Он позвал Джо, не сомневаясь, что кота нигде поблизости нет. Низко висящие звезды казались огромными. С океана долетал ветерок, далекий прибой тихонько ухал и на несколько секунд смолкал. Звук был ровный и успокаивающий. Клайд уселся на ступеньках, думая о Джо, о старинных валлийских легендах и о кошках, которые на самом деле не просто кошки.
Он посидел так немного, глядя в никуда, допил пиво и вернулся в дом.
Три кошки лежали на своей полке. Через край свесилась белая лапка. На белой мордочке приоткрылись глаза, кошка приподнялась и посмотрела на него, не переставая мурлыкать. Руби и Барни сопели внизу в груде одеял, завалившись на спины и задрав кверху все восемь ног. Клайд почесал им животы, пожелал спокойной ночи, затем налил себе бренди и прихватил папку, которую дала ему Вильма.
Он сидел на кровати, потягивал бренди и изучал результаты их поиска – с неохотой и вместе с тем зачарованно. Он читал о тайных входах, разбросанных в холмах и ведущих в неведомые пещеры; о незнакомцах, внезапно появляющихся в уединенных поселениях. О неожиданном, словно ниоткуда, нашествии десятков кошек на один итальянский городок. О потайных дверках в египетских гробницах, сделанных исключительно для кошек. Куда вели эти дверки? Зачем живым кошкам дверь в гробницу?
Дважды Клайд поднимался, накидывал халат, который обычно надевал очень редко, и, стоя возле открытой двери, звал Джо. Трижды он снимал телефонную трубку, чтобы услышать гудок и убедиться в исправности аппарата. Когда он наконец уснул, сон его был тревожным.
Кейт лежала на лужайке перед своим домом. Она в последний раз провела языком по лапам, перекатилась на спину и поболтала в воздухе чистыми – наконец-то чистыми – ногами. Шерстка на них блестела, приобретя нежный оттенок топленого молока.
Все остальное тело по-прежнему было в грязи. Сама мысль о том, что эту пакость придется счищать языком, была для Кейт невыносима. Она вычесала когтями самые крупные засохшие комки из хвоста, и все равно он пока что мало чем отличался от засаленной веревки. Кейт покаталась взад-вперед, пытаясь обтереться о траву, затем поднялась и осмотрелась, не появился ли где Ли Уорк.
Тенистая улица была безлюдна. Под деревьями стояли две машины, обе принадлежали соседям. Убедившись, что Уорка поблизости нет, Кейт потянулась и потрусила в обход дома по дорожке между клумбами. Как странно, желтые и оранжевые цветы газаний доходили ей до подбородка, а ирисы качались высоко над головой.
Забравшись на заднее крыльцо, Кейт подпрыгнула и ухватилась за ручку внешней двери. Она тянула и дергала ее, пока ей не удалось открыть дверь и скользнуть в промежуток между легкой наружной и основной внутренней дверью, при этом наружная крепко наподдала ей сзади.
Оказавшись в ловушке между дверьми, Кейт снова подпрыгнула, уцепилась за ручку лапами и стала яростно ее крутить, пока та не повернулась.
Попав наконец внутрь, Кейт растянулась на прохладном полу кухни.
Помещение казалось огромным, окно на потолке было невероятно высоко. Сквозь его выпуклый пластик светило послеполуденное солнце, отбрасывая косые тени на шкафы и желтые стены. Пора готовить обед.
Эта мысль была столь неожиданной, что у Кейт подкосились колени.
Она дернула хвостом от изумления. С этого момента Джимми будет готовить себе обед сам.
Впрочем, похоже, он так и делал – кухня провоняла грязной посудой. Кейт стало интересно, сколько же времени она отсутствовала.
Он что, не умеет мыть посуду, не знает, как пользоваться посудомоечной машиной? Пол тоже не мешало бы протереть, он был ужасно липким. Возле холодильника Кейт унюхала пятно кетчупа, а рядом еще одно – судя по всему, размазанный джем. Пятна казались огромными – и по причине сильного запаха, и потому, что они были прямо под носом. Люди, которые держат кошек, должны задуматься, как выглядит грязное жилье для того, в ком всего четверть метра роста.
Ей хорошо были видны нижние кромки шкафов и пыль под холодильником. В глубине под плитой валялась ручка от разбитой чашки; Кейт вспомнила, как грохнула ее об пол со злости.
В тот момент она была одна. Кейт швырнула ее не в Джимми, хотя именно он вывел ее из себя. Она редко позволяла ему видеть свой гнев, редко показывала, какую боль он ей причиняет.
Но это в прошлом. Пусть теперь Джимми заставляет страдать кого-нибудь другого.
Вспрыгнув на стол, Кейт вляпалась в лужу, от которой несло маринадом. В раковине громоздилась грязная посуда. Перешагнув через испачканные яичницей тарелки, Кейт дотянулась до крана и пустила тонкой струйкой воду. Он что, кроме яиц ничего не ел? Может, холестерин доконает его? Туда ему и дорога. Кейт поймала себя на том, что она рассуждает совсем не как Кейт Осборн.
Да, превращение в кошку не просто сделало ее свободной; это было чудесным помилованием, настоящим спасением.
Она утолила жажду, полакав воды из-под крана, затем обнюхала кастрюлю с засохшими остатками яблочного пюре, которую Джимми тоже сунул в раковину. Банок с золотистым пюре нигде не было видно. Кейт спросила себя – может, она убрала их сама? Или их выбросил Джимми в ярости от того, что ее нет дома?
Что ж, если это его рук дело, ничего не попишешь. Кроме того, кошки не едят яблочное пюре. Во всяком случае так она до сих пор считала. Хотя сейчас и пюре было бы очень кстати.
Кейт была безумно голодна, она даже не могла вспомнить, когда ела в последний раз – наверное, не меньше недели назад. «Чем же я могла питаться под пристанью?» – спросила она себя
Поддев лапой крышку хлебницы, Кейт открыла ее, но там было пусто. Подумала о холодильнике, однако тут же отбросила эту мысль – слишком сложно. И, разумеется, она не собиралась вылизывать засохшие струпья яичницы с тарелок, оставленных Джимми.
Спрыгнув на пол, Кейт пересекла кухню и стала осматривать гостиную, удивляясь упругости толстого тиммермановского ковра. Он был такой мягкий и пружинистый, что хотелось поточить об него когти, но Кейт не стала драть такую красивую вещь. Для этой цели она использовала небольшой перуанский половичок, лежавший у двери. Медленно и сладострастно вонзая в него когти, Кейт наслаждалась этим восхитительным упражнением, чувствуя, как растягиваются мышцы ее плеч и лап, мышцы спины.
Она бесцельно бродила по комнате, заглядывала под мебель, запрыгивала на столы. Распластавшись на животе, Кейт заползла под диван, перевернулась на спину и вытащила застрявшую в пружинах пыльную черную тряпку, а потом удивилась, зачем она это сделала.
Посреди гостиной на гладком дубовом полу она принялась гоняться за своим хвостом, описывая круги и спотыкаясь о ковры, — ей было смешно, забавно кружилась голова. Кейт бросилась в спальню, чтобы заглянуть в зеркало. И тут же испугалась этого порыва.
