договорить.
– Вы имеете в виду «Сострадание», не так ли? – спросил муж депутата парламента. – Хорошо, а у вас есть план?
«Определенно, этот тезис предложен командой его жены. – Софии всегда казалось, что европейцы гораздо больше, чем американцы, опасаются придурков, связанных с криптовалютой… – Но, как и в дипломатии, лучше направлять придурков, чем противостоять им».
– Что такое это «Сострадание»? – спросил еще один член правления, удалившийся на пенсию федеральный судья, по-прежнему считавший факс величайшим изобретением техники.
– Да, я действительно говорю о «Сострадании», – сказала София, стараясь смягчить свой тон. Она повернулась к главе компании по выпуску мобильных устройств. – Вы не хотите разъяснить нашему коллеге?
Если бы София сама попыталась описать «Сострадание», глава компании обязательно перебила бы ее, так как терпеть не могла, когда кто-либо демонстрировал большую осведомленность в технических вопросах. Так что уж лучше постараться сохранить внешние приличия.
Глава технологической компании с готовностью кивнула.
– Все очень просто. «Сострадание» – это новое дезинтермедитационное [33] блокчейн-приложение, массово использующее смарт-контракты [34], но только в данном случае завернутое на подрыв деятельности традиционных благотворительных организаций на филантропическом рынке.
Сидящие за столом недоуменно уставились на нее. Наконец судья обратился к Софии:
– Быть может, вы проясните?
София вернула себе контроль над заседанием, просто предоставив остальным возможность взять на себя непосильную задачу, – классический прием дипломатии.
– Давайте разберем все по порядку. Начну со смарт-контрактов. Предположим, мы с вами заключаем контракт, по которому, если завтра пойдет дождь, я должна буду заплатить вам пять долларов, а если дождя не будет, вы заплатите мне доллар.
– По-моему, не самая лучшая страховая политика, – заметил судья-пенсионер.
– С таким предложением в Лондоне вы быстро прогорите, – вставил муж депутата парламента. Сидящие за столом откликнулись слабыми смешками.
– В случае обычного контракта, – гладко продолжала София, – даже если завтра разразится гроза, вы, возможно, денег не получите. Я откажусь от своих слов и не стану платить или начну с вами спор относительно значения слова «дождь», и вам придется подавать на меня в суд.
– Ну, в моем суде вам бы не удалось оспорить понятие «дождь»!
– Естественно, но, как известно вашей чести, люди спорят о самых нелепых вещах. – София уже успела усвоить, что лучше дать судье возможность немного отвлечься, прежде чем вернуть его обратно на нужную тему. – А судебные процессы нынче стоят дорого.
– Мы оба можем передать деньги доверенному другу и предоставить ему решать, кому он выплатит их завтра. Это называется депонированием, если вы не знали.
– Совершенно верно. Замечательное решение, – сказала София. – Однако для этого требуется наше обоюдное согласие по кандидатуре независимого арбитра и, кроме того, нам придется заплатить ему за его хлопоты. Конечный итог: обыкновенный контракт сопряжен со множеством дополнительных издержек.
– Так что произойдет, если мы заключим смарт-контракт?
– Деньги будут переведены вам, как только начнется дождь. И я ничем не смогу этому помешать, потому что весь механизм взаимодействия определяется компьютерной программой.
– То есть вы хотите сказать, что по сути своей контракт и смарт-контракт – это одно и то же. Но только первый написан юридическим языком и для того, чтобы его читать и интерпретировать, требуются люди, в то время как второй написан компьютерным языком и для его выполнения требуется только машина – ни судей, ни присяжных, ни депозита, ни возврата средств.
София была поражена. Хоть и не особо подкованный в техническом плане, судья обладал острым умом.
– Совершенно верно. Машины гораздо более прозрачны и предсказуемы, чем юридическая система, даже хорошо отлаженная.
– Я в этом не совсем уверен, – возразил судья.
– Но вы видите притягательность подобного подхода, особенно если потенциальный пользователь не доверяет…
– Смарт-контракты сокращают стоимость транзакций за счет устранения посредников, – нетерпеливо вмешалась глава технической компании. – Можно было бы ограничиться этим замечанием, вместо того чтобы вдаваться в глупые пространные разъяснения.
– Можно было бы, – согласилась София. Она также успела выяснить, что видимость согласия с этой женщиной также снижает стоимость транзакций.
– Но какое отношение это имеет к благотворительности? – спросил муж депутата парламента.
– Есть люди, которые видят в благотворительных организациях бесполезных посредников, наживающихся на доверии, – снова вмешалась глава технической компании. – Разве это не очевидно?
И снова сидящие за столом встретили ее слова недоуменными взглядами.
– Действительно, некоторые поборники смарт-контрактов доходят до крайностей, – признала София. – На их взгляд, благотворительные организации, вроде «Беженцев без границ», значительную часть своих средств тратят на аренду офисных помещений, зарплату персонала, проведение дорогих мероприятий, на которых богатые развлекаются и общаются друг с другом, а нецелевое использование пожертвований приводит к обогащению связанных с фондом…
– Абсолютно абсурдная точка зрения, которой придерживаются придурки, очень агрессивно стучащие по клавиатуре и начисто лишенные здравого смысла… – раскрасневшись от негодования, начала глава технической компании.
– Или совершенно не разбирающиеся в политике, – перебил ее муж депутата парламента, словно брак автоматически сделал его экспертом в политике. – Мы также координируем усилия по работе на местах, приглашаем международных экспертов, создаем общественное мнение, успокаиваем чересчур рьяных местных чиновников и обеспечиваем, чтобы деньги доходили до тех, кто в них действительно нуждается.
– Вот на какое доверие мы опираемся, – заключила София. – Однако у поколения «Вики-Ликс» [35] любые упоминания об экспертизе и властях автоматически вызывают подозрения. С их точки зрения, даже то, как мы используем наши финансовые программы, является неэффективным. Как мы можем знать, каким образом потратить деньги, лучше тех, кто действительно нуждается в помощи? Почему мы исключаем для беженцев возможность обзаводиться оружием и защищать себя? Как мы можем работать с коррумпированными местными властями, которые набивают себе карманы пожертвованиями, а до жертв доходят лишь жалкие крохи? Лучше просто направить деньги напрямую детям, которые не могут позволить себе школьные обеды. И широко освещенные в средствах массовой информации неудачи международных благотворительных программ в таких странах, как Гаити или Северная Корея, только укрепляют позицию наших критиков.
– Так какую же альтернативу они предлагают? – спросил судья.
* * *
Цзяньвень смотрела на бегущие по экрану подтверждения, извещающие о завершении очередного смарт-контракта, прописанного в совершенно обезличенной криптовалюте. В настоящее время, когда многие правительства всеми силами стремились укрепить свою власть, запрещая оборот наличных денег, значительная часть бизнеса велась именно так, особенно в развивающихся странах. Цзяньвень где-то читала, что теперь уже свыше двадцати процентов глобальных финансовых расчетов велось в различных криптовалютах.
Однако переводы, которые она наблюдала сейчас, были другими. Предлагались запросы о помощи и обещания предоставить средства; у них не было никакой другой цели, кроме потребности делать хоть что-нибудь. Блокчейн-сеть «Сострадание» сортировала и группировала предложения в многосторонние смарт-контракты и, как только выполнялись необходимые условия, осуществляла перевод денег.
Цзяньвень увидела много запросов на детские книги, на свежие овощи, на садовый инвентарь, на противозачаточные средства, на то, чтобы приехавший новый врач остался надолго, а не оказался бы просто каким-то волонтером, который заглянет на месяц и быстренько смотается, оставив
