Ллойд Биггл-младший - Все цвета тьмы

— Для тебя — как обычно. Входи.

Через три минуты Арнольд оказался единственным очевидцем редчайшего и совершенно неожиданного события: Томас Дж. Уоткинс-третий вышел из себя. Схватив со стола диктофон, он шваркнул его об пол, дважды ударил каблуком и пинком отшвырнул в угол. После этого его немедленно обуяло раскаяние. Опустившись в кресло, Уоткинс спрятал лицо в ладонях.

— Прости, — сказал он. — Не стоило этого делать… Ну, кражу денег я еще могу понять. Теоретически, любой человек, при соответствующих условиях, может пойти на воровство. Но продавать коммерческие секреты конкурентам — подлость совершенно другого уровня. Ты уверен, что это Гроссман?

— Уверен я только в том, что это было сделано. Но сделать это мог и любой другой из нескольких сотен человек. Гроссмана я подозреваю потому, что он, в силу положения, имел для этого все возможности и пока является, насколько мне известно, единственным пойманным за руку вором.

— Однако он утверждает, что о Даржеке ему ничего не известно. Предложил даже пройти проверку на детекторе лжи. Допустим, я попрошу окружного прокурора устроить ему такую проверку, и включу в нее несколько вопросов о «тех, других»…

— Хорошо бы, — сказал Арнольд. — Вреда от этого, во всяком случае, не будет.

— Так. Теперь — твой эксперимент. Чем он нам поможет?

— Только подтвердит то, что нам уже известно. Однако, думаю, что позже смогу придумать штуковинку, которая предотвратит подобное вмешательство извне.

— Надеюсь, что сможешь, Тед, однако проблемы все это не решит. Поскольку те, кто устроил все это, способны будут изобрести и предпринять какую-нибудь новую пакость. Проблема будет решена лишь тогда, когда мы выясним, кто стоит за всем этим, и отобьем у них охоту пакостить.

— Это может знать Гроссман, — сказал Арнольд.

— Я позабочусь, чтобы его расспросили и об этом, — мрачно ответил Уоткинс.

Рон Уокер торчал в приемной, фамильярно опершись на угол стола мисс Шу.

— А вот и Наш Любимый Ученый, — провозгласил он, протягивая руку. — Вложи персты в длань Нашу, Наш Любимый Ученый!

Арнольд отпихнул его руку:

— Если пришел клянчить в долг, рекомендую ломбард «Винни-Пух и День Забот». Прямо напротив конторы Даржека.

— Кстати о Даржеке…

— Совершенно некстати. Что тебе нужно?

— Достоверная информация. Интервью. Проще выражаясь, сюжет!

— Нет у меня для тебя сюжетов.

— А вот и есть!

— Это о чем же?

Уокер выгнул бровь и умоляюще обратился к мисс Шу:

— Многие годы я ращу, пестую своего собственного Любимого Ученого. И вот настало время, когда он мог бы мне пригодиться. И что же? Он корчит из себя святую невинность! Он спрашивает: «О чем?» Мир кипит, мир требует информации о взрыве на Луне, а ученые прячутся по норам!

— Да не знаю я ничего о Луне. Шел бы ты к астрономам!

— Астрономы уже сговорились воздержаться от комментариев.

— Хорошая мысль, — одобрил Арнольд. — Вот бы и репортеры последовали их примеру…

— Но это новости! А профессия обязывает нас держать читателей в курсе событий. Ответь на несколько элементарных вопросов, больше мне ничего не нужно!

— Если после этого оставишь меня в покое, валяй, спрашивай.

— Какова причина взрыва?

— Это, по-твоему, простой вопрос? Откуда мне знать? Я даже газетных статей о взрыве не читал, не говоря о научных отчетах.

Раздраженно отвернувшись от Уокера, Арнольд направился к двери. Уокер схватил его за рукав.

— Ну, смилуйся же надо мной! Скажи: на Луне есть вулканы?

— Не знаю. Если Луне приспичило иметь вулканы, я не возражаю. А что, этот взрыв был извержением вулкана?

— Вначале все решили, что это ядерный взрыв. Но русское правительство заявило, что это не так, и наше — тоже, а потом и астрономы с этим согласились. И прежде, чем они соизволили сообразить, что они по этому поводу думают, какой-то тип, астроном-любитель из Египта, случайно этот взрыв видевший, заявил, что было очень похоже на извержение вулкана. Астрономы немедленно смолкли. Официально объявили лишь, что взорвалось — как бишь его? — «вещество, по-видимому, прежде неизвестное».

— Ничем не могу тебе помочь, — сказал Арнольд. — Мне не знакомы никакие «вещества, по-видимому, прежде неизвестные». А почему персонал лунных баз не пошлет кого-нибудь взглянуть?

— Слишком далеко. Ближайшая база — наш «Нью фронтир Сити», и от нее до точки взрыва — больше семисот миль. А местность там пересеченная, и для подобных наземных поездок у них просто нет транспорта. А если б и был, на дорогу потребовался бы не один месяц.

— Есть дельное предложение, — сказал Арнольд. — Возьми интервью у мисс Шу. Такая симпатичная и умная девушка наверняка знает о Луне все.

Ему удалось закрыть за собой дверь как раз вовремя, чтобы уберечь голову от метко брошенного мисс Шу пресс-папье.

Вернувшись в свой кабинет, Арнольд застал эксперимент в самом разгаре.

— Грубо говоря, действительно пятьдесят на пятьдесят, — сообщил Перрин. — Точнее: восемьдесят семь на сто четыре… На сто пять, — поправился он, увидев, как порядком измотанный механик вышел из трансмиттера-приемника и отметил результат в соответствующей колонке на доске. — Вначале «перехватчик» опережал, но теперь начал сдавать. Мы его выключаем после каждой ездки: им это наверняка приходится делать, чтобы не подхватить вместо своих людей ничего не подозревающих пассажиров.

— Хорошая мысль, — подтвердил Арнольд.

— И здесь возник интересный вопрос. У них должны быть достаточно надежные средства связи, чтобы подключаться к линии именно в тот момент, когда через трансмиттер проходят их люди, и сразу после операции — выключаться. На условленное время они ведь полагаться не могут, потому что никто не в силах точно предсказать момент, когда определенный пассажир подойдет к турникету. Как думаешь, возможен такой маленький, портативный передатчик?

— Почему бы нет… Но он должен быть очень маленьким, ведь никто ничего подобного не заметил.

— А это означает, что мощность у него невелика… Выходит, Даржека нужно искать где-то в окрестностях брюссельского терминала.

— Предложу это Эду Раксу. Хотя — до чего-либо подобного он наверняка додумался и сам.

— В четверг искать надо было, — угрюмо сказал Перрин. — А сейчас…

— Знаю. Сейчас он может быть где угодно.

Следующее, что Даржек смог ощутить и осознать, была мягкая трубка, осторожно, но твердо вставленная в его рот. На некоторое время он ограничился тем, что с неудовольствием исследовал ее странно зазубренный конец языком и раз или два попытался отдернуть голову и выплюнуть трубку.