убивающая и дающая. Первый поход. Следующий. Снова и снова. Тела и кровь, которой нет конца. Я вздрогнула и прибавила шаг. Братья и сестры. На самом деле — пушечное мясо. Солдаты, клейменные как скот.
— Прошу прощения, а у вас не будет воды? Наша закончилась, а тут стоит такая жара, — зачем-то я провела рукой вокруг.
Девушка с парнем переглянулись. Маленькая и хрупкая, я не помнила ее в Доме. Скорее всего, лет на семь младше меня и на две головы ниже. Совсем низкая. Странно, как Дом пощадил ее. Наверняка совершенно недавно покинула стены сиротского приюта. Что-то в ее взгляде мне совершенно не понравилось. Нечто знакомое мелькнуло и тут же исчезло.
— Конечно.
И, не успев опомниться, получила поток холодной воды в лицо. Я изумленно заморгала, руками вытирая глаза.
Рабосы загоготали. Ну да, а чему еще нас там учили? Обижать слабых, держаться ближе к тем, у кого власть, выживает сильнейший. Желание схватить поганку за шею и приложить лицом о дерево было нестерпимым. Но я держалась. Во имя всех даров Безмолвной и прав некромантов. Я не могла позволить тому, что произошло, нарушить все, к чему так долго шла община. Ну подумаешь, облили водой. Безмолвная учит смирению и созиданию. Да и все не так плохо, освежиться-то мне дали. Я сжала руку, тормозя потоки, вырывающиеся в сторону дебоширов. Нельзя, жизнь надо восполнять жизнью. Девушка тревожно держалась за уголок своей Книги, готовясь выхватить ее в любой момент. А вот парень пытался вжаться в ствол дерева. Держаться с сильнейшими. Я хмыкнула.
— Тебе тут не рады, некромант. Просто иди и делай свое дело. Мы не трогаем тебя — ты не трогаешь нас, усекла?
Сленг своего Дома резанул ухо. Черненькая девочка, видно, что, как и большинству, ей достались доминантные признаки Ра. От Осирис в ней только алебастровая кожа, необыкновенно переливающаяся на солнце. Мне от них не досталось ничего. Смуглая, с темно-зелеными глазами и редкими темными волосами, стянутыми в короткий хвост на затылке, едва державшимися в резинке из-за их длины, я была скорее больше похожа на Ра. Хотя и для них мне не хватало крепких мышц и хоть каких-нибудь форм. Костями, обтянутыми кожей, отличались лишь некроманты.
— Сытого дня тебе.
Легкий поток вырвался с кончиков пальцев и медленно пополз в сторону Рабоса. Сделанное не воротишь.
Девушка удивленно приподняла брови, а я, попрощавшись по традициям Дома, уже отходила обратно к месту преступления. И чего так удивляться? Будто люди сразу рождаются некромантами. Улыбнувшись своим мыслям, чуть не врезалась лбом в Старшего, словно из-под земли возникшего передо мной. Лео отодвинул меня за плечи, внимательно осматривая лицо. Ну подумаешь, вода капает, что меня теперь, взглядом высушить надо, что ли? Да и вообще меня все устраивает. Старший убрал руки и отер их о бока плотной ткани штанов.
— Там детектив приехал, Вел. Веди себя достойно.
Лео посмотрел так, словно не меня только что совершенно безнаказанно окатили из бутылки. Ну ладно, может, и не совсем безнаказанно. Подумаешь, девчонка споткнулась. Дважды. И немножко упала. С кем не бывает. А Старший лишь набрал побольше воздуха и выдохнул. Статуя, а не мужик. Ну да, у нас только я веду себя как ребенок.
Настроение ушло, как только я выглянула из-за плеча Лео. Лучше бы меня облили водой еще раз. Я незаметно ущипнула себя за ногу — да нет, не сплю. Уверенным шагом, к нам приближался Георг с… детективом? Что ты забыл здесь? Сохранять лицо было сложно. Но я старалась. Пять лет. Мелькнула мысль — а вдруг не узнает? Все же большой срок. Но тут же ушла. Он уже заметил меня. Взгляд, которым можно было превратить бушующее пламя Врат в ледяную статую вместе со всей очередью душ.
— Господа, а вот, собственно, мой хороший друг и детектив по данному делу, Эрик Крейн, — с необычайной гордостью представил нам спутника Доктор.
Если бы он знал. В горле пересохло, и я постаралась сглотнуть несуществующую слюну. Эрик смотрел на меня, а я попыталась отвести взгляд. Крупная дрожь шла по телу, он не мог не заметить. Эрик Крейн, наследник одной из самых известных семей Осирис. Как же ты изменился за это время. Высокий и широкоплечий, гораздо выше любого из нас, с серебристо-белыми волосами, теперь остриженными коротким ежиком, и серыми как туман глазами, под которыми залегли глубокие тени. Простая легкая одежда, удобная обувь. Все это не слепило людей дороговизной. Ты стал обычным, как все. Лишь Книга в потертой черной коже, зажатая в руке, напоминала о принадлежности к Крейнам. Но даже сейчас мы были бесцветными по сравнению с тобой. Ореол силы, от которого сложно вздохнуть и пошевелиться. Один из самых высоких потенциалов энергии в Эписе. Всегда был необычайно красив. Я постаралась отвернуться, но Лео не дал, строго дернув меня за рукав. Хотела ответить, кого он будет дергать, но промолчала. Просто не привлекать лишнее внимание, и тогда меня не разорвут.
— Эрик, это мант Лео и манти…
— …Манти Валери, я полагаю?
Георг поперхнулся и закашлялся. Лицо Доктора покраснело, и на глазах выступили слезы. Лео недоуменно смотрел на меня, безмолвно требуя объяснений. А я лишь старалась не сорвать сейчас все. Нет смысла злиться на него, кроме меня самой виноватых нет. Я резко выдохнула, но дрожь в пальцах все равно никуда не делась.
— Эрик, — слова царапали горло, — я очень рассчитываю, что…
— Манти Валери, что вы можете сказать по делу?
Отрезал. «Вы». Как помои швырнул. Умел он опустить одним словом. С Крейном надо дружить — все знали это. И стремились. Чтобы заметил или хотя бы не трогал. Только не я. Что может сделать Эрик, когда кто-то ему неприятен, было известно одной манти совсем не понаслышке.
Сейчас же уверенный, с выправкой аристократа детектив не собирался выяснять отношения. Наследник Крейнов на службе у Правительства. Подумать только, благородство из всех щелей. Хотя мы и были вместе на ней, почему-то удивлялась до сих пор. Я повела плечами, расправляя спину. Прошло слишком много времени, о чем нам спорить. Пропасть непонимания стала уже просто бездонной. И все равно, внешне спокойный Эрик, я же вижу, как серые глаза потемнели от злости. Он прав, сто тысяч раз всегда был прав. То, что ты собрался говорить только о деле — очень хорошо. Только не сболтни ничего, Крейн. Иначе все это было просто зря.
— Ничего точного я не могу сейчас сказать, есть несколько предположений, но я правда боюсь быть
