— В любом случае отступать поздно, — улыбнулся он.
— Предлагаю не разделяться, — ответила я, улыбаясь в ответ.
Мы медленно двинулись к видневшимся полуразрушенным стенам.
Глава 25
Стараясь держаться в тени стен и буйно разросшейся неухоженной растительности, мы с Антоном практически бесшумно двигались по территории бывшего детского сада. Кусты акации вымахали больше двух метров и, переплетаясь с пышными ивами и кленами, создавали нам прекрасное прикрытие.
Садик в прошлом представлялся довольно большим — здание было трехэтажным, кирпичным, со множеством лесенок и пристроек. Третий этаж пострадал больше всего — кое-где отсутствовали куски стены, окна зияли темными провалами. Вокруг валялось много битого кирпича и стекол. Я успокаивающе погладила Тима по голове — чаур по-прежнему отказывался отходить от меня дальше пары метров — и тихо предупредила, чтобы он не поранил лапы. Антон шел на пару шагов впереди меня, подняв руки в стандартной боевой позиции.
До стен здания мы добрались без каких-либо приключений. Зайти решили с парадного входа, решив, что чему быть, от того не убежишь. Пристроек вокруг здания значилось еще три, но их решили оставить на потом — тем более, что на них сохранились окна с решетками и двери, хотя бы внешне, были заколочены.
Тим на входе трансформировался в небольшого темного крылатого дракона, повысив плотной чешуей свою обороноспособность. Жаль, что он не умеет разговаривать, у меня к нему накопилось уже с десяток вопросов. Как минимум, поведение чаура было необычным.
Мы медленно продвигались по первому этажу, стараясь двигаться максимально бесшумно. Мне порой казалось, что даже дышим мы чересчур громко. Антон так и продолжал красться чуть впереди, прикрывая меня спиной и периодически коротко оглядываясь. Света, проникающего в окна, категорически не хватало, но зажигать пульсар было сейчас в высшей степени неразумно. А тратить силы на «ночное» зрение — недальновидно.
Я придержала Антона за рукав куртки и бросила «поиск». Но, к собственному изумлению, вокруг нас вспыхнул бледный голубой контур и потух, не распространившись ни на сантиметр. Я глянула мельком на напарника, зацепив выражение крайнего изумления на его лице, и повторила все заново. Результат был тем же.
Я ни разу не сталкивалась с такой реакцией простейшего заклинания и была обескуражена. Тряхнув головой, возвращая трезвое мышление, я постаралась мыслить конструктивно. В голову приходило только две более-менее логичные мысли. Первая — на здании стоит такой же «купол», как и на нашей конторе. И вторая — вызвать подмогу отсюда мы не сможем, надо бежать обратно за ворота. Антон пришел к тем же выводам, которые мне и озвучил.
После недолгих размышлений, решили, что кроме подозрений у нас пока ничего нет. Поэтому обследуем здание, а при значимой опасности быстро поворачиваем назад и вызываем подмогу. Антону я не сказала, но запасной план у меня был еще один и свой — в кармане лежала пробирка с телепортационным зельем. На крайний случай…
Мы продолжили движение вдоль стены, обследуя первый этаж буквально по сантиметру. Тиму в какой-то момент надоело плестись в хвосте и он бесшумно вылетел в окно, взмыв на крышу. Раздалось тихое цоканье когтей и все опять стихло. Через полчаса мы дошли до конца коридора, не обнаружив ничего существенного. Мусор был старый, а недавних следов пребывания кого-либо не обнаружилось.
Мы вернулись в главному входу и так же медленно пошли в другую сторону. У меня дрожали ноги от напряжения, а лоб я уже минимум раза три вытерла рукавом. Да и нервозность не способствовала расслаблению. До конца этого коридора мы тоже дошли без приключений. Я тихо и протяжно выдохнула, пытаясь успокоиться. Антон обернулся ко мне и ободряюще сжал мою ладонь. Осталось еще два этажа…
В конце коридора обнаружилась лестница на второй этаж, так что повторно возвращаться не пришлось. На втором этаже картина, навскидку, не отличалась от первого. А если приглядеться повнимательнее…Что-то было не так — я это чувствовала всем телом, интуиция вопила, что отсюда надо валить в ускоренном темпе. Видимо почувствовав мое настроение, Тим влетел в разбитое окно, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Подошел ближе и виновато лизнул мою руку, успокаивая и извиняясь одновременно. А я обозвала себя мысленно в очередной раз истеричкой. С такими нервами надо не в патруле ходить, а коров пасти на лужайке. В конце концов, смыться мы всегда успеем.
