Последний вечер перед выходом. Завтра всё будет иначе. Точка перегиба. Еще всё по-старому, но ножки этого старого уже подпилены, достаточно одного дуновения рассвета, чтобы оно рухнуло, оставшись лишь в памяти уходящих в поход гвардейцев. Гвардия всегда уходит на рассвете. Так проще. Город остается за спиной, и с каждым шагом всё светлее и теплее.
В ночь накануне никто не спит. Всю ночь – гвардия ест до отвала, пьет и орет песни не самого приличного содержания. Отцы молодых красавиц не смыкают глаз, в страхе, что их возлюбленные чада составят компанию разгулявшимся воякам. В этот раз все будет немного иначе. Нас мало, мы опытны, да и поход, в который мы отправляемся, скорее не поход, а отчаянная разведка.
Корчма «Бегемот» на Андреевском спуске – место как раз для той вечеринки, которая нам нужна в эту ночь. Не большая и не маленькая, недорогая, но достаточно уютная. Меню здесь не подавали, зато порции были большие.
Так как подготовкой к походу занимался Алехин, мне делать было решительно нечего. Вероятно, поэтому я оказался в корчме первым. Кружка с «Княжевичем темным» и свиные ребрышки должны были скрасить мое ожидание, и они справились с этой достойной задачей. Быть может, походы и нужны не ради них самих, а ради таких вот вечеров… Вечеров, когда всё, что позади, не так уж и важно, а всё, что впереди, просто неизвестно.
Мое одиночество было недолгим – дверь открылась, пропуская по очереди нос, протез и, наконец, самого Григоряна. Ну, конечно, как я мог подумать, что Григорян останется в стороне от попойки. Нисколько не заботясь о приличиях, он нахально заглянул в мою кружку, втянул воздух своими кавказскими ноздрями и скомандовал официанту: «Мне того же, две кружки!» Действительно, чего уж там, сегодня по всем счетам плачу я.
Следующими явились Марат и Ксюха. Еще та парочка. Марат в отделении – главный спец по лошадям и стрельбе из арбалета. Верхом ездит без седла, что, впрочем, не облегчает задачу тем, кто пытается его из этого самого отсутствия седла выбить. Кажется, что лошадь слышит его мысли, вероятно, так же, как и стрелы его арбалета. В свое время я убил месяц, пытаясь освоить его технику стрельбы. Когда медленно показывает – все складывается. Но повторить этот фокус на скорости я не в состоянии. Под два метра ростом. Лучший танцор в городе. Мало того – он еще и поет. Если и есть человек, напрочь лишенный чувства зависти, Марат излечит его от этого недостатка. Непонятно только одно: с его талантами и внешностью он мог бы давно стать утехой одной из богатых вдов и согревать ее и свое тела в перине, а не пытаться нагреть своим дыханием вечно холодную казарму. Что он забыл в гвардии, трудно сказать, но я рад, что и в этот раз он будет с нами.
Ксюха не танцует и не поет, ее плечи шире моих, а голос на октаву ниже. Не угадав в ней женщину, вы ее не обидите. Скорее, вы рискуете получить в кадык, если, напившись (на трезвую голову вы этого уж точно не сделаете), забудете, что перед вами боец и всерьез предложите ей общение, выходящее за рамки доброй выпивки. Это – одна из традиционных развлекух на попойках Костяного отделения. Обычно один из шутников (а кто из нас не шутник?) на полном серьезе рассказывает какому-нибудь случайному выпивохе о той буре страсти, которая глубоко запрятана в мощном Ксюшином торсе. Мужик, как правило, ведется и пытается эту бурю вызвать. В конце концов он бурю и получает… Может, я не прав, но иногда мне кажется, что наша амазонка сама ловит кайф от этой предсказуемой забавы. Если же серьезно, Ксюха – один из лучших бойцов, каких мне доводилось видеть, и пусть она стреляет хуже Марата, а в рукопашке уступит и Алехину, и Сяве, и даже мне, но пока её умений хватало для каждого из её противников, а в плане дисциплины она даст сто очков вперед любому. Если она когда-нибудь остепенится и решит завести детей, их надо будет с рождения приписывать к Костяной роте.
Кружки ухнули, стуча, друг о друга, вызвав миниатюрный раскат грома. Парочка, надеявшаяся провести в «Бегемоте» свидание, поспешила к выходу, почувствовав, что здесь они будут страшно далеки от романтики…
– Алекс, каково оно – быть майором? Говорят, тебе аудиенцию пообещали, с Самим? – нарушил молчание Марат.
Что правда, то правда – пообещали. Надо только соблюсти три условия – выполнить миссию, дожить до аудиенции и чтобы до нее дожил нынешний… Как же его? Кажется, Олег… Или Игорь? Наши монархи меняются весьма скоропостижно, что, впрочем, ни разу не привело, ни к чему существенному. Вероятно, в дворянских семьях слишком много мальчиков, вот они и резвятся.
