Ознакомительная версия.
Представляешь?! Да как же это?! Я им говорю: да вы что, так я сам помру! Они только руками разводят. Значит, не очень тебе нужны деньги… Вот и весь разговор…
Я в банк! Дайте, мол, кредит! А они, жуки чертовы, посмотрели мои доходы, доходы жены и говорят: нет, такую сумму не дадим. Риск, говорят, слишком велик. Не вернете вы с такими зарплатами…
Вот я и решил сюда, счастья попытать… Понимаешь?! Деньги мне дали, операцию Кристинке сделали. А я живу… Значит, все правильно было, да? Все правильно? Да! Значит, не зря я здесь… Не зря я здесь мучаюсь… Не зря все… все это… вот это…
Он снова закрыл глаза, принялся раскачиваться на койке, будто маятник.
Сергей шумно вздохнул, поднялся на ноги. Молча хлопнул товарища ладонью по плечу, сжал пальцы. Встряхнул, пытаясь поддержать. Вышел из комнаты. Отцу тоже было тяжело, очень тяжело. Видимо, досталось от Боксера. И вообще. Прошлое и настоящее, сплетаясь в единое целое, причиняли ему страдания. Отец не мог найти себе места ни в одной реальности.
Воронин уселся на свою койку, подпер голову руками, забыв про боль. У Ирвина Сигурвинсона в прошлой жизни были такие сильные «магниты», что не давали ему покоя. Он словно жил в двух измерениях. Здесь, в зонд-команде «Метла-117», и там, где остались его жена и маленькая Кристинка. Это держало Отца, делало его и сильнее, и уязвимее – одновременно. Это бередило душу, не давало покоя даже ночью, когда все прочие спали.
А Сергей вдруг позавидовал товарищу. Что-то защемило внутри, пришла горечь, непонятная, труднообъяснимая. Он попытался вспомнить: было ли в его собственной жизни что-то такое, чертовски важное? Такое, чтоб, переродившись, полностью став другим, удержать в сердце? Пусть и кажущееся теперь почти нереальным сном?
Поискал и не нашел. Прежняя жизнь казалась ему бессмысленной, пустой. В ней не было ни цели, ни идеи. Лица старых знакомых всплывали в памяти не четкими картинками, а какими-то смазанными пятнами.
Сергею стало обидно и тоскливо, он попытался разбудить в себе память о Кэролайн, но и из этого ничего путного не вышло. Только губы. Ее или другой? Прикосновения рук. Где и чьи?
Не вспомнить, ничего не вспомнить. И ладно. Он улегся на койку, закрыл глаза.
– Ну вот, детские игры закончились, сегодня сдаем зачет по всему пройденному материалу, – сказал Клещ под конец второго месяца обучения, и голос его предательски дрогнул, выдавая волнение.
Многие это почувствовали, не только Сергей, а потому десяток вопросительных взглядов уперся в бритый затылок сержанта – Клещ отвернулся, не желая раньше времени детализировать суть зачета.
– Бронекожа, аптечка, полная боевая выкладка, кроме геплов. Геплы – оставить! В оружейную, бегом!
Геплы оставить. Что бы это значило? Бойцы выстроились на плацу перед казармой, и тут ко входу подлетела машина внутренней службы, уже знакомая по номерам – та самая машина, на которой однажды везли Хмурого.
Неприятные ассоциации усилились, когда стало ясно, что зонд-команду транспортируют к самому дальнему «кубику» – туда, где они были только однажды. И то снаружи. Когда кроковольфам скормили провинившегося Хмурого.
Бойцы занервничали – грузовик шел именно туда, – а память о страшной смерти Хмурого жила внутри, пульсировала огромным комком, мешавшим дышать. А ведь им приказали оставить «дома» геплы. Оружие – только бесшумный пистолет и вибронож. Осколочные гранаты в таком замкнутом пространстве не применишь – всех посечет.
Кто-то нервно засмеялся.
– Построение! – скомандовал Клещ, когда машина остановилась около входного фильтра, через который группы проникали в тренинг-центр.
«Метла-117» выстроилась шеренгой, настороженно глядя на то, как сержант рапортует дежурному офицеру о готовности. Приняв доклад, тот скомандовал «Вольно!», а затем шагнул вперед, к бойцам.
– Задача проста и сложна одновременно. Разбиваетесь на три группы по пять человек. Первая идет в тренинг-центр, вторая – на готовности, третья – ждет очереди. Ничего сверхъестественного от вас не требуется: любой из групп необходимо пройти отсюда до второго шлюза, расположенного на южной стороне периметра. Всего километр по песчаной пустыне, населенной кроковольфами.
Вам разрешается стрелять на поражение, но следует учитывать, что запас патронов ограничен, а геплов нет. Будьте аккуратны, экономьте патроны. Количество целей не сообщается. Скажу только, что в случае смерти какой-то особи последующим группам легче не станет. Перед тренингом второй и третьей групп число кроковольфов будет восстановлено через специальный вольер-обменник.
Далее. Эвакуация из зоны полигона невозможна. Если попали в беду – вы должны рассчитывать только на товарищей, которые находятся рядом. Если они не в силах оказать вам помощь или не желают сделать это – значит, увы. Не надейтесь, что появится вертолет или броневик, чтобы вытащить вас оттуда.
Это зачет в условиях, реально приближенных к боевым. И не думайте, что в руководстве тренинг-базы собрались звери и садисты – на других планетах вам придется сталкиваться с точно такими же условиями, но там потребуется идти не километр. Все! Удачи, парни!
Сержант Клещ! Зачитайте бойцам вводную по кроковольфам! Напоминаю, что вы идете вместе с подчиненными, но можете стрелять лишь в том случае, если нападение будет совершено лично на вас. При попытке спасти кого-то группа получит незачет. Действуйте!
Клещ козырнул, встал перед притихшими бойцами, непривычно бледный. Точнее, он не побледнел, просто «дубленая» кожа изменила цвет, стала не такой темной, как обычно. Сержант волновался, и – ясное дело – волновался не за себя. За них. За тех, кого два месяца готовил к подобным испытаниям.
– Напоминаю тем, кто в бронепоезде! – привычно начал Клещ, но осекся, изменил тон. – Это реальные учения, парни. Здесь смерть – это смерть, без возможности отката на исходную и повторения тренинга. Я не знаю, как много кроковольфов на полигоне. Два? Три? Может, четыре? Может, больше… Считать убитых зверей не надо. Надо просто двигаться отсюда до южного створа, ни на секунду не теряя концентрацию. Минимальная расслабленность может стоить вам жизни.
Постоянно следите за обстановкой вокруг себя, как мы учили. Пользуйтесь пси-сканерами. Если рядом товарищ убил кроковольфа, не ликуйте и не теряйте бдительность, в десяти шагах, в песке может прятаться еще один хищник, готовый к прыжку.
Кроковольф, по повадкам, – это нечто среднее между крокодилом и волком, внешне напоминает крокодила. Охотится на крупную дичь. Может атаковать стаей, может действовать в одиночку. Зарывается в песок и долго лежит неподвижно, поджидая добычу. Этим он похож на крокодила, хотя тот прячется на дне водоема, зарывшись в ил, а перед нами – пустынный хищник.
Ознакомительная версия.
