в кровавых забавах, выстраивая свою иерархию. Самки «рукодельничают» и создают альянсы. Здесь торгуют благосклонностью и преданностью, здесь формируются союзы, здесь сильны родственные связи, здесь ведутся войны за территорию, здесь известны угрозы и показуха, жажда «уважения», интриги субординации, месть — таким обществом наслаждались многие люди, которых история называет «великими». В сущности, очень похоже на королевский двор. Далеко ли людям до того, чтобы сорвать одежды и условности и запрыгать, как шимпанзе?
Леон ощутил вспышку отвращения настолько сильного, что Япан вздрогнул и забеспокоился. Человечество должно отличаться от этого примитивного ужаса.