– Марат, хочешь, я тебя с собой возьму? Если сильно повезет – будешь телохранителем у его величества, а если повезет еще сильнее, будешь им больше недели.
– Это еще почему?
– Потому что больше недели они обычно не живут.
Марат поскучнел. Cам нарвался… Впрочем, и я хорош: перед походом черный юмор – не лучший способ настроить ребят.
– У вас тут только пиво? – Интересно, хоть кто-то может сначала поздороваться? Это пиво на них так влияет или корчма?
– Китайцам не положено, китайцам только водку, – не любит Ксюха Китайца. Да его никто не любит. Тощий, нескладный, всегда сам по себе, вечно занят одним из двух
– либо вырезает из кусочков дерева фигурки маленьких толстяков с раскосыми глазами – за что его и прозвали китайцем, либо точит свой ножик, с помощью которого и появляются на свет божий сотни уродцев с хитрым прищуром. Китаец – гений выживания. Его не берет ни стрела, ни меч, ни зуб, ни клык. Точнее, не так – брать-то берет, но то ли смерть Китайца запланирована на следующее тысячелетие, то ли он племянник бога удачи, но максимум, на который до сих пор были способны его враги, это добавить очередной шрам этому костлявому телу. Сам Китаец считает, что его удача с ним в силу того обстоятельства, что он никогда не пьет ничего слабее водки. Может, он и прав. Надо отдать ему должное, принятое внутрь никак не сказывалось на его поведении, направленном наружу…
– Здравствуйте!
О, наконец-то это слово прозвучало! Кто же это у нас такой вежливый? Данила. Ну, да воспитание на Лысой Горе сказывается. За Данилой стоял Первый Меч, а рядом с ним – девушка и парень. Девушка одним своим видом заставила парней заняться срочным фильтрованием речи. Парень явно был при девушке, что вполне естественно – девушка была ведьмочка, а парень – «меч». Надо привыкать – корчма корчмой, а я на службе.
– Встать, смирно!
Первый Меч уже и не чаял, что я смогу отреагировать правильно, пусть с опозданием, но я вернулся в лоно устава – теперь его очередь реагировать. Первый Меч оказался на высоте. Из его уст не просто прозвучало «Вольно!». Особое искусство в том, чтобы произнести эту команду правильно. Команда, вроде, позволяет расслабиться, но если скомандовать как следует, подчиненные перестают дышать, а секунд через десять у них начинает сводить судорогой мышцы ног и рук. Выдержав паузу, Первый меч повторил команду – до удушья оставалось совсем немного. На этот раз это и вправду было «вольно».
– Пиво хорошее? – «мечи» не пьют, и я думаю, им все равно, хорошее пиво или плохое. То ли те же мысли были в головах у моей команды, то ли команды Первому Мечу удавались лучше… Ксюха допила кружку демонстрируя все богатство неприличных звуков, которые можно извлечь из этого процесса. Первый все понял.
– Я хотел бы представить еще двух членов вашей команды. Вероника (Вероника на полградуса наклонила голову) и ее сопровождающий – «меч» Глеб. (Этот не выдавил из себя даже полградуса.) Майор Каховский, они поступают в ваше полное распоряжение.
Первый Меч вышел из корчмы, заставив посторониться обалдело наблюдавших за нами только что подошедших Алехина, Сяву и Тихоню с Рыжим. Ведьма и «меч» в подчинении у простого смертного – это круто. Кажется, мой майорский чин на глазах набирал силу.
Глава четвертая
Встреча у Лядских ворот
Приблизившись к крепости, вы увидите ворота. Это места, наиболее приспособленные для взятия штурмом. Если штурм будет удачным – их назовут в вашу честь.
Из обращения Батыя к татаро-монгольскому войску
Дождь заставил раздаться вдвое ручей, бегущий по Крещатику. Жаль, что не вчетверо, тогда, быть может, мы выехали бы из города еще на день позже. По традиции из города выезжали через ворота. На запад – через Золотые, на юг – через Лядские, на восток – через Батыевы, на север – через Жидовские ворота. На самом деле ворота глубоко внутри городской черты, но если выйти из города можно как угодно, то дороги, пригодные для транспорта, которые бы позволяли бы прошить весь город насквозь и выехать на один из караванных путей, начинаются исключительно у ворот. Думается, это сделано не специально, просто эти четыре направления расчищаются, а все остальные на окраинах перегорожены развалинами когда-то жилых домов. Заодно провожающим легче определяться, в каком месте собраться поплакать. Три повозки, одна из которых одновременно и спальня, каждая запряжена парой коней. Да еще восьмерка боевых лошадей. Надо будет – и этих запряжем, а пока пусть наслаждаются свободой. Вероника и «меч» гарцевали впереди, где-то совсем впереди резвился Марат, я же вместе со всем остальным отделением предпочитал не высовываться под крепкие капли и северный ветер. Одно радует – едем на юг, так что, теоретически с каждым шагом будет все теплее и теплее. Огорчает – что только теоретически.
