торопливо включил настольный компьютер. Глеб с интересом смотрел за моими нервозными действиями.
Я открыл файл с написанным за прошедшие дни и стал читать его в слух. Глеб внимательно слушал и, время от времени, вставлял замечания. Сначала я просто их слушал и запоминал все поправки, но это продолжалось недолго.
Вскоре я схватил ручку с бумагой и начал записывать каждое слово. Жена несколько раз очень тихо, буквально на цыпочках, подходила к дверям. Она слушала наши бурные споры, но войти, не решилась.
Через час я закончил первую читку и аккуратно сложил все листки, исписанные поправками мальчика. Я выключил свой компьютер, и облегчённо вздохнув, мы двинулись в кухню.
Жена успела нам приготовить сногсшибательный ужин. К этому времени, её отношение к Глебу весьма изменилось. Она вела себя с ним словно радушная тетушка, что угощала племянника, заглянувшего в гости.
После плотного ужина я проводил Глеба домой. Мы поднялся на пятый этаж, и там по-взрослому попрощались за руку. Я подождал, пока за ним закроется хлипкая дверь, и только затем вернулся к себе.
После этого дня, всё у меня пошло так, как я хотел. Я стал работать, как профессиональный писатель. То есть, с девяти до шестнадцати, с часовым перерывом для обеда и отдыха.
Приём, за шесть часов умудрялся печатать по восемнадцать — двадцать страниц плотного текста. Самое странное, что я не уставал от такого труда. Писал очень легко, весело и с наслаждением. Потом, приходил мой соавтор, и я читал Глебу сочинённое за день. Он делал поправки и вставки. Иногда это было несколько слов, чаще всего, большие отрывки.
Время от времени он меня останавливал и говорил: — После абзаца нужно бы вставить … — и погрузившись внутрь себя взглядом, монотонным речитативом диктовал пару страниц. Я едва успевал это записывать.
Первые дни я пытался с ним спорить. Однако скоро я понял, что все замечания улучшают наш текст и делают это удивительно сильно. К вечеру мы заканчивали такую работу и двигались в кухню. Жена подавала нам ужин.
Кроме — того, она собирала мальчику что-то с собой, чтобы он мог угостить свою старую бабушку. Я провожал молодого соавтора до дверей его старой квартиры. Я очень боялся лишиться индуктора из-за какой-то нелепой случайности, вроде пьяного лихача за рулём или обкурившегося наркомана и пьяницы.
Общими силами приличный рассказ, превратился в роман, который мы завершили за месяц. Плод наших совместных трудов я разослал по редакциям и принялся за новую тему.
Ответ пришёл, как всегда, очень не скоро. К моему потрясению, вещь не произвела впечатления на московских издателей. Да она отличалась от моих предыдущих творений, как новый «мерс» от простых «жигулей». Однако, редакторы отчитали меня за всевозможные недостатки и ляпы.
Лишь одна мелкая фирма мне сообщила приятную новость. Они всё-таки его напечатают весьма небольшим тиражом, совершенно обычным для моего негромкого имени. Мол, сделают это они только в знак нашего большого знакомства. Да и гонорар дали мне по самой маленькой ставке. Нужно добавить, что разошёлся роман не так, чтобы ходко.
— Вот что значит шаблонность мышления. — рассудили мы с Лерой: — Под моим скромным именем люди и критика привыкли читать лишь третьеразрядную прозу. Как бы мы с Глебом не тужились, это клеймо сроду не смоешь.
Нужно писать под псевдонимом, а лучше того вернее, под многими сразу. Потому, как сдавать по роману за месяц, дозволено лишь двум категориям наших писателей — «столпам русской словесности» и «литературным подёнщикам». Всё остальное проходит по статье графомания.
Гонорар я разделил с Глебом по-честному: пятьдесят на пятьдесят. Полштуки евро для мальчика вдруг оказались невероятно большими деньгами. Он наотрез отказался их брать.
Жена очень долго его уговаривала. Она объясняла, что без его действенной помощи, я бы не смог очень быстро закончить работу. Поэтому всё справедливо и правильно.
Глебу не стоит стыдиться заработанных денег. В конце концов, мудрая женщина уговорила ребёнка и помогла ему использовать деньги по делу. Глеб раздал накопившиеся у старушки долги и слегка приоделся. Хватило и на обновки для бабушки.
Следующие наши романы пошли, как поезда по проложенным рельсам. Одна штука в месяц. Мы настолько втянулись, что писалось с большим удовольствием и без всяких напрягов.
Я не решился шокировать добрых издателей внезапно возросшей моей продуктивностью. В качестве псевдонимов я взял фамилии моей милой матери, жены и, конечно же, Глеба. Я поднял все свои связи, нашёл адреса еще нескольких фирм и стал рассылать произведения.
Всё шло по обычному плану. Всюду разыгрывалась одна и та же комедия — «Неизвестный никому литератор пытается опубликовать свои сочинения». Ответов или не было вовсе, или же шли короткие отзывы, написанные, как под копирку.
У меня создавалось впечатление, что наши рукописи вообще никто не читает. Всё это трудное время мы вчетвером жили на зарплату жены и благодаря тому небольшому издательству, с которым я сотрудничал раньше.
К счастью мои новые книги продавались значительно лучше. Постепенно я поднял свою личную планку с трёх романов за год, до пяти. Одновременно с этим, чуть возросли тиражи с гонорарами.
Тогда я начал искать тех людей, у которых есть неплохие знакомые среди редакторов. Разными способами я выпытывал электронные адреса небожителей и посылал свои тексты на их конкретное имя.
Благодаря качеству моих материалов, уже через год и полтора десятка романов, наметился существенный сдвиг. Мы всё же сумели пробиться! Сначала приняли одну нашу книгу. Потом другую, а там, как прорвало.
Все до одного псевдонимы, вдруг заработали. Платили, конечно, по мизерной ставке, но мы брали своё за счёт приличного вала. В московских издательствах мои псевдонимы не щеголяли большой плодовитостью. Печатали по четыре романа за год. Мною писалось сразу три сериала и отдельные книги. Постепенно, все имена стали у всех на слуху и тиражи понемногу росли.
На третий год нашей работы, мы всё же скопили определённую сумму и сделали Глебу ремонт. К этому времени, он стал нам с женой практически сыном. Наша красавица дочь очень рано создала семью и с нами почти не общалась.
Глеб заменил нам второго ребенка, которого мы не посмели родить в нашей стране перманентных волнений. Мы так втянулись в совместное творчество, что совершенно отпала необходимость пахать в выходные. Теперь нам хватало лишь пятидневки в неделю.
Благодаря приличным доходам мальчишки, питание и лечение бабушки намного улучшилось. Она стала чувствовать себя гораздо бодрее. Теперь Глеб мог оставлять старушку одну на более долгое время.
В свободные дни мы все втроем отправлялись в
