обычно бывало, автомат перегревался в самый неподходящий момент. Он столкнулся лицом к лицу с Василием, который был одет в форму младшего лейтенанта. От такой неожиданности оба мужчины замерли, недоверчиво глядя друг на друга.
— Иван? — не поверивший своим глазам, Вася опустил винтовку, — Что ты здесь делаешь?
— Я… — нужные слова никак не шли бывшему полицейскому на ум. Да и что он должен был сказать этому юному офицеру. Что он предатель, который при первой же удобной возможности переметнулся на сторону врага? Что он борец за правду, свободу и все хорошее, что только может быть в этом мире? Очень странно говорить такие речи, когда на твоих руках кровь, а сами они сжимают автомат.
Сзади послышался топот сапог, из-за угла появилась Равенна.
— Не стреляй! — только и смог выкрикнуть Иван, когда та, вскинув свой револьвер сделала три выстрела, заставших младшего лейтенанта врасплох.
Человек осел, выронив из рук бесполезную ныне винтовку, та с глухим звуком ударилась об деревянный пол, прикрытый ковром. Тонкими, почти что детскими пальцами, то сжимая края смертельной раны, пытаясь остановить кровь. Иван отбросил автомат и кинулся к умирающему Василию.
— Иван, — хрипел он, с каждым словом уходила его короткая жизнь, — Как же… Иван…
Струйка крови катилась по его щеке, слова становились все неразборчивее, теряясь в бульканье. Василий тихо плакал, не ожидая, что встретит сегодня смерть и что она предстанет пред ним в виде бывшего сослуживца. Он вздохнул последний раз, а на губах так и застыли слова обвинений, а на лице гримаса боли, непонимания и страха.
Ивана привела в чувства Равенна, хлопнув его по плечу и протягивавшая брошенный автомат. Оставив тело Василия позади, они продолжили восхождения к телеграфу.
Через полчаса все было кончено. Олег с Ярославом остались наводить порядок и транслировать зашифрованные сообщения в другие города. Им тут же посыпались ответы. Весь юг уже был под контролем коммунистов, оставался только центр — где располагался Новград и северные области, граничащие с Асторией.
Он сидел на крыльце телеграфной станции и плакал, кусая кулак в исступлении, уткнувшись в плечо Равенны. Она не знала, как себя вести, а поэтому просто постоянно предлагала Ивану закурить и гладила того по голове. Наконец, он убрал руку девушки, вытер остатки слез, встал и подал ей руку.
— Нужно быть сильным, — наконец выдавил он из себя, — Он сам встал у нас на пути. Это лишь следствие второго порядка.
Весь центр города был перекрыт баррикадами. На их вершинах стояли станковые пулеметы, не подпускающие никого на расстояние до 300 шагов, прижимая к земле шквальный огнем. Рассредоточившись по сторонам улицы, прячась за углами зданий, маленькие группки людей продвигались перебежками. Когда кто-то отчаянный или просто ослепший от безумия, наконец подбирался настолько близко, что мог закинуть к пулеметчику ручную гранату — толпа двигалась дальше — к следующей преграде. К сожалению, это не могло длиться вечно. И тогда, в сумраке ночи, нарушаемой языками разгулявшегося пламени от очередного взрыва, появились они — стальные гиганты, неприступные как танки, но куда более опасные. Танки по натуре своей — большие, страшные, но в то же время неповоротливые и медленные. Эти же могли быстро передвигаться по улицам, буквально рассекая толпы людей, входя как нож в масло. Винтовочные патроны отскакивали от их бронированных туш, не нанося никакого урона. Гранаты — лишь на время замедляли их. Артиллерийских орудий или пушек у бунтовщиков не было. На многих направлениях люди начали бежать, бросая бесполезное оружие на залитую кровью мостовую. Пока как гром среди ясного неба не прозвучал взрыв такой силы, что на всей улице не выдержали стекла. Это один из рабочих бросился на стального гиганта, повисая на нем, к нему присоединился второй, третий. Он кромсал их тела и расстреливал из крутящихся с огромной скоростью пулеметов. Ошметки плоти разлетались в разные стороны, как лоскутки платья. Слишком увлекшись нарезанием людей, он не заметил, как к его ногам прилетела целая связка гранат. Взорвавшись одновременно, они раскидали изуродованные тела людей в стороны. Робот же, казалось, замер от удивления. Он выглядел целым и невредимым, пулеметы крутились по инерции, двигатель грохотал, но только человек, находящийся внутри, являющийся центром, принимающим решения, был превращен в кровавую кашу ударной волной. Ученые, создававшие этих тварей, видимо не учли этого при разработке своих прототипов, или, возможно, еще не успели. Из-под брони начала сочиться кровь, пулеметы наконец, остановились.
Толпа людей накинулась на него со всех сторон, повалила. Животная ярость вела их сейчас, приказывая втыкать в сочленения брони штыки, и хоть как-то выместить ту злость и горе, что принесло им это железное создание.
Весть о сражении неприступной передвижной крепости разнеслась по всем участкам фронта, воодушевляя людей на отчаянные подвиги самопожертвования ради общей цели. Этот этап был пройден.
Ожесточенные уличные бои сходили на нет, все-таки бунтовщиков было слишком много. Нужно было пользоваться этим преимуществом, выбить остатки правительственных войск и разрозненные полицейские корпуса и занять оборону столицы. С юга уже выступили дружественные танковые дивизии. Напротив, сообщалось, что на севере все шло не слишком гладко. В части городов военным удалось подавить восстание. Они перегруппировывались сейчас и готовились к ускоренному маршу на Новград.
В ночном небе показались удаляющиеся цеппелины — это сбегали чиновники и члены правительства. Многие люди вскидывали вверх винтовки, стреляли — все без толку. Набрав высоту тот становился практически неуязвимым ни с воздуха, ни с земли.
Пока другие отряды занимались зачисткой улиц, отряд Ивана медленно, но, верно, продвигался к роботостроительному заводу. Он должен был оказаться там раньше всех, взорвать, снести его до самого основания. Это было его главной целью последних двух месяцев.
Они пытались взять штурмом очередные баррикады буквально отделявшие их от стен завода. На открытой местности было очень трудно вести бой — негде было укрыться от пулеметчиков. Используя брошенные машины как прикрытие, бойцы вели огонь по вражеским позициям, надеясь, что у их противников патроны закончатся быстрее, чем их боевой запал.
Наконец, пулеметчик заткнулся, убитый метким выстрелом одного из перешедших на сторону бунтовщиков солдат. И они снова бросились в атаку, стараясь добраться до укреплений врага.
Иван уже не чувствовал ног. Он просто бежал вперед, не оглядываясь по сторонам, не считаясь с потерями — цель превыше всего. Завод должен быть уничтожен. Лишь иногда он бросал взгляд направо, проверяя, поспевает ли за ним Равенна. Удостоверившись — продолжал бежать.
Слева раздался взрыв ужасающей мощи, оставивший на мостовой огромную воронку и превративший в кровавое месиво вверенных ему солдат. Раненные, с
