то, что впоследствии разные патрули путались в показаниях, где они видели машину, по какому маршруту сопровождали ее, и где потеряли из виду. Создалось полное впечатление, что автомобиль петлял по всем улицам города, специально путая полицейских, и уходя от слежки. Возможно, так оно и было, но действия водителя этой загадочной машины пока остаются загадочными.
К удивлению Джонсона, инспектор сегодня не препятствовал его работе на месте преступления, поэтому уже через полчаса детектив уверился в своей правоте. Слуги подтвердили, что вчера к мистеру Скиннеру приезжала не назвавшая себя женщина во всем черном, а в спальне миллионера найден черный пакет, заполнявший пространство вокруг себя до боли знакомым ароматом.
Наконец, полицейские покинули дом мистера Скиннера, и тут инспектор во второй раз за сегодняшнее утро удивил Джонсона.
– Джонсон, у меня есть к вам пара вопросов.
– Я всегда рад послужить полиции.
– Только давайте без сарказма, Джонсон! У меня действительно есть к вам вопросы, но я хочу задать вам их наедине. – с этими словами инспектор взглянул на детектива, и у того сразу отбило желание отпустить шутку на счет интима и щепетильности сложившейся ситуации.
Инспектор пригласил Джонсона сесть в его автомобиль, и тот, не произнося ни слова, принял это приглашение. Тем более, на улице стояла скверная погода, и толкаться на вокзале, в вагоне электрички, а затем и в монорельсе детективу не очень хотелось.
– Джонсон, ваша версия, похоже, находит все больше и больше подтверждений. Теперь и у меня почти нет сомнений, что все это – тщательно спланированные и безукоризненно исполненные убийства.
– Я же говорил вам…
– Да, говорили. И говорили о следующем убийстве, которое произошло сегодня ночью. Откуда вы узнали?
– Мне об этом сказал сам убийца.
– Что?! Кто это? Где вы встречались с ним?
– Спокойнее, инспектор, спокойнее. Я не знаю, кто это, потому что разговаривал с ним во сне. Да-да, этот человек прислал мне сон, в котором поговорил со мной и рассказал об убийстве мистера Скиннера.
– И зачем он все это делает?
– Не знаю.
– Зачем он с вами разговаривал?
– Тоже не знаю. Этот человек хотел убедить меня в том, что он не убийца, что все эти люди сами себя убили, выбрав для себя самую подходящую смерть. А затем он сказал про Скиннера. Точнее, я просил назвать имя, но он лишь посмеялся.
Повисла пауза. Машину слегка трясло и покачивало, по стеклам текли капли дождя, и струи воды до неузнаваемости искажали проносившийся мимо город с его серыми домами и людьми.
– Но что вы сами думаете об этом?
– Зачем вам мои мысли, инспектор? Вы же все равно не поверите. Да я, признаться, и сам не до конца верю, что такое вообще может происходить в реальном мире.
Инспектор промолчал, не найдя, что ответить на это.
– Хорошо, инспектор, я скажу. Это не убийство, а убийца – вовсе не умалишенный маньяк. Это – казнь.
– Казнь?
– Да. Если вы посмотрите все эти сны, то поймете, что я имею в виду.
– Нет уж, я как-нибудь без этого обойдусь. А что в этих снах?
– Убийства.
– Что?
– Убийства. Изощренные, тщательно продуманные и очень хорошо исполненные. Но самое интересное вовсе не это. Я все эти сны видел от лица убитых.
Джонсон повернулся и пристально посмотрел на инспектора.
– Это страшно, инспектор. Очень страшно. – от этих слов, прошептанных Джонсоном, у инспектора по спине поползли мурашки. – И именно от этого страха умерли те, кому предназначались эти сны.
– А… А вы, Джонсон. Вы же остались живы.
– Как видите, сижу тут перед вами цел и невредим. Но когда я смотрел эти сны, я думал, что умираю. По-настоящему. И если бы ни Тим…
– Тим?
– Это мой друг-ученый, который и придумал, как можно заглянуть в чужой сон. Так вот, если бы ни помощь Тима, то я, наверное, уже давно лежал бы в вашем морге с вытаращенными глазами и разорванным сердцем.
– А кто в этих снах убивает? И зачем?
– Вот именно это самое интересное. Убивают те, кого мы утром находили мертвыми.
– Что? – в очередной раз за последние десять минут удивился инспектор.
– Вы не поверите, инспектор, но каждый такой сон – это не более, чем реальные события, о которых знал только убийца. И это событие показывается убийце глазами его жертвы. Все эти люди в свое время преступили закон, они по разным причинам забирали жизни у других людей, и…
– И?
– И теперь они кем-то наказываются за те преступления. Вот поэтому я и предположил, что все смерти во сне – просто казни. Всех этих людей приговорили к казни и привели приговор в исполнение.
– И мэра?!
– И мэра.
– Что он сделал?
– За ним тянется целая череда преступлений. Сначала этот человек насиловал и избивал несовершеннолетнего юношу, даже мальчика, а через несколько лет, когда стал мэром Бигтауна, убил этого мальчика и его мать. И полиция ничего не сделала.
– И вы видели это во сне?
– Да.
– Вы верите этому?
– Я склонен верить. Мало того, я могу доказать все это.
– Как?
– Показать место преступления, и место, где спрятаны тела.
Инспектор задумался. Это было настоящей авантюрой, но если Джонсон окажется прав, то… То это даст возможность найти убийцу и объяснить его мотивы. Но все это покоится на такой зыбкой почве!
– Хорошо, – наконец принял решение инспектор – я и на этот раз поверю вам. Но учтите, если вы лжете – я сделаю все, чтобы вы больше никогда, слышите – никогда! – не могли заниматься расследованиями. Вам не доверят даже уличную кражу. Вы меня знаете, я шутить не люблю.
– … И не умеете.
– Снова вы за свое! Я серьезно, поэтому в случае чего – пеняйте на себя. Где вас высадить?
– То есть, наш разговор окончен?
– Кажется, мы и так достаточно сказали друг другу.
– Вот с этим не могу не согласиться. Но как же сон мистера Скиннера? Вы отдадите мне его? И сны миссис Винкерс и мистера Бэнкса – можно ли их снова изъять у родственников?
– Хорошо, Джонсон. – сквозь зубы произнес инспектор. – Сон Скиннера заберете в участке, его у меня нет. А лучше приходите завтра, сразу заберете все сны. Заодно расскажете, где искать доказательства и тела. Так где вас высадить?
– Ладно, инспектор, уговорили. А высадить меня можете, где угодно, я не буду иметь наглость использовать вас в качестве такси.
Инспектор и вправду не любил шутить, поэтому высадил Джонсона у первой попавшейся станции монорельса. Детектив нисколько не обиделся, но вышел в дождь весьма неохотно,
