обучаться в человеческие города, оставляя свой лесной, степной или прибрежный клан. Возвращались единицы: самые слабые, глупые или робкие. Либо те, кто хотел получить власть без жесткой конкуренции с тысячами других жриц и довольствовался малым: положением Матери клана, правившей, обычно, вместе с Отцом.
Уна-провидица была не такой. С ранней юности она видела пророческие сны и знала, что ей суждено подняться высоко и жить очень долго, для чего следовало занять свое место среди человеческих ведьм, даже если они будут этим недовольны.
А еще она знала, что шагнуть на высшую ступень власти ей поможет ее сын. Ей было известно о нем все: его будущее имя, внешность, таланты и обличья, нрав и привычки. Гиль еще не родился, но уже существовал в ее голове как амбициозный замысел, который Уна-провидица взялась воплощать в жизнь. Нужно было лишь найти ему хорошего отца и правильно вырастить.
Как поступать правильно, Уна-провидица знала всегда. Она никогда не ошибалась, читая будущее как открытую книгу. Гиль должен был стать лучшим охотником и воином и этим привлечь внимание владычицы Аты, став связующим звеном между ней и Уной. В этом было его предназначение.
Только самому Гилю Уна об этом не сказала, не посчитав необходимым.
Он рос жизнерадостным, любопытным и игривым кецалем. Любил петь и танцевать, учиться новым навыкам и влипать в приключения. Но больше всего на свете Гиль любил драться и одерживать победы на глазах восторженных зрителей. Он никогда не был жестоким, но, как и любой хищник из породы кошачьих, мог заиграться и случайно придушить добычу. Отец учил его самоконтролю и милосердию. Мать — быть лучшим и никогда не проигрывать.
От нее он получил золотые волосы, красивое лицо и изящные уши со светлой шерсткой и темными кисточками на них. От отца — желтые глаза и смуглую, будто загорелую кожу. Тот был лучшим охотником клана, одним из тех, кого Уна забрала с собой в новую жизнь. Кецаль Арте подарил ей свою любовь, сына и научил Гиля всему: охоте, сражениям, службе и обращению с женщинами. И он, и мать запомнились Гилю вечно юными, но мудрыми: Уна-провидица успешно делала карьеру и не давала стареть кецалям из своей свиты, пока они надежно защищали ее от чужих козней. Старость представлялась Гилю чем-то вроде неприятной болезни, которой вовсе не обязательно было болеть: ведь он выглядел одинаково в двадцать, пятьдесят и сто лет. Эйне потом долго растолковывал, что старость естественна, и не будь они оба любовниками могущественной ведьмы, то постарели бы тоже, но Гиль и слышать об этом не хотел. Он был молодым, сильным, страстным, и так должно было оставаться всегда.
Он жил, не зная забот, ведь к его рождению мать уже управляла крупным городом и сотней жриц, а позже распространила свое влияние на другие города, став правительницей множества земель. Все порученные ей обязанности Уна-провидица выполняла с блеском, и Гиль легко достигал того же, ведь мать всегда рассказывала, что его ждет и как следует поступить, чтобы добиться успеха. Гиль никогда с ней не спорил, хоть и не всегда понимал смысл в определенных решениях. Скажем, обращаться в ягуара было логично и просто потрясающе: это был могучий, сильный зверь, прирожденный охотник и убийца. Гиль обожал эту форму и любил хвастаться ею перед гостями или своими женщинами. С ней он всегда охотился и сражался, преследуя добычу и вонзая в нее свои клыки, которые никто не мог разжать. Воплощение силы и мощи — вот кем он становился, превращаясь в ягуара.
Горностай был полезен, хоть и мелок: затаиться, подкрасться, подслушать чей-то разговор или тихонько стащить что-то важное, чтобы дать матери преимущество в интригах — в этом тоже был смысл. Еще горностаем было весело прыгать по спящему Эйне, слушая его возмущение этим. Таскать еду у него из тарелки или играть в догонялки, убегая от рассерженной рыси, чтобы внезапно обернуться ягуаром и прижать более мелкую рысь к полу, не давая ей подняться. Правда, однажды доведенный этим Эйне обернулся косаткой и вломил ему хвостом, отшвырнув Гиля в стену. Правда, сам же потом и извинялся. А Гиль сделал выводы и сверху больше не наваливался, оставив предыдущую часть игры неизменной.
Быть ягуаром и горностаем ему нравилось, но он никогда не понимал, почему третьей формой стала ядовитая змея. Мать настаивала, что гюрза — самый ценный его облик, хотя Гиль его почти не использовал. Женщины не любили змей. Охотиться в таком виде было неудобно. А убивать людей Гиль предпочитал открыто: в кецальем облике, предупредив о своих намерениях и давая врагу честный бой. Вернее, это Гиль всегда думал, что он был честным. Ведь он дрался сам, один, а что заранее знал все слабости противника от матери, так что в этом такого?
Годы складывались в столетия, и вот уже Гиль, сын Уны-провидицы, стал самым известным охотником и лучшим воином здешних земель. Совершенством, вокруг которого всегда вились толпы поклонников. Любимцем женщин. Верным охотником своей матери. Она держала его при себе, и это тоже никогда не вызывало у него вопросов: служба ей давала ему все. Обычно он выполнял ее задания или развлекался, участвуя в охотах и турнирах, из которых неизменно выходил победителем. Мать не запрещала ему ничего, хваля за успехи в развитии и обещая лучшую судьбу. Гиль верил ей, не видя причин сомневаться.
А потом могущественная и уважаемая жрица Верже, в прошлом ученица самой владычицы Аты, объявила награду за поимку преступника: кецаля Эйне из клана Кааси. Его нужно было взять живым и притащить к ней, чтобы получить много денег и еще больше славы. И Гиль, не размышляя ни секунды, публично объявил, что сделает это. А потом отправился к матери, чтобы она рассказала, как правильно провести охоту.
Прекрасная златовласая Уна выглядела обеспокоенной.
— Зря ты это сделал, Гиль. У тебя мало шансов на его поимку. Вернее, всего один.
Тот рассмеялся, думая, что мать шутит.
— У меня мало шансов? Этот преступник настолько силен?
— Он умен и пойдет на все, лишь бы не дать себя схватить. Его обличья идеальны для побега. Ты не представляешь, сколько хитростей он готов измыслить, чтобы не попасть к тебе в руки.
— Так может, стоит взять побольше охотников и окружить его? — предложил отец. — От моих ребят он не уйдет. Загоним его на Гиля, а тот его легко одолеет.
Но мать вновь покачала головой.
— Я смотрела эти варианты. При загонной охоте шансов нет вообще: вас там несколько рысей,