Мы прошли уже больше половины, когда Антон подошел к следующей закрытой двери, чтобы осмотреть очередное помещение. Но тут чаур дернулся и еле слышно заворчал, привлекая внимание. Мы остановились и внимательно осмотрелись. Ничего подозрительного…Тогда я переключилась на «второе» зрение и напряглась — на двери была кровь. Немного, но все же ее наличие плохо сочеталось с самой идеей детского сада.
Антон вновь потянулся к дверной ручке, но дверь внезапно оказалась запертой. Мы переглянулись, раздумывая, как бы открыть ее наиболее бесшумно. У меня был бутылек с кислотой, но шипело и воняло бы знатно, поэтому этот вариант пока отмели. Антон поднял левую руку и внезапно резкий яркий луч ударил по глазам, лишая зрения на несколько секунд. Я зашипела от неожиданности.
— Предупреждать надо! — буркнула, открывая через пару мгновений глаза.
— Извини, — шепотом отозвался Антон, — других идей все равно не было.
Дверь поддалась теперь легко. Оставалось надеяться, что с другой стороны никто ничего не заметил…
Мы сделали пару шагов в абсолютную темноту и синхронно остановились — со всех сторон раздавался тихий шорох, усиливающийся с каждой секундой. Было ощущение, что мы проникли в пчелиный улей и резко зажгли свет, заставляя его обитателей проснуться. Скрываться было уже явно поздно, и Антон резко выбросил вперед руки, зажигая пару пульсаров над нашими головами.
— Твою ж мать… — протянул Антон, и чаур еле слышно заскулил. А я…я молча прижала руки ко рту, не в силах поверить увиденному…
Мы находились в большом зале с тремя заколоченными окнами — снаружи их не было видно, видимо они выходили на противоположную стену здания. Это была наша ошибка, конечно, надо было осмотреть здание со всех сторон. Но что ж теперь…
По всей комнате копошились мохнатые серые островки, постепенно сливаясь в одну кучу. Знакомые злобные красные глаза буравили нас, не оставляя сомнений, что выпускать отсюда живыми никто никого не собирается. Шишуг, а это были именно они, здесь было никак не меньше пары сотен.
У меня мелькнула мысль, что этого количества мало, чтобы сформировать такой «купол» над зданием. Следовательно, где-то скорее всего есть еще… Да и только их ли это работа?
Теперь понятно, почему мой «поиск» поглотился, не успев начать распространяться. Но шишуги оказались не единственными обитателями этого помещения — я заметила основную лежанку возле одного из заколоченных окон. Там медленно шевелились пять небольших тел, которые были мне чуть выше колена, но подробно разглядеть мне их все не удавалось.
А через минуту, когда они встали и начали медленно поворачиваться к нам, я остолбенела от сдавливающего все внутри страха. То, что было до этого — не проблема. Подселенцы, которых мы уничтожили до этого — не трудности. Две сотни шишуг, которые хотят нас сожрать без соли — вообще сказка. На меня смотрели трое домовых и два леших. Вроде ничего необычного, правда? Кроме одного — это были дети… И их глаза не оставляли ни капли сомнений — это были подселенцы…
Как? Кто? За что их? За всю историю этих тварей не было описано ни одного случая, когда порабощали детей — слишком сильна родовая защита, слишком опекаемы они родителями. Да и заставить полубезумное, измученное жизнью и возрастом, существо творить бесчинства намного проще, чем чистую детскую душу. Но, видимо, кто-то изобрел способ…И эту тварь надо найти и убить как можно скорее.
Представить направление мыслей этого чудовища я не могла никак, в моей голове не укладывалось подобное. Но внезапно всплыл ответ на один из вопросов, который давно крутился у всех в голове — почему так мало подселенцев за такой долгий срок? Детей найти было явно сложнее, да и сам ритуал должен был отнимать кучу сил. Но и результат в теории должен был быть сногсшибательным — молодые выносливые тела для подселенцев с запасом жизни в пару-тройку сотен лет. Страшно…очень…настолько, что к горлу подкатывает тошнота, а руки вопреки воли начинают мелко подрагивать.
