Где-то в отдалении (я не понял, выше этажом или ниже) раздался слабый звук: казалось, будто некий предмет волокли по полу под приглушенное размеренное постукивание: тук-тук-тук…
Слабый звук замер вдали, и вновь наступила тишина. Мы со Смитом пристально смотрели друг на друга через постель. Легкие облачка тумана вплывали в спальню из гостиной. Битон вцепился в спинку кровати, и она затряслась в такт частым содроганиям его тела. Больше ничто не нарушало мертвое молчание — и, насколько я помню, никакой, даже самый слабый шорох не сопровождал появление смуглого человека.
Однако, сколь бы бесшумно ни прокрался он в номер, все мы, очевидно, что-то почувствовали, ибо разом отвели глаза от обтянутого кожей скелета на постели и уставились в гостиную, из которой тянулись в спальню струи тумана.
Ближе всех к двери находился Битон, но он не устремился к ней, а напротив, со сдавленным вскриком отшатнулся назад и съежился у спинки кровати. Первым сорвался с места Смит, за ним бросился я и по пятам друга вбежал в неубранную гостиную. Входная дверь была закрыта, но не заперта.
Туманная дымка висела в воздухе, неярко светила накрытая шелковым японским абажуром лампа, и представшая моему взору картина в первый момент показалась мне плодом разгоряченного воображения. Я увидел — или мне привиделось — следующее.
Из-за стоящей возле двери высокой ширмы, словно материализовавшийся сгусток плотного тумана, стремительно выскользнула стройная гибкая фигура в свободном балахоне. Я успел заметить иссиня-черные волосы, выбивающиеся из-под маленькой шапочки, точеные черты оливкового лица и огромные сияющие глаза. Затем, без малейшего звука, дверь открылась и закрылась — и привидение исчезло.
— Вы видели его, Петри? Видели? — вскричал Смит. В три прыжка он пересек комнату, отшвырнул ширму в сторону и, рывком распахнув дверь, ринулся в затянутый желтой дымкой коридор, но тут же споткнулся и с болезненным вскриком растянулся на мраморном полу. Охваченный тревогой, я бросился к другу, но Найланд с кривой усмешкой поднял на меня глаза и принялся яростно растирать левую лодыжку.
— Дурацкий прием, Петри, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Но тем не менее эффективный.
И он указал пальцем на предмет, послуживший причиной его падения. На полу, прямо у двери под номером «14-А», стоял маленький металлический сундучок — медный ящик, очевидно, значительного веса.
— Он за ним и приходил, сэр! За ним! Вы успели помешать ему!
Битон стоял между нами, устремив полный ужаса взгляд блестящих глаз на металлический ящик.
— Что вы сказали? — отрывисто спросил Смит, поворачиваясь к нему.
— Именно этот сундук сэр Грегори привез с собой в Англию, — лихорадочно заговорил Битон. — Именно его сторожил он последние две недели день и ночь, скрючившись над ним с заряженным пистолетом. И это стоило хозяину жизни. Несчастный не знал покоя ни днем, ни ночью с тех пор, как у него появился этот сундук.
Смит с металлическим ящиком в руках уже вернулся в комнату, и я последовал за ним. Битон торопливо продолжал:
— За последние несколько недель мистер Грегори ни разу не заснул больше, чем на час. Со дня нашего прибытия в Лондон он не перекинулся словом ни с одной живой душой — только лежал здесь ночами, опустив голову на этот сундук, или сидел целыми днями в гостиной, не спуская с него глаз.
«Битон! — порой кричал он посреди ночи. — Битон! Ты слышишь шаги этой проклятой женщины?» — И хотя мне уже действительно начали мерещиться разные звуки, полагаю, причиной этому явилось постоянное нервное напряжение и ничего больше.
Кроме того, хозяин постоянно прислушивался, не приближается ли к нашему номеру некий «хромой человек». Пять-шесть раз в течение ночи он будил меня и заставлял прислушиваться вместе с ним. «Вот он идет, Битон! — шептал сэр Грегори, припав ухом к двери. — Слышишь, как он волочит ноги по полу?»
Одному Богу ведомо, как мне удалось выдержать все это, ибо я не знал ни минуты покоя со времени нашего отъезда из Китая. Я надеялся, что в Лондоне мы вздохнем спокойней, но на самом деле здесь все стало еще хуже.
К сэру Грегори приходили какие-то джентльмены, кажется, из Управления по делам Индии, но он отказался принять их. Сказал, что впустит в номер только мистера Найланда Смита. Он ни разу не лег в постель до сегодняшнего вечера. Но, поскольку хозяин ни ел толком, ни спал в последнее время и какая-то тайная мука медленно убивала его, незадолго до вашего появления здесь он потерял сознание, и я перенес его в спальню и уложил на кровать. И теперь сэр Грегори мертв… Мертв!
Битон прислонился к каминной полке, закрыл лицо руками, и плечи его судорожно затряслись. Очевидно, он очень любил хозяина, и приступ слабости у физически сильного мужчины показался мне зрелищем, достойным сострадания. Смит положил руку на плечо Битона.
— Вы прошли через крайне тяжелое испытание, — сказал он. — И выполнили свой долг с честью. Но силы, над которыми вы не властны, одержали верх на сей раз. Я — Найланд Смит.
Слуга резко обернулся, и на лице его выразилось явное облегчение.
— Поэтому, — продолжал мой друг, — все желания вашего хозяина, которые можно выполнить, будут выполнены теперь. Положитесь на меня. А сейчас пройдите в свою спальню и отдохните немного, пока мы не позовем вас.
— Спасибо, сэр. И слава Богу, что вы здесь, — невнятно проговорил Битон и, прижав руку ко лбу, послушно направился в меньшую спальню и скрылся за дверью.
— А теперь, Петри, — отрывисто сказал Смит, оглядывая засыпанный хламом пол, — поскольку я уполномочен заниматься этим делом, а вы имеете медицинское образование, то по меньшей мере следующие полчаса мы с вами можем посвятить сугубо частному расследованию сего загадочного случая. Предлагаю вам тщательно осмотреть тело в поисках любых свидетельств, которые помогли бы точно установить причину смерти. А я тем временем произведу здесь обыск.
Я кивнул и, ни слова не говоря, направился в спальню. Никаких вещей покойного в ней не было. Последнее обстоятельство подтверждало заявление Битона о том, что хозяин не пользовался этой комнатой. Я склонился над телом Хэйла.
Когда бы не странные симптомы, непосредственно предшествующие смерти (то есть паралич отвечающих за артикуляцию мускулов), я бы приписал смерть Хэйла полному истощению организма. И ничего, противоречащего данной версии, в ходе тщательного осмотра тела не обнаружилось. Не имея возможности провести более основательную экспертизу, я уже собирался вернуться к Смиту, который рылся в разбросанных по гостиной вещах, когда сделал вдруг неожиданное открытие.
