свет нехотя сочился сквозь узкие стрельчатые окна необъятного кабинета, в котором накануне мы познакомились с главой «Наследия прошлого» Робертом Аткинсоном.
Несмотря на ранний час, хозяин кабинета находился на месте. Хотя, судя по всему, он со вчерашнего дня и не уходил. Там мы его и застали, ворвавшись в помещение.
Аткинсон сидел в кресле, навалившись грудью на стол. Простреленная голова лежала щекой на массивной столешнице, полуоткрытые глаза безучастно смотрели в пространство. Засохшая кровь обагрила седую гриву, широкую белую хламиду и разбросанные бумаги. На полу валялся чёрный пистолет. Застоявшийся воздух был нафарширован кисловатым запахом пороховой гари.
– Твою же мать… – потрясённо пробормотал Вадим.
Мисс Редл обожгла его взглядом, полным ужаса и отчаяния.
В кабинете уже вовсю суетилась полиция. Я машинально выстроил хронологию событий. Под утро один из охранников услышал звук выстрела и кинулся наверх. Застав Аткинсона мёртвым, немедленно позвонил в полицейское отделение, а затем в гостиницу, чтобы сообщить о происшествии мисс Редл – ближайшей помощнице директора. Женщина сообразила разбудить меня, я поднял на ноги Телепина и Буранова с Мортоном. Кое-как одевшись, мы набились в машину секретарши и пулей проскочили пару километров, отделявших «Красный лев» от резиденции «Наследия прошлого». Полиция, однако, успела раньше.
Подошёл Вильямс. Мы с ним расстались всего несколько часов назад. Отправив мисс Редл и Айрин спать, остаток вечера и часть ночи мы обсуждали ситуацию. Рассказ о его двойнике, который фактически выкрал напавших на нас реконструкторов, лейтенанта просто шокировал. Мы и сами были шокированы. Поначалу Вильямс вообще решил, что с ним шутят самым идиотским образом. Однако чуть ли не десяток свидетелей, включая хорошо знакомых миссис Своллоу и мисс Редл, убедили, что ни о каких шутках речи нет.
И тут во всей красе проявилось знаменитое британское хладнокровие. Справившись с первым потрясением, Вильямс не стал тратить время на заламывание рук и бесплодные рассуждения, как такое могло произойти, откуда и каким образом появился его двойник и т. д. и т. п. Он просто принял необъяснимый факт как данность и начал действовать. Он тут же связался с больницей. Как и следовало ожидать, ему сообщили, что никто не приезжал и никаких искалеченных хулиганов не поступало. Запротоколировано. Затем лейтенант выслал патруль прочесать окрестности и проверить, нет ли в деревне и поблизости чего-то необычного, например, полицейского автобуса, набитого телами в чёрных куртках. (Вернувшись через два часа, старший патруля доложил, что в округе ничего необычного не обнаружено. Ожидаемо.)
Потом Вильямс внимательно выслушал версию Баррета о биологических куклах, немного подумал и неожиданно спросил: «Ну, и как вы намерены дальше со мной работать, джентльмены?» «То есть?» «Вот и то есть… Вы уверены, что в какой-то момент вам снова не подсунут вместо меня чёртову куклу?» Теперь уже задумались мы. Вильямс подмигнул: «Не знаю, кто тут балуется чернокнижием, но уж на сто процентов он меня вряд ли скопирует…» С этими словами он наклонился, поддёрнул форменную штанину на правой ноге и показал щиколотку, изуродованную синевато-багровым шрамом с рваными краями. «Видите? Три года назад брали заезжего маньяка, а тот отстреливался. Вот я пулю-то и схлопотал…» Буранов оживился: «И вы предлагаете…» «Предлагаю считать шрам паролем, – сурово сказал Вильямс. – Учитывая ситуацию, буду предъявлять по первому требованию. Хоть какая-то гарантия идентичности».
Такое находчивое здравомыслие вызвало у меня симпатию. Учитывая, что с лейтенантом нам ещё предстояло работать по делу об убийстве Серёги, предосторожность была весьма нелишней… Правда, остался открытым вопрос, гарантированы ли мы сами от появления собственных двойников. Я уже начинал верить, что в Эйвбери всё возможно.
– Что тут произошло? – тихо спросил Буранов, пожимая руку Вильямсу.
Тот вздохнул.
– Судя по всему, типичное самоубийство. Будем проверять, конечно, однако пока что всё сходится. К тому же найдены две предсмертные записки.
– Для кого? – быстро спросил Вадим.
Вильямс исподлобья посмотрел на него.
– Одна – для премьер-министра Хэррингтона. Другая для мисс Редл…
– Странный выбор адресатов, – пробормотал Буранов.
Некрасивое худое лицо секретарши стремительно побледнело. Она молча протянула руку. Лейтенант замялся.
– Не полагается, мисс Редл… ну да ладно. Можете прочесть, а потом вернёте. Сами понимаете: вещественное доказательство.
С этими словами он достал из небольшой кожаной папки вскрытый конверт, на котором крупным размашистым почерком было написано «Анне Редл». Секретарша буквально выхватила письмо и впилась взглядом в лист бумаги. Чтобы прочесть короткое послание, понадобилось с полминуты. Затем она выронила записку и, теряя сознание, с тихим стоном осела на пол. Мортон едва успел её подхватить.
Не обращая внимания на мисс Редл (не до деликатности! Тем более что женщина попала в надёжные руки Мортона), я поднял листок с пола и быстро развернул. Тем же крупным размашистым почерком было написано:
«Дорогая Анна!
Пишу Вам, чтобы проститься. После чудовищного унижения, которому меня вчера подвергли руссофранки, жить не могу и не желаю. Они хотят уничтожить «Наследие прошлого» (главное дело и смысл существования!), а я ничем не могу помешать им. Даже если весь Альбион поднимется на защиту, это их не остановит. Ведь сила пока что на стороне союза. Но так будет не всегда! А оскорбивших меня руссофранков неминуемо ждёт жалкая участь того самого офицера ООГ, смерть которого они надеются расследовать. Вот только я этого не увижу…
От души благодарю за долгие годы, которые Вы провели бок о бок со мной, терпели мой трудный нрав, прекрасно работали и преданно заботились обо мне. Да хранят Вас наши боги. Прощайте. С глубоким уважением и любовью – Роберт Аткинсон».
Заглядывая через плечи, письмо одновременно со мной прочитали Вадим и Буранов. Я отдал бумагу Вильямсу.
– А что он написал Хэррингтону? – спросил я.
– Да примерно то же самое, – буркнул тот, вкладывая листок в конверт, а конверт в папку. – Разве что патетики больше. Выражает уверенность в скором возрождении Альбиона и всё такое…
Между тем мисс Редл пришла в себя. Отстранив Мортона, секретарша выпрямилась во весь рост и, гневно щурясь, посмотрела мне прямо в глаза.
– Это вы его убили! – произнесла она дрожащими губами, сжимая кулачки.
То ли имела в виду персонально меня, то ли – в моём лице – всю комиссию… Бьюсь об заклад, что к покойному шефу мисс Редл была очень привязана. И может быть, даже не платонически. Казалось, она сейчас рванёт на груди красную кофту и вцепится мне в горло. Я на всякий случай отступил на шаг. Не хватало ещё воевать с женщиной в состоянии аффекта – для полноты картины…
– Ну-ка, без истерики, мисс Редл, – сухо и внушительно произнёс Мортон. – Не говорите глупостей. Произошла трагедия, и она будет расследована. Но это
