Лум поёжился, Геометрис издал краткий рокочущий звук и оторопело дёрнулся на месте, Шера взглянула на Схазму, мечтая убить и сожалея, что не способна. Магнат почесал подбородок, его одутловатые щёки задумчиво надулись и спали. Ана молча смотрела на Фокса, и её лицо ничего не выражало, а волосы продолжали немыми каштановыми волнами лежать на плечах.
— Значит, это архаи, которые посеяли жизнь, — лапа Шеры совершила хватательный жест, выпустив пятёрку фазовых когтей. — И их дети, четыре цивилизации, которых они создали… для чего?
— Не создали, — возразила Ана. — А синхронизировали во времени. Эволюция вела эти расы каждую своим темпом и путём; они были обречены прозреть, развиться до своего предела и вымереть в разные времена, в одиночестве. Древние не могли спасти себя и дожить до появления потомков, но они решили дать шанс тем, кто шёл за ними. Каким-то образом они направили эволюцию: одним ускорили, другим замедлили. Чтобы все четыре расы пришли к разуму в одну эпоху, смогли встретиться и договориться.
— В чём же испытание? — напружиненное тело кошки было готово к моментальному прыжку, не важно, для атаки или защиты.
И словно ей в ответ над каждой из четырёх статуй по кругу появился сияющий синий знак. Нет, стоп, над каждой из пяти статуй по кругу. Место над головой Свийса, где сгусток воды пытался сложиться в фигуру, но так и не смог, тоже воссияло. Как и раньше, символы адаптировались для каждого смотрящего, так что Одиссей прочитал их интуитивно и легко:
Знак созидания у мордиал.
Переплетение красоты у иксарцев.
Пылающий символ войны или битвы у неизвестной расы.
Величественное знамение времени у сайн.
И будоражащий символ предела возможностей… и решимости преодолеть этот предел у С’харнов.
В воде прочертились сияющие линии, которые разделили круг на пять секторов, а над статуей архаев воссияла сфера отсчёта. Пятьдесят секунд, сорок девять, она медленно таяла, оставляя достаточно времени, чтобы принять решение.
— Выбирайте, какой путь вам ближе, — сказал Одиссей и шагнул в сектор сайн.
Никому из восьмерых и не требовалось пояснений, Ана первой вошла в сектор Мордиал, Геометрис вплыл туда секундой позже. Лум со страхом глянул на Фокса и мрачную громаду, нависшую у детектива над головой, и пробежал к иксарцам, в сектор красоты.
— Где ваша смелость, молодёжь? А как же бросить вызов вселенной? — саркастически осведомился Свийс, пыхнув из трубки, и бодро заполз в сектор C’харна.
— Хм, — Охотек подкинул в руках какой-то увесистый реликт, который выглядел, как маленький роскошный дворец из чистого гласиора, и пренебрежительно сунул его в карман. — Всё тлен, кроме времени.
И встал рядом с Фоксом.
Схазма скользнула вперёд, её нижние щупальца шуршали и волновались бахромой, а верхние гипнотически развевались, словно в глубине воды. Конечно, она выбрала битву.
Последней шагнула Шера. Шерсть на её загривке поднялась дыбом, инстинкт выживания протестовал против этого шага — ведь она знала, что в открытом сражении Схазма безоговорочно победит. Но Охотница была рождена, взращена и закалена, как боец. Сколько испытаний она прошла, сколько побед одержала, чтобы оказаться здесь. Всё, чем она являлась, не позволило Шере отступить. Она вошла в сектор битвы и встала рядом с сэллой, а та улыбнулась и качнула головой.
Последние секунды истекли, и секторы, в которых стояло по одному игроку, погасли, а те, где оказалось по двое, вспыхнули сильнее.
— Я не могу двинуться, — сообщила Ана.
Судя по спокойному тону, она заранее понимала, что так произойдёт, и просто информировала остальных. Одиссей даже не пробовал сойти с места, он знал, что поле Древних приковало его к сектору. Всем было ясно, что они голосуют, каким именно станет следующее испытание — и сейчас тройная ничья. Значит, голосовать смогут лишь двое оставшихся.
— Лум, Свийс, решение за вами, — озвучил детектив.
