— Хорошо. Выкладывайте, наконец, прямо и честно. Что вы хотите?
— Я не хочу быть в опале. Думаю, Принц Руперт не доверяет мне после того, что было с гигантскими жуками.
— Ещё бы. Кроме того, это связано с секретной лабораторией.
— Я знаю. И понимаю, почему он может думать, так как он думает. Но это не меняет того, что я чувствую. Я хочу, чтобы вы помогли выяснить, что же происходит на самом деле.
— Хорошо. Вы волнуетесь за свою дочь. Но почему бы не отойти в сторону и не позволить профессионалам делать свою работу?
В ответ она промолчала.
— Ага. Вы не просто обеспокоены. Хотите быть на шаг впереди, так, чтобы снова прикрыть её. Даже если она стоит за самым ужасным за последние годы преступлением.
— Да. Отчасти.
— Тогда Принц Руперт правильно сделал, что отправил вас в опалу.
— Она мой ребёнок, Гаррет. Я не могу позволить ей…
— Но и покрывать её всё время вы тоже не сможете. Если она не разберётся в концепции последствий, то будет постоянно попадать в беду. Вы видели, что было внутри того склада. А ещё шесть человек погибли за два дня. Вы не сможете оправдать или скрыть подобное.
Она пожала плечами. Она была рядом с точкой, когда многие женщины превращаются в водопроводные станции, но сдержалась.
Меня как обухом по голове оглушило.
— Ты вспомнила о ней, когда увидела чучело медведя.
Она призналась:
— Ваша коллега крысючка, мне кажется, дала вам гораздо больший отчёт, чем вы мне рассказали.
— Палёная работала на Белинду Контагью. Она ведёт дела самостоятельно. Я больше здесь не живу, и вы это знаете. Вы же проверили это.
Она кивнула.
— Тогда вы знаете, какова доля моего участия во всём этом.
— Вы на самом деле нянчитесь со своим другом.
Я кивнул.
— Но разве вы не хотите знать, кто совершил это?
Я снова кивнул.
— Но к старости я стал более терпелив. Я ничего не буду делать, пока Морли не поправится. Если гвардия или Синдикат не разберутся с этим делом к тому времени, тогда будет видно, может, и мы займёмся им. Мне кажется странным, что вы настаиваете на мести, вы же опасаетесь, что ваша дочь может быть замешана в этом.
— Я не знаю, что делать. Боюсь, что это дело мне не по зубам. Вы единственный, из тех, кого я знаю, занимаетесь подобными делами.
Я поверил ей. В том числе в то, что она наймёт меня, если я смогу отправиться сразу к ребёнку, которого она так хотела защитить. Она будет защищать её все свою жизнь.
— То есть, вы хотите бросить вызов принцу, ради Кеванс, и это притом, что сейчас лучше всего было бы позволить событиям идти своим чередом.
— Я не знаю, что и как мне делать! Всё, что я умею делать, это быть Седлающей Ветер, Неистовым Приливом Света. Это я могу делать. Я могу уничтожить вражеский полк. Я могу разрушить замок. Но я так и не узнала, как воспитывать дочь. Я никогда не сталкивалась с обычным миром. Барат следил за тем, чтобы я полностью сконцентрировалась на развитии своего дара.
Я хотел спросить про её отца, но решил, что ей будет неприятная эта тема.
— Давайте вернёмся к моменту, когда вы решили, что Кеванс, — или Клика, — могут быть замешаны в этом.
Я топтался по уже утрамбованной тропинке, но она, кажется, все ещё пыталась утаивать часть правды.
— На том складе. В той комнате. Чучело принадлежало Кеванс, хотя я и не видела его много лет.
— Вы уверены?
Я напомнил себе, что самое простое и самое очевидное объяснение, как правило, единственно правильное.
— Были другие вещи, которые напомнили мне о Клике. Руперт тоже это почувствовал.
То есть, она успела повидаться с Принцем.
— Вы должны поговорить с Кеванс. Как женщина с женщиной, и без драм. Потом снова с Рупертом. Будьте честны с ним, и он будет честен с вами, если он, на самом деле, вам друг. Вы можете даже обсудить это с Баратом. Сейчас вы действуете на основании эмоций, в основном из страха. Вам нужна полезная информация. И вы должны решить, как вы относитесь к самому преступлению, независимо от причастных к нему лиц.
— Я надеялась, что вы соберёте информацию.
Она не услышала меня.
— Не вставайте на тёмную сторону в этом деле. Это просто уничтожит вас.
Она стиснула зубы, похоже, собралась поупрямиться.
— Поговорите с ними. Вы должны знать, как далеко наверх они готовы пойти в своих поисках того, кто создал эту лабораторию. Холм, наверное, сейчас похож на разворошённый муравейник. Злобные людишки собираются начать протыкать стога сена и переворачивать камни.
По выражению её лица было видно, что она не обращает внимания на реакцию людей даже из своего социального слоя. Эти люди владеют жуткими и смертельными видами неконтролируемого другими колдовства.
— Вы точно не будете помогать мне?
— Я не могу. Не в той форме, как вы желаете, и не в том объёме, как хотелось бы. Я должен оставаться здесь с моим другом. Это касается моих внутренних принципов. Я здесь, несмотря на то, что это может означать конец моих отношений с женщиной, которая…
Она перебила меня. Её это не интересовало.
— Хорошо. Я не буду ставить вас в трудное положение. Сама начну поиски, а вас буду использовать качестве резонатора. Только скажите мне, что и как делать.
Тут я вздрогнул, внезапно ощутив, что мы не одни здесь. Я почувствовал призрачное веселье внизу.
— Я уже говорил вам, самое главное, разговаривайте с людьми. Честный диалог может уберечь нас всех от массы проблем.
Ей не нравилась эта идея.
— Если решитесь на это, нужно будет забыть про свои причуды. Вам придётся собрать всё свое мужество и пойти навстречу. Обещайте мне, что вы поговорите с Рупертом, Баратом и Кеванс, и, если получится, то уже завтра.
Я почувствовал прикосновение призрачного одобрения.
Интересно, смог бы я, как Покойник, сидеть в центре паутины и руководить полевой работой, одновременно вышивая крючком кружевные салфеточки.
— Ладно. Я не могу выйти отсюда, но готов помочь в другом. Вы готовы платить за это деньги?
— Столько, сколько потребуется.
— Успокойтесь. Эмоциями ничего не решить. Кроме встречи с Принцем, Баратом и Кеванс нужно ещё кое-что сделать.
Напряжённость, с которой она слушала, немного смущала.
Меня пошатывало от недосыпания, когда я поплёлся вниз завтракать. Я оступился, потерял равновесие, и скатился бы по лестнице, если бы не успел взмахнуть правой рукой и уцепиться за левую сторону перил. Когда Палёная появилась у лестницы, я в смущении лежал на животе и дрожал от боли в ушибленном колене.
