простенькой гарнитурой – пусть и не такой, какая требовалась для полной иммерсии.
Цзяньвень уже побывала на вершине Эвереста, прыгнула с крыши «Бурдж-Халифа» [27], вместе со своими друзьями по всему миру «побывала» в различных ВР-барах – при этом все они оставались в своих квартирах и пили настоящий байцзю [28], она целовалась со своими любимыми актерами и переспала с теми из них, кто ей особенно нравился; она смотрела ВР-фильмы (именно то, что следует из названия, и не очень хорошие), сыграла в виртуальные ролевые игры, полетав по комнате в виде крошечной мухи, в то время как двенадцать разгневанных вымышленных женщин спорили о судьбе еще одной вымышленной женщины, при этом она направляла их спор в желаемое русло, садясь на различные улики, чтобы привлечь к ним внимание [29].
Однако все это оставляло чувство какой-то смутной, необъяснимой неудовлетворенности. Виртуальная реальность пока что была лишь податливой глиной, полной потенциала и возможностей, подпитываемой надеждой и алчностью, обещающей все и ничего, технологическим решением, ищущим, к какой проблеме себя приложить; и до сих пор оставалось неясно, какой подход, нарратологический или людологический [30], в конечном счете одержит верх.
Однако последний ВР-опыт, короткий клип из жизни безымянной юной беженки-муэртьенки, воздействовал на Цзяньвень совершенно иначе.
«Если бы не случай, определяющий, где кто рождается, эта девочка могла бы быть мной. У ее матери такие же глаза, как у моей».
Впервые за последние годы, после того как ее юношеский идеализм был растоптан безразличием окружающего мира, Цзяньвень ощутила потребность сделать что-то.
Девушка уставилась на экран компьютера. Мелькающие показатели ее криптовалютных счетов основывались на согласованности криптографических цепочек, на доверии, построенном на том, чему нельзя доверять. А что, если в мире, оградившемся от боли стеной алчности, подобное доверие также станет способом просверлить в преграде дырочку, через которую можно будет выпустить поток надежды? Можно ли на самом деле превратить весь мир в виртуальную деревню, где все связаны между собой состраданием?
Открыв на экране новое окно, Цзяньвень лихорадочно застучала по клавишам.
* * *
«Я ненавижу Вашингтон!» – решила София Эллис, глядя в окно.
По мокрым от дождя улицам медленно ползли машины. Время от времени какой-нибудь водитель раздраженно сигналил – самая подходящая иллюстрация того, что в последнее время считалось в столице политически нормальным. Памятники на Эспланаде [31] вдалеке – призрачные за висящей в воздухе моросью – словно издевались над Софией своей величественной незыблемостью.
Члены совета директоров болтали между собой в ожидании начала заседания по итогам квартала. София рассеянно слушала их; мысли ее были в другом месте.
«…ваша дочь… Передайте ей мои поздравления!»
«…чересчур много блокчейн-проектов [32]…»
«…в сентябре я проездом был в Лондоне…»
София предпочла бы вернуться в Государственный департамент, где было ее настоящее место, однако нелюбовь нынешней администрации к традиционной дипломатии навела ее на мысль о том, что у нее появится больше перспектив, если она перейдет в руководство каким-нибудь некоммерческим фондом. В конце концов, ни для кого не секрет, что крупнейшие американские некоммерческие фонды с филиалами по всему миру служили неофициальными проводниками зарубежной политики Соединенных Штатов и должность исполнительного директора фонда «Беженцы без границ» можно было рассматривать как хорошую стартовую позицию для возвращения в государственные структуры после прихода новой администрации. Ключом здесь являлось то, что нужно было делать для беженцев что-нибудь хорошее, продвигать американские ценности и добиваться стабильности в мире, даже несмотря на то что нынешняя администрация, похоже, стремилась, закусив удила, промотать могущество Америки.
«…увидела снятое на телефон видео и спросила у меня, собираемся ли мы что-либо предпринять по этому поводу… Кажется, это Муэртьен?»
София встрепенулась, возвращаясь к действительности.
– Мы не можем вмешиваться в это. Тут ситуация сродни той, что в Йемене.
Кивнув, член совета директоров переменил тему.
Цзяньвень, соседка Софии по комнате в общежитии во время обучения в колледже, пару месяцев назад прислала ей по электронной почте сообщение о событиях в Муэртьене. В своем вежливом и продуманном ответе София выразила свои сожаления. «Возможности нашего фонда ограничены. Далеко не каждый гуманитарный кризис можно решить надлежащим образом. Мне очень жаль».
И это было правдой. Отчасти.
К тому же те, кто разбирался, что к чему, сходились во мнении, что вмешательство в происходящее в Муэртьене не в интересах Соединенных Штатов и не в интересах «Беженцев без границ». Стремление улучшить мир, которое в первую очередь и привело Софию в дипломатию и благотворительный фонд, приходилось ограничивать и направлять в нужную сторону реализмом. Несмотря на свои разногласия с нынешней администрацией (а может быть, благодаря им), София считала сохранение могущества Соединенных Штатов важной и достойной целью. Привлечение внимания к кризису в Муэртьене поставит в неловкое положение нового американского союзника в регионе, а этого следовало избегать любой ценой. Наш сложный мир диктовал, чтобы интересы Соединенных Штатов (и их союзников) ставились на первое место за счет тех, кому приходилось страдать, и тем самым все больше обездоленных нуждалось в защите.
Америка неидеальная, но, если взвесить все альтернативы, она лучшее из того, что у нас есть.
– …за последний месяц количество небольших пожертвований от тех, кому еще нет тридцати лет, сократилось на семьдесят пять процентов, – сказал один из членов правления фонда. Пока София предавалась философским размышлениям, заседание началось.
Докладчик, муж влиятельного депутата британского парламента (женщины), принимал участие из Лондона через робота, обеспечивающего телеприсутствие. София подозревала, что свой голос он любит больше, чем жену. Большой экран, закрепленный на телескопической шее, придавал его лицу строгий и властный вид; робот выразительно жестикулировал – предположительно, подражая движению рук самого докладчика.
– Вы хотите сказать, что у вас нет планов по противодействию спада вовлеченности молодежи?
«Этот тезис тебе предложил кто-то из команды жены?» – подумала София. Она сомневалась, что оратор изучал финансовые отчеты достаточно внимательно, чтобы обратить внимание на такой факт.
– Мы не полагаемся на прямые пожертвования конкретно этой демографической прослойки… – начала было София, но ее перебила коллега, еще один член правления.
– Дело не в этом. Тут главное – общественное внимание, воздействие на сознание. Без значительного количества пожертвований со стороны этой ключевой демографической группы число упоминаний «Беженцев без границ» в социальных сетях резко снижается. И это в конечном счете влияет на крупные гранты.
Это замечание сделала глава компании, занимающейся производством мобильных устройств. Софии неоднократно приходилось объяснять ей, что пожертвования «Беженцам без границ» нельзя использовать на закупку дешевых телефонов для беженцев, прибывающих в Европу, ведь это значительно повысило бы рыночную стоимость компании и явилось бы нарушением правила о конфликте интересов.
– В последнее время в общей картине небольших пожертвований произошли неожиданные сдвиги, которые до сих пор никто не может объяснить… – снова начала было София, но ей опять не дали