Над архаем вспыхнула новая сфера: двадцать пять, двадцать четыре…
— Только не битва! — ваффу всплеснул руками и мягкими щупами и быстро перебежал в сектор созидателей-мордиал.
Свийс замер, колеблясь.
— О чём вы задумались, профессор? — удивился Лум. — Ситуация в нашу пользу, один шаг, и будет что-то созидательное!
— Творчество не моя сильная сторона, — покачал головой крулианец. — А в отличие от вас, восторженный молодой этноид, я хочу победить в играх, а не проиграть.
Змей делал выбор между боем и временем, но любой из них привёл бы к новой ничьей.
— Если будет бой, мы проиграем сэлле! — воскликнул Лум. — Разве вы хотите с ней столкнуться?
— Ты вроде тоже учёный, а думаешь не головой, — прошипел Свийс. — Всё это время Древние защищают нас друг от друга, и даже эта маньячка не в силах преодолеть защиту. В каждом испытании, где мы сталкивались друг с другом, игра давала нам инструменты. Здесь будет так же, мне не придётся драться своими хилыми руками.
— Но когда падала планета…
— Это было не испытание-бой, а испытание-свобода. Просто она, — раздвоенный хвост указал на Схазму, — выбрала всех убивать. Я думаю… Нет, уверен: для испытания-боя нам дадут равные шансы. Какое-нибудь оружие Древних, или мы все превратимся в совершенно одинаковых по силе существ. Что-то в этом духе, ясно?
Лицо ваффу неуверенно скривилось, он явно опасался, что профессор окажется неправ.
Осталось меньше семи секунд. Свийс расплескал воду, торопливо скользнув к Схазме и Шере, в итоге в секторах Войны и Созидания было по трое. Фокс ощутил, что может двигаться.
— Решать вам, мистер читер, — сварливо сказал змей. — И вам, мистер богатей.
Возникла новая сфера: десять, девять…
— Я подумал, что бой мне на руку, — пожал плечами квинтиллиардер. — Если змей прав, то исход испытания решит стратегия и расчёт, а с этим у меня всё в порядке. Ну а если не прав, то меня эта тварь не смогла убить, как ни старалась.
Он пружинисто шагнул в сектор войны.
Оставалось три секунды. Фокс мог уравнять голоса и привести ситуацию к новой ничьей, если бы выбрал созидание. Он даже почувствовал мимолётный интерес посмотреть, что в такой ситуации предпримет система. Но при абсолютной ничьей решение мог принять слепой случай, и эта мысль Одиссею совсем не понравилась.
— Мы на Планете судьбы, — сказал он. — Давайте творить её сами.
И шагнул туда, где уже стояли четверо. В бой.
Синие линии вспыхнули и угасли, чёрные статуи с сокрушительным рокотом содрогнулись, потеряли форму и потоками рухнули вниз. Вода взволновалась, забурлила, и крупные, хваткие волны разнесли восьмерых по кругу. Напряжение заполнило каждого, все понимали, что в следующий тур пройдут четверо, а остальных ждёт… в лучшем случае, конец игры.
Символ выбора вспыхнул над головой Схазмы, а символы вопроса над головами остальных. Выбор соперника, понял Фокс. И раз сэлла была первой, кто шагнул в выигравший сектор, ей дали право первого выбора, с кем сражаться.
— Мой маленький враг, — сказала Схазма с неуловимым оттенком сладострастия, от которого становилось неприятно. — Ты думаешь, что защищён своей бездонной сумкой луковых полей и обвесом из погремушек. Давай я покажу тебе, что такое жизнь.
Её щупальце с тихим чавканьем сформировалось в коротенькую руку с толстыми пальцами, которая указала на дельца — и обоих связал бледный синий луч. Теперь символ выбора вспыхнул над головой Шеры, а вопросы над головами тех, кто ещё не был определён.
Охотница сделала шаг вперёд, ей сосредоточенный взгляд обежал каждого из оставшихся противников. Лум испуганно сжался.
— Ты слишком слаб, — качнула головой кошка, не пытаясь оскорбить, а констатируя факт. — Если змей ошибается, то в драке с тобой нет смысла.
Её взгляд скользнул по Одиссею со Свийсом и отверг их по тем же причинам. На секунду задержавшись на Геометрисе, она напряжённо мотнула хвостом. Слишком странный, неизвестность опасна.
