Она бесцельно бродила по комнате, заглядывала под мебель, запрыгивала на столы. Распластавшись на животе, Кейт заползла под диван, перевернулась на спину и вытащила застрявшую в пружинах пыльную черную тряпку, а потом удивилась, зачем она это сделала.
Посреди гостиной на гладком дубовом полу она принялась гоняться за своим хвостом, описывая круги и спотыкаясь о ковры, — ей было смешно, забавно кружилась голова. Кейт бросилась в спальню, чтобы заглянуть в зеркало. И тут же испугалась этого порыва.
Увидеть, что зеркало, перед которым она расчесывала волосы и красила губы, почти пусто, увидеть отражение лишь маленькой кошки – это было выше ее сил.
Она потянула время, сколько могла, снова стала слоняться по дому, поправила оторвавшуюся бахрому ковра в комнате для гостей, поиграла со скомканным клочком бумаги, брошенным Джимми в холле. Но в конце концов Кейт не выдержала – она на цыпочках прокралась в спальню, набравшись духу, вспрыгнула на комод и оказалась перед зеркалом в серебристой раме.
Невозможно безобразная уличная кошка смотрела на нее.
Ее грязно-серый цвет наводил на мысль о тряпке для вытирания ног. Шерсть была заляпана грязью; несмотря на все усилия Кейт, хвост, этот жалкий тонкий отросток, выглядел достойным только одного места – помойного ведра. Кейт была просто какой-то перепачканной кошачьей шкуркой, натянутой на тонкие жалкие косточки.
Стоя на комоде между изящным граненым флаконом духов и эмалевой пудреницей, Кейт издала вопль, в котором смешались плач и ярость. Преодолевая тошноту, она принялась неистово вылизывать свою грязную шерсть, давясь от отвращения. Она должна, непременно должна избавиться от всей этой гнуси, даже если ее будет выворачивать наизнанку.
Умываясь, Кейт ощущала жуткий вкус подгнившей рыбы, склизкой глины и черт знает чего еще. Это было омерзительно – и как кошки такое выносят?
Вскоре ее яростные усилия были вознаграждены: шерсть стала светлой и блестящей, а подсохнув, она становилась пушистой.
Мало-помалу ей начало даже нравиться вылизывание, чувство освобождения от всей этой грязи. Во рту появилась удивительная слюна, ароматная, нежная и очищающая, которая промывала и разглаживала ее шерсть, делая ее мягкой и пушистой. Кейт продолжила умывание, стараясь изо всех сил; она вылизывала себя так энергично, что чуть не столкнула с комода флакон духов.
На шкурке обнаружились небольшие ранки, какие-то царапины, словно она дралась. Кейт смутно вспоминала кошачьи драки, шумные потасовки, вопли и завывания. И все из-за чего? Из-за тухлых рыбьих голов и клочка земли, чтобы свернуться там, дрожа от холода и сырости.
От умывания ее шерсть посветлела. Она вошла в хороший ритм, плавно водя колючим языком по бокам и лапам. Кейт наводила лоск любовно и тщательно, она позаботилась и о кремовой грудке, и о маленьком розовом животике; послюнив лапу, она вымыла мордочку, уши и загривок. На это ушло немало времени. Сильно помогало зеркало – оно позволяло находить пропущенные участки. И как кошкам удается умываться без зеркала?
Когда голова приобрела вполне приличный вид, Кейт неохотно перешла к хвосту и задней части, избегая определенных участков. Не все сразу, к таким гигиеническим процедурам надо привыкнуть.
Умывание продолжалось довольно долго, но в конце концов каждый сантиметр ее шкуры засиял и распушился. Разглядывая свое отражение и принимая разные позы, Кейт замурлыкала. Повернувшись, она кокетливо оглядела себя через плечо. Ее шерсть цвета топленых сливок была короткой, густой и теплой, как у горностая. Кремовую шубку украшали рыжие штрихи и разводы. Никогда прежде Кейт не видела таких кошек. Она была похожа на экзотический десерт, ванильный мусс с ломтиками апельсинового желе.
Для кошки она была довольно крупной, с округлыми пышными формами. Кончик носа, нежно-розовый, как и внутренняя сторона полупрозрачных ушек, напоминал морскую раковину. Глаза огромные и золотистые. Широко распахнутые, они были похожи на две маленькие полные луны.
Пушистый кремовый хвост опоясывали изумительные оранжевые кольца, похожие на широкие золотые браслеты. Кейт улыбнулась своему отражению, легкомысленно подумав о Чеширском коте; зубы ее были отменно белыми и острыми и такими же практичными, как длинные изогнутые когти. Как чудесно было выпускать коготки и любоваться этими острыми изогнутыми иглами. Представлять, как они глубоко вонзаются в мягкую плоть Ли Уорка.
У Кейт голова шла кругом от восхищения своим новым телом, ее пьянили мысли о том, какие возможности перед ней открываются. Однако эта восторженность мгновенно испарилась, едва ее взгляд упал на стоящие возле кровати часы; Кейт внезапно осознала, что уже больше шести, а значит, Джимми может вот-вот вернуться. Она стояла на комоде, подергивая кончиком хвоста и соображая, что делать дальше, когда услышала, как его машина подъехала к дому.
Прислушиваясь, как Джимми входит через заднюю дверь и идет через кухню, Кейт пыталась представить, что произойдет, если он обнаружит в доме кошку.
Что он будет делать, оказавшись один на один с кошкой? Как поступит, когда наткнется в собственном доме на раздраженно ворчащую маленькую хищницу? Кейт облизнула усы, проигрывая в уме различные варианты развития событий.
Она видела, как Джимми швырял камни в дворовых собак и довольно усмехался, если попадал. Однажды, мчась на машине по шоссе, он сбил кошку, но не остановился – Кейт не смогла заставить его остановиться. Она вернулась домой в слезах, а потом села в машину и вернулась на место происшествия; несколько часов, пока совсем не стемнело, Кейт искала сбитую кошку, но так и не нашла ее.
Джимми прошел через холл. Звук его приближающихся шагов поверг Кейт в ужас. Холодея от страха, она спрыгнула с комода и юркнула под кровать.
Забравшись поглубже в пыльный полумрак, Кейт увидела, как мимо кровати прошествовали черные ботинки, услышала, как звякнули брошенные на комод ключи. Спустя минуту Джимми разденется, свалит одежду на стул и полезет в душ.
Кейт удивилась, когда Джимми окликнул ее:
— Кейт! Кейт, ты здесь?
Потрясенная и встревоженная, она еще глубже задвинулась под кровать и крепко ударилась о стену – даже раздался глухой стук. О Боже, неужели он услышал?
Но это был всего лишь мягкий толчок – от страха Кейт преувеличила громкость удара.
Джимми снова крикнул:
— Кейт! Ты дома?
Ничего опасного, он всего лишь звал ту Кейт, которую знал, как делал это каждый вечер. Не получив ответа, Джимми что-то раздраженно пробурчал.
Вместо того чтобы раздеться и умыться, он сел на кровать – скрипнули пружины, — и Кейт услышала, как он снял телефонную трубку. Она с интересом послушала, как Джимми звонит Блейкам, чтобы узнать, есть ли о ней какие-нибудь новости. Это немного улучшило ее настроение – возможно, Джимми все же беспокоится о ней.
