оттуда обе газеты: «Вестник Кловерфилда» и «Городскую правду», чтобы следить за реакцией людей на культ Калунны. Из последней статьи в «Правде» она узнала о действиях друидки-целительницы Лавены: та все же решила восстановить свою репутацию и провела массовый сеанс исцеления в священной роще ковена Тринадцати. Вылечила сотни людей одновременно, явив в этом потрясающее мастерство. Тимоти явно побывал там: он цитировал слова Лавены, мягко угрожавшей жителям города, «переметнувшимся» к Адалинде. «Те, кто уйдут к чужакам за ярмарочными фокусами, лишатся защиты от эпидемий и никогда не получат настоящего исцеления». Многих жителей города должно было напугать такое предупреждение от одной из его извечных покровительниц. Пока Беата обдумывала ответный ход, его внезапно сделала Адалинда, тоже выписывающая себе обе газеты, чтобы читать про себя любимую. Она фурией примчалась в Хисшир и потребовала устроить ей концерт в Кловерфилде:
— Я покажу этой старухе «ярмарочные фокусы»! Да она ничего, кроме исцеления, небось, и не умеет! А я — талантливая певица, и я это докажу! Я хочу петь там! Они все у нас с рук есть будут в этом городишке! И молиться Калунне!
Беата хмыкнула. Задеть гордость Адалинды было одним из лучших способов мотивировать ее на активные действия, так что Лавене можно было сказать спасибо за это. Теперь Адалинда примет активное участие в захвате Кловерфилда. Была лишь одна проблема.
— Твои три дня закончились, Ада. Калунна больше не выпустит тебя в Кловерфилд.
— А ты попроси ее получше!
— После тех порч, что на меня навели, она не захочет рисковать тобой.
Адалинда на секунду струхнула, но затем встряхнула светлой гривой волос.
— Тогда я сама схожу к ней и уговорю отпустить меня на концерт в Кловерфилд! Это же всего на один вечер! А ты его организуй мне, поняла?
— Уговоришь — организую.
К удивлению Беаты, у воодушевленной Адалинды все получилось. Калунна отпустила ее еще на один день. Беата договорилась насчет аренды зала и продажи билетов, поклонники Адалинды устроили ей громкую рекламу с раздачей листовок, заказом ее песен по радио, яркими плакатами и граффити с ее портретами. Все это было хлопотно, но просто. Куда сложнее было обеспечить безопасность Адалинды во время концерта. Голди, осмотрев схему концертного зала, рассчитала, что для хорошей защиты им потребуется примерно два десятка оберегов, развешанных во множестве мест. Сама Адалинда должна была петь, не спуская с рук своего белого фамильяра, Фурию. Джеральд и Александр выступали в роли охранников, а Беата контролировала ситуацию в зале. Эва и Голди трудились как проклятые, создавая обереги в короткий срок, но к счастью успели.
Концерт прошел просто превосходно.
Кловерфилд затопила волна обожания прекрасной ведьмы-певицы: везде слушали ее песни, Голди устроила продажу пластинок, которые раскупили вмиг, газеты наперебой выпускали статьи о ней. Было весьма забавно читать, как Тимоти азартно ругался сам с собой под разными псевдонимами: в «Вестнике Кловерфилда» он восхвалял красоту и молодость Адалинды, посмеиваясь над «устаревшей» Лавеной, в «Городской правде» подбрасывал дров в костер, настаивая, что лучше привычное старое, чем подозрительное новое! Адалинда слишком уж хороша, явно же с ней что-то не так! С другой стороны, что не так с Лавеной, было очевидно всем: ведьма, больше сотни лет живущая в Кловерфилде, явно не могла настолько хорошо сохраниться, а значит, применяла чары, лишь притворяясь красавицей. И как-то они подозрительно похожи. А вдруг Адалинда — пропавшая дочь Лавены и пришла доказать, что ничем не хуже матери?! Беата давилась от хохота, читая эти бредни, но учитывая, что печатались они уже на пятой странице, а не на семнадцатой, Тимоти нащупал свою золотую жилу и успешно ее разрабатывал. Сама Адалинда крутила на это пальцем у виска, но в остальном была довольна его статьями.
Все обереги в концертном зале почернели и рассыпались в прах.
Ковен Тринадцати пытался сорвать концерт, но не сумел. Это несколько беспокоило Беату, но вскоре она отвлеклась: к ней в Хисшир приехали еще две бесплодные пары с просьбой о ритуале плодородия. Реклама делала свое дело. Беата провела их и повеселела: осталось найти десять пар! Беременность первой пары развивалась благополучно, и будущие родители активно молились Калунне, благодаря за ребенка.
Джеральд, переставший ездить в Кловерфилд после концерта Адалинды, неожиданно начал скучать и натыкаться на стены. Чтение и возня с Пламя больше не радовали его, он мрачнел день ото дня, и однажды вечером Беата, не выдержав, спросила:
— Что тебя мучает? Выкладывай давай.
— Ничего особенного. У нас все хорошо, так ведь?
— Так. Только ты маешься, как неприкаянный. В чем дело?
— Ни в чем.
— Мне тебе зелье правды подлить в чай?
Джеральд вздрогнул.
— Не надо. Понимаешь, мы с Алисой, можно сказать, сдружились, пока вели расследование. Это странно, но здорово: она бойкая, душевная и вечно что-то придумывает. Но наше расследование прервано: опрашивать нам больше некого и ничего подозрительного о том священнике узнать не удалось. Тимоти Шварц все-таки пустой фантазер.
— Ты же не об этом переживаешь?
— Нет. Алиса позвала меня на каток.
— Ты умеешь кататься на коньках? — изумилась Беата.
— Не умею, но в детстве мечтал научиться. Алиса сама встала на коньки год назад и обещала не смеяться, когда я буду падать и скользить по льду с черепашьей скоростью, вцепившись в нее, — Джеральд слегка улыбнулся, но тут же помрачнел, — только вот в Кловерфилд нам нельзя. Это опасно.
Беата приподняла брови.
— Попроси Эву сделать оберег и езжай спокойно. У тебя неброская внешность, вряд ли тебя кто-то там узнает. Не караулят же ведьмы ковена каждого члена нашего культа на вокзале?
— Но тебя узнают тут же.
— Так я и не собираюсь ехать. Езжай один.
Джеральд нахмурился.
— Ты шутишь? Я — женатый человек. Я не могу ехать на прогулку с Алисой без тебя.
Беата опешила, а потом расхохоталась.
— Так вот чем ты занимаешься, когда меня рядом нет? Бросаешься на всех встречных женщин? Мне тебя на поводке выгуливать что ли?
— Это не смешно. Меня могут неправильно понять и обвинить в адюльтере.
— Кто? Я? Или Алиса? Ты собрался изменять мне с ней прямо на катке?
Джеральд стиснул зубы.
— Я не собираюсь изменять тебе. Но люди скажут, что я именно это и сделал. Все соседи будут болтать об этом. Женатому мужчине нельзя просто так развлекаться с другой женщиной, все сочтут, что у меня к ней только один интерес, хотя это не так.
— Иди катайся и не морочь мне голову, — посоветовала Беата, — я тебе полностью доверяю. Кловерфилд — не деревня. Никто не будет сплетничать о
