сидел дядя Алим, чертя своей палочкой одному ему понятные знаки на пыльном асфальте. В соседнем подъезде из окна лилась музыка, праздник был в самом разгаре, и нетрезвый хор старательно подпевал певице.
— Вон видишь, празднуют! — Кивнул дядя Алим — Окорочка мои жрут. Что там случилось у вас? Смотрю, ты, как ошалелая, побежала к выезду, сына своего потеряла что ли?
— Нет, ветер сильный поднялся, буквы оторвало при монтаже, в лес их закинуло. — Ответила я.
— Это что за ветер такой? — Удивился он — На моей памяти один раз только было такое. Мы столб деревянный меняли на бетонный, на соседней улице, возле пятого дома, так тоже, поднялся такой ветер, что новый бетонный столб упал. Ладно, хоть никого не придавил. Но там мы Витьку Плотникова обвинили, он не проверил крепления. Спустя рукава всё делал, после него всё надо было перепроверять.
Мы пошли в подъезд, а дядя Алим всё ругал этого Витьку Плотникова, и я подумала, что странная штука, наша память. Человек не помнит, когда он купил куриные окорочка, но помнит, как десятки лет назад менял деревянный столб на бетонный. Мы с Дениской включили телевизор, и стали смотреть весёлый сериал про врачей-практикантов. Потом Дениске позвонили друзья, и он ушёл болтать с ними в свою комнату. Наконец, позвонил Сакатов.
— Не зря съездили? — Спросила я.
— Не зря. Ты знаешь, этот Понин был просто удивительным человеком, хотя может и не очень хорошим, но очень начитанным. Он собрал целую библиотеку по различной оккультной тематике, у него есть книга «Шаманский глаз», очень редкое издание, есть книги, вышедшие из типографии в 19 веке, их во всём мире остались считанные единицы. Мне Людмила разрешила приходить и работать со всеми его материалами, сколько мне будет нужно. У неё целый чемодан рукописных тетрадей, в которых Савелий Борисович описывает различные колдовские приёмы. Шулмусские монеты сохранились всего три, Людмила Савельевна сказала, что две отдала племяннику своему, сыну своей младшей сестры. Она тоже удивилась, что их так мало, говорит, было с десяток, может даже больше, но не знает, где остальные. Понин создал интереснейший классификатор демонов и различных тварей. О некоторых я прочитал впервые. Там, кстати есть и Мельхом, только он не совсем правильно его описал, совсем мало он похож на настоящего.
— Ну, его можно за это простить. — Заступилась я за Понина — Он же, в отличие от нас, не видел его вживую.
— Да. Так вот, — продолжил он — он ещё и хорошо рисовал, и у него есть перерисовка нашей картины, сделанная карандашом. Завтра я тебе её покажу, я тоже перерисовал её. На ней нарисованы какие-то стрелки, очень похоже на схему. Может это и есть открывашка для картины, тут надо мозгами пораскинуть, что он там пытался вычислить. И у него ещё есть отдельно нарисованная бахлаватка. Знаешь, Оля, я думаю, надо её показать в посёлке, вдруг её всё-таки подобрали, чем чёрт не шутит, может нам повезёт. Я её тоже перерисовал. И одна странность в этом рисунке есть. Рядом с бахлаваткой стоят цифры 1 и 2. Рядом с единицей написано «правая верхняя», рядом с цифрой 2 «левая верхняя». А внизу приписочка «ставить на широкую часть». Я не все тетрадки внимательно проглядел, а только те, которые больше подходят под нашу историю. И в одной тетрадке, я думаю, написано про Валентину. Я это переписал, слушай. «Никогда не поздоровается первой, за собой не убирает сразу посуду, если я ей говорю, то фыркает. Разговаривает громко, заносчиво. Наблюдаю второй день. Остановится и смотрит в одну точку. Быстро срывается с места, и начинает, что попадёт под руку, перебирать. Вечером смотрела в окно час. Наблюдаю пятый день. Разговаривает сама с собой. Каждый вечер смотрит подолгу в окно. Попытался с ней заговорить, она стояла, опустив голову, отвечала односложно. Наблюдаю восьмой день. Наконец-то пошли настоящие изменения». Тут описание заканчивается, и что он имел в виду под настоящими изменениями, мне не удалось узнать. Или это где-то в другом месте. И самое главное, он написал, как к нему попала бахлаватка. Он был в то время уже женат, и старшая дочь закончила первый класс. Они поехали все втроём по путёвке в Карелию. А там его дочка простудилась и заболела. Жена осталась с малышкой в Петрозаводске, а он поплыл по Онежскому озеру вместе со своей группой смотреть петроглифы. Это древнейшие изображения на камне. Он несколько зарисовок даже сделал. С ними ещё одна группа параллельно приехала на экскурсию. Разговорился он там с одним пожилым человеком, Понин называет его Аникий. Этот Аникий был с Алтая, и так он свои родные места красочно расписал, что Понин загорелся туда съездить. Душевно, в общем поговорили. А напоследок новый друг записал ему свой адрес и пригласил его следующий отпуск провести у него. Они с ним целый год переписывались, писем только я не нашёл, но видимо, были оба просто повёрнуты на артефактах, на истории. У Понина вторая дочка родилась, поэтому он с чистой совестью отправился в отпуск на Алтай, оставив жену с новорождённой дочкой дома. И прожил он там весь отпуск, они с Аникием прошли пешком весь природный парк «Белуха», побывали в Чуйской степи, посмотрели там мегалиты, полюбовались рекой Катунь. На Алтае, действительно природа чудесна, можно целую жизнь посветить изучению всех достопримечательностей. И строчка у него одна промелькнула такая «У Аникия это последний круг, он мне так и сказал». Вот. А потом ещё более странная запись «Перестал он видеть людей, говорит, что не выполнил волю отца, пожалел свои годы». И дальше: «И брат его, сначала лечил людей, потом не смог справиться, заболел, и до 90 лет не вставал с постели». Поняла, Оля, что не простая семья была у этого Аникия? А следующая запись уже через два месяца. Пишет он «Мне катастрофически не хватает времени. Она постоянно меня дёргает. У меня начались припадки, я не успеваю ставить защиту. Ночью очнулся, стою на улице, хорошо, что не зима, наверное бы помер. И постоянно голоса, голоса. Приходится прятать от детей вещи, закрываю их в чемодане. Дома просто кошмар. Беру чемодан и ухожу подальше в лес, там пытаюсь сосредоточиться». То есть, у него уже появились все эти вещи, как он их называет, и ему надо с ними работать. Теперь понятно, почему они развелись, когда его младшей ещё и три года не исполнилось! Это ему надо было заниматься, учиться обращаться с вещами, а семья ему только
