Если сравнивать облачный район и реальный, то имитация выглядела лучше. Имитация это город, каким он должен был стать, а реальный – тот что получился.
С одной стороны, замершая в сумраке и дожде реальность, а с другой – подвижная, светлая, чистая имитация.
Странно. В данном случае Олимп не пытался приблизить имитацию к действительности. Видимо, ему нравилась идея вращающихся зданий со сниженным энергопотреблением. Она была правильной, рациональной, и облачный район продолжал движение, подставляя ненастоящие стены под лучи ненастоящего солнца.
Впрочем, для копов наличие в Париже-3 зданий с изменяемой геометрией означало большую свободу действий. Например, во время спецопераций можно управлять геоархитектурой. Иногда очень полезно. Преградить человеку путь к отступлению, не дать ему увидеть нечто важное, развернув стену дома…
Заведение, куда пришёл курьер, представляло собой небольшое уютное кафе на окраине района, в тупике малоприметного переулка. По стилю оно не очень подходило к рациональному и технологичному окружению, к исполинским несущим балкам и подвижным, угловатым корпусам зданий. И именно по этой причине кафе пользовалось популярностью.
Ретро-стилистика позволяла людям отвлечься. Проявлений преступности в округе не наблюдалось, несмотря на некоторую обособленность района и реноме несостоявшегося проекта. Здесь не торговали нелицензионной наркотой, не грабили. Предпочитали договариваться. Как-никак верхний ярус города. Тихий уголок района с уютными частными заведениями никто не трогал. Люди ценили место, где можно вернуться в небольшое пространство, привычное человеку.
Правда, сейчас, в имитации, кафе пустовало. Возможно, из-за этого оно походило на небольшой ресторан. Я шёл среди незанятых столиков к бару, оглядывая по пути интерьер. Из динамиков, скрытых в чёрном зеркальном потолке, лился приятный блюз, без электронных красивостей. Только реальные инструменты и женский вокал. Должно быть, настоящая певица, а не фонограмма с проекцией.
Со стороны винтажной сцены, обустроенной в стиле сороковых годов прошлого века, доносились те же звуки. Только на сцене никого не было. Ни певицы за микрофоном, ни музыкантов.
Ударная установка и стул у пианино пусты, а начавший играть сольную партию саксофон лежал на стульчике. Гитара и контрабас прислонились к барабанам.
Софиты вокруг сцены работали явно не на полную мощность. Они почти не светили, а вновь придавали красивую форму сумраку, в котором понемногу растворялось пространство.
Я задержался у сцены, пытаясь осознать, что не так с моими ощущениями… Всё выглядит по-человечески, без намёка на засилье техники, и в то же время вокруг ни одного человека. Я вздохнул и продолжил движение к бару.
Первое, что обращало на себя внимание – массивные светильники с золотистыми и зеленоватыми абажурами, с плавными формами и завитушками. И под стать им столы со стульями. Основательные и в тоже время изящные, из дорогого по нынешним временам дерева.
Судя по уровню освещения, главным в светильниках была их форма. Они освещали далеко не всё. Везде много теней. Мягкий полумрак и полутона.
В кафе разрешалось курить. Повсюду витали сизые клубы дыма, их аромата не ощущалось, поскольку Облако не умело имитировать запахи. Сборы за курение обычного табака не смогли убить заведение. Наоборот, хозяин получил постоянных клиентов и неповторимый шарм.
За барной стойкой никого не было. Только строй разнокалиберных бутылок с бокалами, сверкая, поглядывал на одинокого облачного посетителя. Меня.
Выпить, что ли? Однако вкуса не будет. Имитация вкуса в очереди на воплощение. Ресурсы Облака пока что тратятся на визуальные образы.
– Эй, приятель, – произнёс я в пустое место перед собой.
В ответ, как показалось, только скрипнул бокал, который протирался под стойкой.
– Слушай, я к тебе обращаюсь. Как тебя там?
Молчок. Разве что опять скрипнул бокал.
– Ну и сервис… Кто учил тебя манерам? Я сейчас бутылки разобью.
Напротив меня возникла фигура бармена. Он же местный домовой, электронный божок, инструмент Облака. Но на вид – бармен как бармен, строгий костюм с бабочкой-галстуком. Аккуратные зачёсанные назад волосы. Как настоящий. Только в почти чёрных глазах что-то блестит. Сильнее обычного.
– Пить твою гадость не имеет смысла? Лучше не рисковать, да?
Не отвечает. Я взял пустой бокал и повертел перед собой, глядя на сверкающие грани.
– Покажи хотя бы певицу.
Уголки его рта дрогнули, но вновь ни слова. Я уже собирался запустить в него бокалом, как из-за моей спины послышался голос.
Это был странный текст. Напоминал одну песню. Знакомую, и в то же время нет.
Нам не дано того времени,
Не дано того края.
Мечты ускользают подобно каплям дождя,
И светлые мгновения проливаются сквозь пальцы.
Я поставил бокал на стойку и осторожно посмотрел через плечо. Настоящая красавица. Что называется, от природы. Или голограмма? Обработана программой дополненной реальности?
Кто хочет жить вечно?
Кто хочет жить вечно?
Руки сами собой потянулись к сигаретам. Я закурил, и в облаке сизого дыма она стала ещё лучше. Однако я разогнал дым.
У тебя нет выбора,
Он сделан кем-то другим.
В мире, где ты обречён очнуться, мерцает одна звезда,
Но стоит до неё дотянуться, как она погаснет.
Чёрные вьющиеся волосы до плеч. Тёмно-синее, немного поблёскивающее, обтягивающее платье. Длинное, в пол. На лицо падает полоска света, похожая на имитацию жалюзи. Освещение выделяет большие светлые глаза, остальное покрыто небольшими тенями. Разве что видны серьги в цвет глаз.
Она медленно осматривала пустой зал, будто искала кого-то. И не находила его.
Скажи, ты хочешь жить вечно?
Ты хочешь жить вечно?
Разве тебе не известно,
Что любовь приговорена?
Растопи мои слезы
Теплом своих губ,
Закрой ладонью мою холодеющую рану –
Там замерзает последнее мгновение, что ещё живо,
И тогда мы сможем остановить его навсегда.
Сможем любить, не оглядываясь на часы,
Оно станет нашей вечностью –
Сегодня, что никогда не закончится.
Сегодня…
Оно не угаснет,
Если мы не сомкнём веки.
Стоит закрыть глаза,
И в этом теле проснётся кто-то другой,
Он не будет любить
Так же как я.
Кому нужна вечная жизнь?
Кому нужна вечная жизнь?
Кто осмелится тянуться к звезде,
Зная, что убьёт её?
Песня закончилась, девушка исчезла, а мне вдруг вспомнилось, что сигареты здесь тоже безвкусны.
Я вздохнул, бросил окурок в пустой бокал и обернулся к бармену:
– Ты видел? Она просто сокровище. Хотел бы оказаться на месте микрофона? Она почти целовала его.
