Андрей мгновенно оживился.
— Ну что ты, мама, радоваться надо, а не плакать, — бодро воскликнул он. — Ну, мы тогда пошли. До завтра.
Но Ляна сердито дернула его за рукав и тут же с ласковой улыбкой посмотрела на Анну Сергеевну:
— Мамочка, а мы с вами хотим отметить нашу помолвку. Сейчас же отправим Андрея за шампанским, лимонадом и пирожными и отпразднуем прямо здесь. Можно?
Анна Сергеевна была счастлива. «Вот какая у меня невестка!» — было написано на ее лице. Она обвела гордым взглядом соседок по палате, но все же возразила:
— Ляночка, как можно! Это же больница. Вдруг врач войдет?
Но молодая бойкая женщина с соседней койки поддержала понравившееся ей предложение.
— Это потому вы так говорите, Анна Сергеевна, что вам пить противопоказанно, а мне можно, и я с удовольствием бы выпила за счастье молодых, — озорно улыбаясь, сказала она. — А врача не бойтесь, мы пост выставим.
— Какой ты, Андрюша, неловкий с матерью, — выговаривала Ляна по дороге из больницы Арсеньеву. — Так обрадовался, когда она предложила нам пойти домой, что мне стыдно стало. Неужели ты не понимаешь, как ей больно видеть такое? От этого ей одиноко. Обратил внимание, как она была счастлива, когда мы остались у ее постели?
— Обратил, — вздыхая, согласился Андрей. — Сам не знаю, как получилось. Вообще-то, мать говорит, что я заботливый и внимательный. А тут действительно маху дал. Мне так хотелось поскорей остаться с тобой наедине, что потерял над собой контроль. Виноват. Исправлюсь, товарищ командир. Ты не думай, вообще-то я заботливый. Во всяком случае, мать так говорит.
Ляна потрепала Арсеньева по жестким непослушным волосам:
— Твоя мама добрая женщина и безумно любит тебя. Ей в таких делах верить не стоит. Придется проверять.
— Я только об этом и мечтаю.
Андрей шел рядом с Ляной и не мог в это поверить. Все, что происходило в последние дни, казалось нереальностью, сказкой.
Ему было стыдно перед Ляной зато, что самое тяжелое в ее жизни время, когда она потеряла двух самых близких людей, для него является самым счастливым. Но он был влюблен и не умел скрывать этого. А влюбленный в женщину влюблен в весь мир.
* * *
Анна Сергеевна тоже была счастлива и горда. Она даже не удержалась, чтобы не похвастаться перед соседками по палате, когда Андрей и Ляна ушли домой.
— Видели, какую невесту мой Андрюша себе отыскал? Слышали, что она сказала, когда пригубила шампанское? Ну, разве есть еще в наше время такие девушки?
Все — заулыбались, вспоминая, что сказала Ляна, когда пила за свое счастье.
— И это шампанское? А я-то думала! — воскликнула она тогда. — Столько разговоров: шампанское да шампанское. Столько раз слышала и видела, а попробовала и удивляюсь. Чему тут радоваться? Ну чисто прокисший лимонад! А такие деньги стоит!
— Так ты не пробовала никогда раньше шампанского? — удивилась бойкая молодая соседка Анны Сергеевны.
— Не пробовала, и теперь уже не хочу пробовать. Андрюша, налей мне лучше настоящего лимонада, а не прокисшего.
Ну как было не гордиться Арсеньевой такой невесткой?
«Как мила бывает ее простодушная искренность, — с нежностью подумала тогда Анна Сергеевна. — Повезло моему Андрюше, зря я вчера разнервничалась. Он будет счастлив с такой женой. А как она проницательна. Как тактична. Как ловко она одернула моего бестолкового сына и дипломатично исправила положение. Тут же нашлась с этим шампанским, о котором только слышала, что пьют его в торжественных случаях. Это судьба Андрюшина. Бог мне послал такую радость на старости лет».
Так думала Анна Сергеевна, не зная того, что это последняя в ее жизни радость и что больше ей не придется увидеть ни сына своего, ни Ляны. Она умерла во сне, тихо и незаметно. Это обнаружилось утром, во время обхода.
«Вот то темное и густое, что брезжило во мне тревожным предчувствием тогда, после удачного гадания, — думала Ляна, узнав о смерти Анны Сергеевны. — Теперь и мой Андрюша один на этом свете. Поздние дети — ранние сироты, говорила моя бабушка. Сама-то она пережила своего сына, правда, ненадолго».
Андрей мужественно переживал утрату матери, но Ляна видела, что дается это ее любимому нелегко. Сочувствуя ему, она испытывала угрызения совести оттого, что ощутила она чувство некоторого облегчения, догадавшись, что предчувствие ее уже сбылось, а значит, страшная угроза жизни Андрюши исчезла.
Когда пришло время, Андрей и Ляна расписались и получили в ЗАГСе документ, гласящий, что теперь они супруги Арсеньевы.
— Коль в нашей маленькой семье такой тотальный траур, придется обойтись без свадьбы, — сказал Андрей своей молодой жене по возвращении из ЗАГСа.
— Нет, нет, Андрюша, без свадьбы никак нельзя, — всполошилась Ляна. — Ты же знаешь, я, как это у вас говорят, суеверная. В общем, у нас, у цыган, без свадеб семей не рождается. Плохая это примета — счастья не будет. Подождем, сколько богу угодно будет, и сыграем свадьбу.
— Что значит «сколько богу угодно будет»? — удивился Андрей.
Ляна насмешливо улыбнулась и, шутливо растрепав густую шевелюру мужа, снисходительно произнесла:
— Какой же ты дурашка! Ждать будем столько, сколько бог отведет нам времени на зачатие ребенка, а уж как только здесь, — она положила руку на животик, — появится наш малыш, извини, несмотря на траур, тут же сыграем свадьбу.
* * *
Ждать пришлось недолго. Уже осенью была свадьба. Сентябрь едва начал окрашивать листья деревьев в яркие насыщенные цвета, когда в доме Арсеньевых собрались гости.
Ляна в длинном подвенечном платье, с лицом, которому белоснежная фата придала еще большую прелесть и какую-то таинственную загадочность, была так обворожительна, что вызвала искреннее восхищение друзей Андрея и не слишком охотные похвалы их жен.
С того момента, как Ляна сообщила, что ждет ребенка, Андрей почувствовал внутри себя какую-то неожиданную перемену.
Он, устремляя самолет в очередной полет, начинал скучать о доме, жене уже в тот миг, когда шасси истребителя отрывалось от бетона взлетной полосы.
Счастье, очень быстро ставшее привычным состоянием Андрея, уже не воспринималось им как данность, подаренная кем-то. Нет, теперь он отчетливо понимал, что хрупкую эту субстанцию необходимо беречь и охранять, каждый день, каждую секунду своей жизни посвящать тому, чтобы сделать прочнее, надежнее дружескую близость с Ляной.
Андрей по опыту своих друзей знал, как легко разъедается незначительными бытовыми неурядицами, словно металл коррозией, самая пылкая и преданная любовь, как гибнет она под мелкими, но смертельными своей множественностью уколами несдержанности, раздражительности, эгоизма. И он поклялся себе:
