Ознакомительная версия.
Они втроем направились к выгруженному только что автопарку, до самого конца, впрочем, дойти им было не суждено:
– Вот эту, пожалуй! – остановилась и кивнула одной головкой в сторону отогнанного из-под корабля последним «Джимми» Виктория.
Ее лицо оставалось и сейчас полностью равнодушным и даже при виде этого великолепного автомобиля.
– А вас не смущает его мощность и грозный вид? – стал проверять степень уверенности в правильности своего выбора своей клиентки Сергей Сергеевич, в ответ, на что женщина только слегка повернула свою голову.
– Понял! Понял, Виточка! Все понял! Петечка, «заверни» нам, пожалуйста, покупку! – скороговоркой попросил Колиушко Хохрякова.
– Куда? – коротко поинтересовался Петр.
– Да, куда-нибудь, за город… Только, не очень далеко… Вернешься сюда сразу же! Как бы нам вдвоем не пришлось этим всем заниматься до конца! Хотя, вон и наши помощники! – указал взглядом вдаль по причалу Сергей Сергеевич…
В клубах пыли, громко перескакивая на стыках бетонных плит причала, к ним стремительно подъезжало несколько автомобилей, которые, впрочем, Петр уже встречал за рулем отобранного Викторией автомобиля.
…Таким способом продажи товара они пользовались давно. Чтобы не вызывать не нужных вопросов у своих оптовых покупателей, Сергей Сергеевич часто «уводил за занавес» приглянувшиеся ему самому экземпляры. И это, не смотря на то, что в каждом новом случае изменение «списка» вело к многочасовым напряженным переговорам. Сейчас же, уводя на глазах клиентов аппетитный, наверняка забитый в перечне заказа, автомобиль две тысячи первого года модельного ряда, Коли ушко вообще мог накликать на свою голову беду! Но, видимо, его интерес в этот раз был не только в деньгах, о чем без труда догадывался Петя…
Как и было условленно, отобранный автомобиль Петр припарковал во внутреннем дворике кемпинга, расположившегося в двадцати километрах от Мариуполя по трассе в сторону Донецка.
Перед тем как выйти из его шикарного салона, он еще раз попробовал правильность своего предположения и проверил на совместимость, появившиеся необъяснимым способом, лишние ключи. Все совпадало! Странным образом, случайно, без предварительного обсуждения подобранный Викторией автомобиль в дорогу был укомплектован вторым набором ключей, которые, в свою очередь, таким же странным образом перешли в руки Хохрякова. Его об этом никто не спрашивал. А он решил об этом никому не говорить.
Захлопывая дверцу, Петр услышал из спрятанных в нутре автомобиле динамиков вполне человеческий голос на английском. Смысл сказанного сводился уже к прощанию автомобиля со своим владельцем…
Под завистливые взгляды редких посетителей этого места дорожного отдыха, Петр остановил на трассе старенький «Жигуленок» и уже через час вновь был на причале Мариупольского морского порта, где закипали нешуточные страсти.
Там толпа небритых, с сурового вида лицами, мужчин хмуро приближались к черному автомобилю. На Колиушко, прижатого спиной к этому «Мерседесу» наседало сразу четверо:
– Ты что нам обещал!? – брызгал слюной толстенький и прыщавый лицом «главный» покупатель. – Ты же, считай, уже нарвался! За этот металлолом ты мне кровью харкать будешь! Твой «Якорь надежды» с молотка пойдет! Ты мне все документы перепишешь, сечешь!? Ты же меня перед моими клиентами подставляешь! Как я им буду объяснять, за что ушли их такие деньги!? – грозил он очень скорой и вполне реальной расправой вполне понятными, несмотря на сильный кавказский акцент, словами.
– Это все выдумки, Джамиль! У меня отличный товар! Сейчас мой человек все покажет! Твои ребята ошибаются! Они, ведь, по старинке смотрят, на глазок и на ощупь… Эй, Петя, покажи людям наше качество! – взмолился Сергей Сергеевич при виде Хохрякова.
Виктории в эти минуты на причале и в автомобиле не было…
Петр взял из багажника инструмент и стал под недовольное сопение «проверяющих» демонстрировать автомобили. Начал он, конечно, с самых вызывающих подозрение:
– Посмотрите, прибор ведь не обманывает! Здесь в любом месте, куда не ткни, толщина лака и грунтовки ровно ноль три миллиметра! Полная норма! Американский стандарт! И с чего вы взяли, что они битые?…, – твердил одно и тоже Петр, с содроганием представляя, что именно с ним будет, если эти люди догадаются, что прибор в его руках сейчас заблокирован на «нужном» делении и совершенно не измеряет реальное положение вещей, которое было плачевным: все, без исключения, автомобили были восстановлены после аварий.
Страсти не улеглись, пока он не повторил одну и туже операцию дважды и со всеми без исключения автомобилями, стоящими на причале.
