порций?
– Именно такую и хочу, как и положено капитану, – заявил капитан.
– Ты бы не зарывался, Иоган, – заметил, подходя к ним, Скарафаджо, – ты хочешь получить за дело тридцать монет, хотя весь твой сброд не стоит столько.
– Мои ребята стоят пятьдесят монет за две недели, – заявил капитан Пруфф, – это проверенные люди.
– И где ты их проверял? – Роха откровенно смеялся. – В трактире?
– Подожди, Роха, – сказал Волков. – У меня всего сорок пять талеров, и других не будет. У вас, – он еще раз окинул взглядом людей Пруффа, – тридцать два человека. Дам вам сорок пять монет на всех. Это вместе с вашими порциями.
И тогда капитан отозвал его в сторону, чтобы никто не слышал. Волков поехал вслед за ним. Отойдя на нужное расстояние, капитан заговорил:
– Мне нужно двадцать два талера, а вам не требуется много людей. Предлагаю взять двадцать три человека, выберу лучших и уговорю их на талер.
– Выбирайте лучше местных, – чуть подумав, отвечал кавалер, – пусть все будут местные и пусть будет двадцать три, но скажите, что оплата последует только после дела. Вперед никто ничего не получит.
– Но мне нужно вперед, – заявил капитан.
– Никто ничего вперед не получит, – твердо повторил Волков.
– Мы можем оттуда не вернуться.
– А чтобы оттуда вернуться, вы будете делать все, что я вам скажу.
Волкову не нравился этот «капитан» и не нравились люди этого «капитана». Он готов был тут же распрощаться с ними, считая, что лучше вообще ехать без солдат, чем с такими. Но Иоган Пруфф, видимо, сильно нуждался в деньгах, поэтому сказал бойко:
– Вижу, вы твердый человек, именно такой нам и нужен, мы согласны.
Кавалер молчал, уж и не зная, радоваться тому или нет, раздумывал, как отвадить эту банду, и не придумал ничего лучшего, как подъехать к ним и заговорить:
– У меня на всех на вас будет всего двадцать три талера.
Он надеялся на то, что тут же солдаты начнут возмущаться, а может, и дерзить, но те только недовольно загудели. Поняв, что ничего не происходит, он продолжил:
– Ваш капитан отберет двадцать человек. И они пойдут со мной в чумной город. – На этот раз люди даже не гудели, стояли, внимательно слушали. – Идем в Ференбург. Заберем там мощи и отвезем их в Вильбург, на то епископ Вильбурга дал нам денег, а архиепископ Ланна свое благословение и даже выделил нам попа, – он сделал паузу и добавил: – Конечно, из тех, кого не жалко.
Солдаты оценили шутку, засмеялись, особенно громко и заразительно смеялся сам капитан. А Волков предпринял еще одну попытку распрощаться с этими наемниками:
– Если кто-то из вас надеется пограбить дома, даже не надейтесь. Я этого не допущу. Сразу – веревка. Если будет добыча, то все станем делить по солдатскому закону. Если кто-то надеется, что спрячет пару гульденов в зад, пусть молится Богу, чтобы я об этом не узнал, иначе он получит все ту же веревку и будет висеть и гнить, пока эти гульдены не вывалятся из него. Если кто-то ослушается или вздумает со мной спорить, веревки не будет, – он убедительно похлопал по мечу. – Все споры решаются по солдатскому закону, все претензии ко мне может высказывать или ваш капитан, или, если его убьют, выборный корпорал. Я беру вас на две недели и плачу вам один талер.
Он замолчал. Внимательно следил за солдатами. Те были явно не рады таким условиям, но никто не собирался уходить. А Волков так надеялся на это. Сам он уже не мог их отослать, это оказалось бы бесчестно.
– Кавалер, – наконец заговорил один из солдат, – так добыча там может быть?
– Добыча бывает в городе врага, Ференбург находится в земле другого господина, курфюрста Ребенрее, как ты думаешь, наш архиепископ воюет с этим курфюрстом?
Всем стало ясно положение дел, солдаты сбились в кучу, стали негромко совещаться, капитан подошел к ним, принял в совещании участие.
Волков, Роха и Ёган ждали. Наконец, поговорив, к ним подошли капитан Пруфф, солдат в рыцарском шлеме по имени Вшивый Карл и еще один старый солдат. Капитан произнес:
– Это, – он указал на старого солдата, – наш корпорал Старый Фриззи, это наш сержант Вшивый Карл, мы согласны, но с одним условием.
Волков подумал, что это шанс избавиться от всей этой банды, и внимательно слушал.
– Мы хотим, чтобы все причитающиеся нам деньги вы, кавалер, положили в дом Ренальди и Кальяри, чтобы в случае нашей смерти по прошествии месяца наши родственники могли их получить.
Это был прекрасный повод послать весь этот сброд к дьяволу. Кавалер оглядел солдат. Лица их были напряжены, а люди глядели на него, и молодые, и старые, и ждали его решения. И тогда он произнес:
– Это разумное условие. Я согласен.
Волков не мог ответить иначе. Он видел таких людей всю свою жизнь, это были солдаты, такие же, как и он когда-то, солдаты, что сидят без денег и которым нужно кормить свои семьи.
– И еще, господин, – заговорил Старый Фриззи, – мы с ребятами посовещались и просим взять всех, никого не выгонять, за ту же плату, за всех двадцать три монеты. Деньги нужны всем, господин, надеемся, что от одного мешка бобов вы не обеднеете, если еще двенадцать ртов пойдут с вами, а в бою, если случится, тридцать два человека получше двадцати будут.
– Пусть будет так, – согласился кавалер.
Теперь уже не было смысла торговаться, мешок бобов или два, какая разница. Он брал этих людей.
Пруфф повел своих людей в город, они уходили в хорошем настроении. А вот Волков не сказать чтобы был весел, он скептически смотрел им вслед. Видя это, Роха напомнил:
– Ты сам просил их привести.
– Я ничего и не говорю, – отвечал кавалер.
– Мог бы выгнать их к чертям. – Волков промолчал. – Добренький ты стал, – продолжал Роха.
– Ты говорил, что Пруфф дурак, не такой он уж и дурак оказался.
– Не волнуйся, он себя еще покажет, – заверил Скарафаджо. – Да где эти чертовы Хилли и Вилли?
– Кто? – не понял кавалер.
– Да эти два вчерашних сопляка, одного из них зовут Хельмут, другого Вильгельм, а, вон они плетутся, ладно, пойду, научу их пользоваться мушкетом. Может, успеют выстрелить хоть раз, прежде чем их прикончат.
Кавалер увидал, как из городских ворот вышли два мальчишки, тащивших мушкет, завернутый в тряпку, и какое-то ведро. Дожидаться их Волков не стал, поехал в город, при встрече с мальчишками кивнул им в ответ на их низкие поклоны.
Кавалер был невесел. Нет,
