Никита пожал плечами и пошел вперед. Пока Юлька заканчивала разговор, он успел выставить на стол свою початую «Реми Мартин», достал из сумки шоколадку, ополоснул руки над раковиной.
— Ба! Вот это дела-а! — поразилась Юлька, заходя в кухню? — Ты чего это? Никак банк ограбил… колись, давай… откуда?
Никита склонил голову, по-новому разглядывая свою давнюю подружку. Наряд ее, как обычно забавный, на этот раз представляющий собой кусок цветастой ткани обернутой вокруг пышных бедер и какой-то легчайшей полупрозрачной кофточки, которая при каждом движении колыхалась, взлетая над внушительной грудью хозяйки, существенным образом ее открывая. Будь она так наряжена хотя бы неделю назад, Никита, не раздумывая, овладел бы Юлькой тут же, смахнув все с кухонного стола (там, правда, и смахивать нечего было… разве крошки только)…
А сегодня, после Милы, Юлькины прелести не казались ему такими уж соблазнительными, скорее, наоборот. Никита поднял глаза и встретился с девушкой взглядом. Она смотрела на него с ожиданием. Ах, да:
— В общем, хочешь верь, хочешь не верь… Наследство получил. Представляешь, какая история… — Никита старательно изобразил растерянность, сел на табуретку и кивнул на бутылку, приглашая хозяйку выпить и обсудить. Юлька, которая от природы была любопытной без меры, долго ждать себя не заставила — сунулась в шкафчик за бокалами, достала из холодильника лимон, ловко нарезала его тонкими ломтиками, разложила на блюдечке со словами:
— Как же, к такому напитку, да без антуража!
Никита с улыбкой наблюдал за ее действиями. Вот она, наконец, перестала суетиться и присела на краешек табуретки. Локти положила на стол, подперла ладонями щеки и выжидательно посмотрела на Никиту. Он, в свою очередь, тоже посмотрел ей прямо в глаза. И поразился — надо же! Ни единой мысли, словно лист белой бумаги, куда сейчас подробно запишут Никитины слова. Никита разлил коньяк, подмигнул Юльке. Она заерзала на табуретке, устраиваясь поосновательней, и подняла свой бокал:
— Так за что пьем? Вернее, чьё?
— Моё, моё пьем, — успокоил ее Никита. Чокнулись, выпили. Юлька изобразила лицом райское наслаждение, затем сморщилась, сунув в рот лимон.
— Да, мне тоже кажется, что с нашим армянским ни в какое сравнение, — заметил Никита, уловив, наконец, хоть какое-то подобие мысли в ее голове. И тут же продолжил:
— Представляешь, детка, звонит мне вчера какой-то вежливый дядька, называется адвокатом, назначает встречу. Я, само собой перепугался, с чего бы это мной адвокаты интересуются, он меня успокоил — дело, мол, о наследстве. В общем, встретился я с ним.
Юлька всем своим видом выражала неподдельный интерес, даже подалась к Никите, отчего ее грудь распласталась на столе, словно экзотическое блюдо, прикрытое до поры легкой салфеткой-кофточкой. Никита хмыкнул, снова разлил коньяк и продолжил:
— Оказалось, что я — нет, ты представь себе… Я, всю жизнь который, от зарплаты до зарплаты!.. Я — единственный наследник своего богатого дядюшки.
— Иди ты?! — округлила глаза Юлька, — Какого еще дядюшки? У тебя же тетка была только… я помню.
— Тут понимаешь, какая штука. Не знал я дядю… при жизни, — Никита сокрушенно всплеснул руками (вышло несколько театрально), — И не узнаю теперь. Погиб дядя, царство ему небесное… Слышала, поди — грузовик на остановке взорвался. Он там был… среди прохожих… которые… ну в общем… Фамилия его — Климонтович.
«Климонтович?!» — вспыхнуло в Юлькином мозгу и вдруг, словно лавина с гор, понеслись потоком ее мысли, путаясь, обрываясь, панические и другие… Никита даже головой помотал и зажмурился, пытаясь осознать только что просмотренный поток сознания. Вот так-так. Значит, не зря я к Юльке-то подался. Знает она его, еще как знает… Особенно неприятным оказалось застать Юлечку в постели с Климонтовичем, пусть даже только в ее воспоминаниях. Эх, Юля-Юлечка! Никита собрался и невинно спросил:
— Может, знала его? Вы же журналисты все знаете. Тем более он ведь тоже журналист…
— Ну, знала немного, — неохотно сообщила Юлька, — И что? Он твой дядя? Да-а…дела… — было ей неуютно и как-то грустно, что ли. Никита подлил ей еще коньяка, погладил по пухленькой ухоженной ручке и заискивающе попросил:
— Расскажи мне про него, Юль! Я-то впервые в жизни его фамилию вчера услышал. Даже не знаю, как он выглядел…
Юлька притащила из комнаты альбом фотографий, полистала, нашла. Сунула альбом Никите, ткнула пальцем в кого-то на общей фотографии:
— Вот так он выглядел.
«Обидел он ее чем-то что ли?» — вскользь подумал Никита и стал рассматривать мужика на фото. Мужик был ничего, выглядел довольно молодо, улыбался приятно. Светлый плащ, черная водолазка под горло. Темные волосы с проседью. Глаза синие, смеющиеся. И такая уверенность в себе! Аж с фотографии шибает.
— Щедрый был мужик, — задумчиво сообщила Юлька, глотнула коньяка и вдруг, словно ей кто-то скомандовал, затараторила: — он пару лет назад всего объявился в Н-ске. Внештатником у нас работал. И в «вечерке» тоже, и в «бизнес-новостях». Он разное мог писать — и про криминал и про банкиров и про выборы… А вообще, у него жирные заказы всегда были. Мы думали — у него есть некие высокие покровители… что статьи ему заказывают столичные издания. Гонорары-то, похоже, у него о-го-го какие были! И вообще, деньги у него всегда водились — а он щедрый был… — повторилась Юлька, тоскливо, словно об упущенном в жизни шансе.
Никита не перебивал, только кивал головой и подливал коньяк. Юлька чокалась с ним, и сделав глоток, торопливо рассказывала дальше:
— Он, понимаешь, все время был в гуще нашей, так сказать, «культурной» жизни — ни одной презентации, ни одного фуршета не пропускал. И, кстати, сам часто приглашал, так называемых друзей-приятелей-коллег в рестораны. Ты знаешь… я сама удивляюсь… Климонтович… у него все занимали деньги… он никогда не торопил с возвратом. Многие этим пользовались. Одевался он щеголевато, дорого… понтовый такой… а вот машины у него не было, говорил, возиться с машиной ему лень, к тому же он выпить любит, так что от греха подальше… на такси, типа, ездить ему дешевле. И квартиры своей не было — снимал.
— Погоди, — перебил ее Никита, — что ты все о деньгах, я и так знаю, что деньги у него были — и зачем-то значительно добавил, — Они ведь все теперь мои! — все-таки хотелось ему перед Юлькой хвастнуть… — ты вот мне расскажи лучше про друзей, близких…
Юлька словно очнулась от воспоминаний о красивой жизни и деловито начала перечислять, отрицательно качая головой:
— Семьи и детей у него вроде не было, во всяком случае на эту тему не распространялся.