– Ладно, прибору я, допустим, верю, – продолжал наступать прыщавый, – с этими разобрались… А зачем ты забрал у нас на глазах себе самый хороший!? Мы разве с тобой так договаривались!?
– Джамиль, дорогой! Поверь, что этот автомобиль я должен отдать людям, которые позволяют нам с тобой в этом месте общаться! Разве это было бы возможным, будь все по другому? Сам подумай, ты же тоже деловой человек!
– Хорошо, подумал! Тогда ты должен мне выплатить компенсацию! Ты даже не догадываешься, кому тот «Джимми» был обещан!
– Я согласен, Джамиль! Любую неустойку, только угомонись! Нам же еще дела предстоит решать! Зачем же нам ссориться? – залебезил Сергей Сергеевич.
– Хорошо… Но с тебя его полная стоимость!
– Что!? – угрожающе рыкнул, на мгновение, забыв реальное положение вещей и расстановку сил на причале, Колиушко. И тут же опомнившись, добавил: – Всего-то, сто сорок тысяч, какая мелочь…
– И эту, как ты говоришь, мелочь, ты мне будешь должен отдать через семь дней! Или этот автомобиль! А если правильно, то ты сейчас не получишь от меня именно эту сумму! Ха, ха, ха! – довольный своей изобретательности рассмеялся толстый.
– Но…
– Через неделю, и не днем позже!!! И ты сам самолично должен будешь.
Отдать мне эти деньги, понял?!
Сергей Сергеевич сразу как-то сник и согласился с последним в свой адрес предложением всего одним кивком головы…
– Хорошо, – сменил гнев на милость прыщавый. – Для расчета едем в гостиницу… – По машинам, мальчики! И не забудьте прихватить с собой нотариуса…
Петр не принимал участия в пересчете денег. Вся эта процедура ему была известна давно. Он, просто не любил смотреть на такое количество чужих денежных знаков.
Хохряков сидел в отдельном номере и под тихий звук телевизора вспоминал минуты своих переживаний прошедшей ночью. То, что он, пусть и униженный, испытал от близости с этой, (он не хотел даже мысленно называть эту женщину грубыми словами)…, вводило его, даже спустя эти часы, в трепет и новое возбуждение. Умалить пережитое им быстротечное наслаждение не могло ничто. Даже, тот нервный срыв на причале в ожидании разоблачения… Он до сих пор ощущал вкус ее губ и запах тела. Представляя их позу в мгновения наивысшего наслаждения, Петр вводил себя сам в дрожь…
Перемены на экране были им замечены не сразу. Привычная картинка беспрерывной на этом российском канале рекламы сменилась в первые минуты трансляции не дублированными выпусками американских новостей. Начиная вникать в происходящее сейчас почти рядом в соседнем государстве, Хохряков испытал внутренний шок. Как же так!? Только что ведь отзвучали фанфары Хасовюрта! То, что он вначале принял за кадры из боевика, медленно стало приобретать в его сознании свою полную реальность самого, что ни на есть прямого эфира. Дым и пыль над дорогами, уходящие к горизонту колонны бронетехники и вертолетные эскадрильи на бреющем полете над взошедшими злаками полями Чечни только спустя несколько минут повторяемой на экране сенсации стали знаменовать собой масштабы происшедшего.
Никогда ранее Петр не интересовался политикой. Ни глобальной, ни, тем более, своего государства внутренней. В газетах он искал только интересующую его информацию о ценах, адресах, спросе и предложении. Его устраивало такое положение вещей, когда никто не мог его упрекнуть в том, что он отстает от политических веяний в его державе и, тем более, не знает, даже фамилий ведущих политиков. Ему это было ни к чему. Для его бизнеса, тем более. До этого самого момента.
Одно становилось для Петра незыблемым и очевидным с этой минуты: в одно мгновение мир изменился. В одну-единственную секунду, казавшиеся ему до этого глобальные проблемы превратились в пыль. Внутренняя уверенность в том, что и он тоже должен, начиная с этого дня, измениться, придавила и расплющила его сознание.
«Это на что же способен человек!? И даже не только своей кажущейся легкой способностью к самопожертвованию! Но и филигранным расчетом. Дерзостью. Целеустремленностью. Жестокостью, умноженной на цинизм и демонстрацию грубой силы… Но остается во всем этом некая недосказанность. Чего именно они желали добиться своим, выходящим за пределы простого человеческого понимания, поступком? Их молчание по этому поводу навевает невеселые раздумья. Помнится, Нострадамус [12] предсказывал третью мировую именно с Ближнего Востока? Все теперь может случиться. Все! Если точно не рассчитают и на ответные меры не поднимется весь мусульманский мир с его неисчислимыми людскими ресурсами, а то и с ядерным, бактериологическим или химическим оружием! Вот это будет жизнь! Только голову успевай пригибать… Летать-то все над нашими головами будет! Надо поспешить, Петя! К чему? К тому, чтобы исправить существующее положение вещей! В свою пользу! А я способен на это? По всей видимости, да…».
Ознакомительная версия.
