Хуже всего было, когда начинала ныть рука. Правая рука, которую я потерял давным-давно – еще во время Великой Войны. Заменявший ее механистический протез, питаемый атомным котлом, давно уже стал столь же полноправной частью моего тела, как и остальные конечности. Я пользовался искусственной рукой с не меньшим успехом, чем ее утраченной предшественницей, а скрывающиеся в ней чудеса инженерной мысли не раз выручали меня в трудные моменты жизни. А вот поди ж ты – порой лишенная чувствительности правая рука начинала ныть и мозжить, как живая. Случалось это чаще всего в промозглые дни, вот как сегодня, – а осень в Лондоне была щедра на такие дни.
Осень наступила, как всегда, внезапно. Казалось, еще не успел закончиться август с теплыми ночами, когда небо полно падающих звезд, – и вот уже ночи прохладны, а каждое утро наполнено промозглой сыростью. Звезды, правда, продолжали исправно падать. Не проходило и дня, чтобы хотя бы одна из бульварных газетенок не опубликовала бы очередной утки про падение зеленого метеора в Ла-Манш и Второе Нашествие марсиан.
Лондонцы падки на сенсации.
– О, а вот и кавалерия пожаловала, – Холмс кивнул на подъездную дорожку склада. Приземистый трехколесный автомобиль стремительных очертаний затормозил у самых ворот. – Номерные знаки личного гаража Его Величества Георга Пятого.
– Неужели сам?! – изменился в лице Лестрейд, сделавшись похожим на очень удивленного хорька.
– Ну что вы, право, дорогой инспектор, – рассмеялся Холмс. – А где эскорт, верхом и на моноциклах? Где кортеж прихлебателей в пару кварталов длиной? Нет, друзья мои. Несомненно, Его Величество держит руку на пульсе событий, происходящих в его столице, – но отчего бы ему не делать это, сидя в Букингемском дворце, в наше-то просвещенное время? Однако, учитывая явно королевское благоволение к прибывшим, нас почтили своим вниманием птицы только чуть менее высокого полета. Ах, ну да – господа, мой брат Майкрофт Холмс!
* * *
Неброско, но дорого одетый грузный джентльмен с густой проседью в волосах вежливо приподнял цилиндр, приветствуя нас. В его лице явно проступали схожие с Холмсом черты – тот же хищный изгиб носа, так же жестко сжатые губы, та же цепкость во взгляде близко посаженных глаз.
– Хотел бы пожелать вам доброго утра, джентльмены, – сказал он, – но ограничусь лишь тем, что передам высочайшее пожелание успеха в расследовании и монаршью надежду на скорейшее завершение этого, безусловно, скандального для британской короны дела.
– Скотланд-Ярд делает все возможное, господин советник! – Лестрейд вытянулся во весь свой невысокий рост, едва не поднявшись на цыпочки, и преданно ел начальство глазами. Зрелище было прекомичным, но, к чести Майкрофта, ему удалось сохранить выдержку и невозмутимое выражение лица. Выдержка – вот что отличает настоящего государственного чиновника от простых смертных.
– Рад слышать, – коротко ответил Майкрофт и повернулся к нам. – А мой милый братец, смею надеяться, делает невозможное? Не так ли, Шерлок, мальчик мой?
– Именно, Майкрофт, – сказал Холмс. – Дело можно считать практически раскрытым. Осталось уточнить кое-какие детали.
Я поперхнулся от неожиданности. Лестрейд издал странный горловой звук. Лишь Майкрофт Холмс сохранял полное самообладание, обозначив свое удивление чуть приподнятой бровью.
– Вот как? – уточнил он.
В ответ Холмс лишь по-мальчишески широко улыбнулся.
– Что ж, очень хорошо, – как и все чиновники, Майкрофт был скуп на похвалу и комплименты. – В таком случае, надеюсь, мой спутник сможет пролить свет на некоторые вопросы, возникшие у вас по ходу расследования.
По его жесту псоглавый шофер-моро в королевской ливрее придержал дверцу, и на мостовую ступил…выполз…ла…выпало? – словом, из машины на сырой камень мостовой перетек марсианин.
Вы когда-нибудь видели марсианина в смокинге? А марсианина в цилиндре? Нет? Вот и мне до этого момента не приходилось видеть ничего подобного.
Зрелище было душераздирающим.
* * *
На Марсе с его слабой гравитацией аборигены, вероятно, были вполне грациозными созданиями, легко перемещаясь по поверхности на своих многочисленных тонких щупальцах. Земное притяжение низводило их до положения расплющенной молотом улитки.
Марсианин, представший нашим глазам, больше всего напоминал выброшенного приливом на берег осьминога, только размером с гиппопотама. В соответствии с дипломатическим протоколом, гора его колышущейся плоти была задрапирована в некое подобие официального платья. Огромные плошки рыбьих глаз смотрели из-под полей гигантской пародии на цилиндр, а под крепким роговым клювом, какой бывает у кальмаров и иных представителей семейства головоногих моллюсков, виднелась аккуратно повязанная на отсутствующей шее бабочка.
Марсианин сипел, пыхтел и отдувался. Его необъятная туша ходила ходуном, трясясь, словно студень. В прохладе лондонского утра марсианин потел, распространяя вокруг резкий мускусный запах.
– Позвольте представить вам, джентльмены, официального представителя Марса в Великобритании, – сказал Майкрофт Холмс. – Не стану утруждать ваш слух попытками правильно выговорить его имя.
Из-за горы колышущейся плоти выступил не замеченный доселе человечек в огромных очках с роговой оправой. Страшно округлив глаза за толстыми линзами и раздув до предела щеки, человечек вдруг засвистел. Пронзительный свист перешел в странно модулированное гудение, потом сменился неслышной, но осязаемой упругой вибрацией воздуха.
Пока мы приходили в себя после этого неожиданного представления, марсианин, внимательно вслушивавшийся в издаваемую человечком какофонию, внезапно загудел-засвистел-защелкал тому в ответ.
– Дьявол меня раздери, если они не разговаривали только что! – восхищенно выдохнул Лестрейд, когда ненадолго воцарилась относительная тишина, которую снова нарушил человечек в очках.
– Господин посол выражает свое почтение, бла-бла-бла, и хотел бы лично осмотреть место предполагаемого преступления. Простите, я взял на себя смелость опустить официальную часть речи.
И переводчик с марсианского дерзко улыбнулся. Сразу стало понятно, что это едва ли не мальчишка – веснушчатый, хилый и не слишком воспитанный.
– Брайан жил в марсианской резервации с младенчества. Сирота, дитя Войны. По-марсиански разговаривал лучше, чем по-английски, – невозмутимо пояснил Майкрофт, видя изумление на наших лицах. – Канцелярия Его Величества сочла возможным принять его на государственную службу. Простите ему его манеры. По сути, он единственный человек в Британии, свободно владеющий языком марсиан. Прошу, господин посол!
