список до конца: её подруга быстрым шагом вошла в комнату, и на лице её была написана нешуточная тревога.
– Сети нет, – сказала леди Камилла. – Что там, даже электричество подают вполнакала, едва хватает на светильник. Всё полностью отрубилось.
– А коммуникатор?.. – поскольку Полина держала аппарат в руках, она тут же и проверила. – Да, связи нет совсем, экран даже не синий, а чёрный. То есть, мы теперь все тут робинзоны?
– Лишь бы не Пятницы, – ответила Камилла сурово. – Надеюсь, вы не собираетесь… э-э-э… снова поплакать?
– Ни в коем случае. Чаще, чем раз в десять лет, это со мной не происходит, – и Полина растянула губы в улыбке.
– Что же, связь рано или поздно восстановится.
– Полагаю, ещё раньше нас удостоит визитом суб-лейтенант, и мы будем знать подробности.
Однако суб-лейтенанта кое-кто опередил.
Когда в гостиной прозвучал мелодичный сигнал, Полина удивилась: вроде бы не было на вилле ни одного предмета, который бы мог так звучать. Или коммуникатор ожил, появилась связь? Она поспешила проверить, но увы, экран аппарата оставался чёрным.
Сигнал повторился, и в гостиную заглянула Биддер.
– Мисс, это у калитки звонят. Впустить?
– Ну конечно! Никого нельзя держать у дверей в такую погоду!
Неодобрительно поджав губы, Биддер взяла у входной двери большой чёрный зонт и вышла.
Полина хмыкнула; на неприязнь камеристки она уже перестала реагировать. А первое время очень нервничала, пока леди Камилла не пояснила:
– Не огорчайтесь, дорогая! Биддер предпочитает априори воспринимать всё происходящее с самой плохой точки зрения. Она объясняет это так: если беда всё-таки не произойдёт, у неё будет повод порадоваться.
Подход не показался Полине разумным, но, в конце концов, как осложнять свою жизнь – личное дело каждого.
Дверь гостиной снова отворилась.
На пороге стояла незнакомая высокая женщина в длинном сером балахоне. Стояла молча, только смотрела на Полину очень светлыми глазами.
Незнакомая? Да нет же, они видели эту женщину на празднике. Игуменья из храма Великой Матери, как же её?
– Почтенная Эуфания, здравствуйте, – поднявшись с кресла, Полина подошла к гостье и за руку провела ту к креслу. – Прошу вас, присаживайтесь. Вы промокли, может быть, горячего чаю? Биддер! – она повысила голос; удивительно, но камеристка тут же появилась. – Пожалуйста, попросите леди Камиллу к нам спуститься и принесите для госпожи Эуфании несколько полотенец.
– Слушаюсь, мисс.
– Не иначе, это место в самом деле творит чудеса, даже этот железный характер смягчился, – пробормотала Полина. – А, Камилла, дорогая, хорошо, что вы пришли! Вы ведь помните госпожу игуменью из храма Великой Матери? Я выйду на минуту, попрошу чаю.
Когда она вернулась с чайным подносом, Эуфания уже сидела с полотенцем на плечах, а Биддер, сжав губы в нитку, осторожно вытирала мягкой тканью её волосы. Полина разлила чай, придвинула к гостье сахарницу и вазочку с печеньем. Всё это время та молчала, лишь изредка посматривала на хозяек из-под сдвинутых бровей.
Леди Камилла тоже не спешила начинать разговор: пригубила чай, с удовольствием надкусила печенье, кивком отпустила камеристку, складывавшую промокшее полотенце. Потом откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на Эуфанию. Та опустила глаза, разлепила сухие губы («Будто и не она две чашки чая выпила!» – успела подумать Полина) и заговорила.
– О чём говорил с вами отец Георгий? – спросила она.
Тут опешила даже невозмутимая леди Камилла.
– Простите?
– Я хочу знать, о чём говорил с вами Георгий, когда приходил сюда, – повторила Эуфания.
– Боюсь, мне придётся настаивать на том, чтобы вы обосновали эту просьбу.
Госпоже Разумовой множество раз приходилось присутствовать при том, как проявляется магия, самая разная. У неё самой резерв был слабеньким, не более двенадцати единиц по шкале Бен Бецалеля, но зато она могла чувствовать проявление практически всех ветвей силы. И ни разу в жизни ей не становилось от этого плохо.
Всё когда-то бывает впервые.
Поначалу Полине показалось, что тяжёлый, штормовой плотный воздух вполз в комнату неведомым образом, без малейшего движения. Вокруг потемнело, светильник на столе замигал и погас, а сверху, кажется, навалилась свинцовая туча. С усилием поведя глазами, она посмотрела на леди Камиллу. Та сидела в кресле очень прямо, на губах её стыла холодная светская улыбка, а вокруг всей фигуры светился еле заметно контур защиты.
«Да что ж это я!» – запоздало подумала Полина. С трудом подняв руку, она вытянула из-за пазухи защитный амулет и активировала. Сразу стало легче дышать, словно давящая на грудь, на глаза, на уши волна отхлынула или даже растаяла. Поведя плечами, она перевела дух и взглянула на Эуфанию. Из той будто вытащили стержень, державший её; женщина обмякла в кресле, прямо растеклась по нему.
– Откат, и сильный, – сухо сказала леди Камилла. – И неудивительно, так давить ментальной магией! Дорогая, налейте госпоже игуменье сладкого чаю и помогите выпить.
Всё время, пока Эуфания пила, давясь и кашляя, Камилла смотрела на неё. Просто смотрела, не применяя никакого воздействия, и всё же Полине казалось, что посетительница вздрагивает и вжимается в спинку кресла, стараясь уйти от неумолимого взора.
– Итак, мы вернулись к началу нашей беседы, – произнесла вдовствующая графиня, когда чашка опустела.
– Я… Мне нужно идти, – Эуфания попыталась встать.
– Вам никто не разрешал уходить. Вы хотели знать, о чём говорил с нами отец Георгий. Зачем? И по какому правы вы задаёте эти вопросы?
Увы, какие бы вопросы ни задавались, внятных ответов на них гостья так и не дала. Наконец леди Камилла взглянула на дверь. Она сразу же распахнулась и в гостиную вошла камеристка. Её чёрное платье, скудный кружевной воротничок и даже поджатые морщинистые губы показались Полине почти родными…
– Биддер, проводите госпожу Эуфанию. Дождь перестал?
– Нет, миледи.
– Тогда дайте ей плащ. Госпожа Эуфания, я по-прежнему предлагаю равноценный обмен. Размен ферзей, так сказать. Обдумайте это.
Старуха в сером мешковатом одеянии – о, вот теперь её точно можно было назвать старухой! – побрела к выходу.
Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, Полина развернулась в леди Камилле и спросила:
– Что это было? И что вы предполагаете под разменом ферзей?
– Видите ли, моя дорогая мисс Майнд, этой старой ведьме от нас что-то нужно. Вернее, мы точно знаем, что именно ей нужно, но не знаем, зачем.
– Этого она не скажет.
– Конечно. Но получив дополнительную информацию, мы сможем это предположить. Лично мне любопытно, какие странные установились взаимоотношения в этом «святом» месте между храмом Единого и адептами Великой Матери.
Полина задумалась.
– Не то, чтобы я в этом разбиралась… То есть, я вообще максимально от этого далека! Но мне всегда казалось, что это как бы две
