Мартин взял управление на себя, и они двинулись дальше, теперь уже под землей.
Дорога, очевидно, была частной. Очень скоро автомобиль остановился у подъезда громадного, видно, чертовски дорого обошедшегося заказчику здания недавней постройки. Привратник, сверкавший эполетами что твой болгарский адмирал, распахнул дверцу лимузина и гаркнул:
— Добро пожаловать, мистер Норман!
Темпл Норман кивнул ему с отсутствующим видом и решительным шагом направился к входу. Поблизости никого не было видно. У Бадера сложилось впечатление, что это здание, несмотря на всю свою грандиозность, находится в частном владении.
Лифтов оказалось всего лишь два. Следом за своим спутником Рекс вошел в один из них.
— Особняк, — сказал Норман в микрофон.
— Особняк, — повторил робот. — Слушаюсь, сэр.
Со все нарастающей скоростью кабина двинулась вверх. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ее движение замедлилось. Наконец она остановилась.
Рекс прокашлялся.
— Высокое, должно быть, зданьице.
— Да.
Выйдя из лифта, они очутились в холле, вся обстановка которого не оставляла сомнений в том, что за ним начинаются жилые апартаменты. Но людей по–прежнему не было видно.
— Сюда, — произнес Темпл Норман. Потом искоса поглядел на Рекса.
— Вы ведь детектив, мистер Бадер. Удалось ли вам что–нибудь выяснить?
— Да. Вы не хозяин. Вы секретарь или что–то вроде этого. А к хозяину мы сейчас направляемся. Причем идем кружным путем, чтобы меня никто не видел.
— Замечательно. А как по–вашему, кто этот хозяин?
— По всей видимости, один из самых богатых людей в Соединенных Штатах.
— Нет, — улыбнулся Темпл Норман. — Не угадали, мистер Бадер.
Они подошли к массивной двери. Спутник Рекса встал перед экраном и произнес вполголоса какую–то фразу. Дверь отворилась.
Переступив порог. Рекс Бадер оказался в обставленной с немалым вкусом комнате.
Никакой показной роскоши, и все удобства, о которых только может мечтать человек средних лет. Большая, но не слишком. Из окон открывается захватывающий вид на лес, реку и далекие горы. Мебель используется не для декора, как это часто теперь случается, а по своему прямому назначению. Картины на стенах — отнюдь не современная реалистически–абстрактная мазня. Рексу даже показалось, что одна из них принадлежит кисти Дега и не очень–то смахивает на копию. Кроме того, в комнате было несколько шкафов с книгами, давно уже ставшими анахронизмом в эпоху компьютерных библиотек.
Рекс не заметил ни телеэкрана, ни переговорного устройства. Не было в помещении и товароприемника, в который попадали бы купленные в супермаркете вещи и продукты. В этой комнате властвовал вчерашний день.
Человек, сидевший в обитом кожей кресле, отложил в сторону книгу, которую читал, и поднялся навстречу гостям. На вид ему было лет пятьдесят пять, и для своего возраста он выглядел просто великолепно. Телосложением он ничуть не уступал Бадеру, а Рекс как–никак имел два метра росту и весил восемьдесят килограммов. Волосы его были густыми и черными как смоль, и только на висках чуть пробивалась седина. Несмотря на проступавшую в движениях и в выражении лица властность, он с первого же взгляда вызывал расположение к себе. Иными словами, он был из тех людей, на которых приятно посмотреть.
Одет он был в поношенный спортивный костюм и туфли для гольфа. Легко ступая по полу, он приблизился к вошедшим и протянул руку.
— Значит, вы и есть мистер Рекс Бадер?
Рекс несильно пожал его ладонь.
— Моя фамилия Уэстли, мистер Бадер. Больше вам знать пока не следует. Темпл, будьте добры, налейте нам чего–нибудь. Садитесь, мистер Бадер.
— Что вы будете пить? — обратился Темпл Норман к Рексу.
Рекс опустился в кресло, стоящее напротив того, в котором сидел Уэстли, и сказал:
— Я бы не отказался от виски. Со льдом.
— Эрзац–виски или настоящий «Скотч»? — продолжал расспросы Норман.
— Если можно, эрзац–виски. Мне нравится его вкус.
На лице Темпла Нормана появилась презрительная усмешка. Подойдя к занимавшему целый угол комнаты старомодному бару, он обернулся к Уэстли:
— Сэр?
— Я согласен с мистером Бадером: эрзац–виски не так уж и плох, — сказал тот мягко. — В наших лабораториях мы доводим напитки до такой кондиции, о какой шотландцы не могли и мечтать. И потом, обычно те, кто пьет настоящие вина, тем самым подчеркивает свое социальное положение. А я в этом не нуждаюсь.
Норман кашлянул и достал из бара бутылку и стаканы:
— Конечно, сэр. Совершенно согласен с вами.
Уэстли снова сел в свое кресло и поглядел на Рекса.
— Мистер Бадер, — сказал он, — как вы относитесь к идее всемирного правительства?
Рекс никак не ждал подобного вопроса, но надо было как–то отвечать:
— По–моему, идея прекрасная, но вряд ли я доживу до ее осуществления.
— Вы ошибаетесь, мой дорогой Бадер. Это правительство уже существует, по крайней мере в зародыше.
— А, вы имеете в виду Организацию Воссоединенных Наций?
Уэстли отрицательно помахал пальцем.
— Вовсе нет. Ни Лига Наций, ни ООН, ни ее преемница ОВН не имели возможности стать настоящим всемирным правительством. Из организации, в которую входят суверенные государства, создать подобное правительство никогда не удастся.
Рекс непонимающе уставился на него.
Темпл Норман принес им стаканы с виски и сел в кресло у стены.
Уэстли снова заговорил; голос его был очень серьезен:
— Разразись сейчас мало–мальски опасный кризис, и любой из членов Организации Воссоединенных Наций будет действовать сам по себе, будет защищать только свои собственные интересы. Мы можем это утверждать потому, что примеры у нас перед глазами. Всякий, кто хоть краем уха слышал об Азиатской войне, скажет, что ее участникам было наплевать на международный порядок — они решали свои собственные задачи. Национальное государство по самой своей природе не могло и не может действовать иначе. Именно поэтому идея всемирной федерации с национальными государствами в качестве членов не выдерживает никакой критики.
Рекс пригубил свое виски и нашел его вкус восхитительным. Поставив стакан на маленький столик по правую руку от себя, он сказал:
— Прошу прощения, я кажется, что–то прослушал. Вы говорили о всемирном правительстве?
Уэстли кивнул, сделал глоток и тоже отставил стакан в сторону.
— Современное национальное государство вовсе не такой древний общественный институт, как полагают многие, — сказал он. — Кто возводит его появление ко времени Реформации, кто — к Великой французской революции, сокрушившей европейский феодализм. Первоначальными задачами национального государства были защита своих граждан от нападения извне и поддержание порядка внутри. Упор на защиту от внешней агрессии в значительной мере определил характер современного национального государства, мистер Бадер. Национализм и все, что ему сопутствует, требует абсолютной суверенности. Страх оказаться завоеванным — вот что обусловливает политику всех без исключения национальных государств.
