тему древних богов. – Девочка уже хохотала.
Антон открыл альбом, перелистал, растерянно уставился на Полину:
- Это что такое?
- Альбом, - отсмеявшись, Полина пыталась успокоиться. - Ты же сам просил показать.
- Что это за альбом!?
- С моими рисунками.
Ратибор подошел, посмотрел на Полин альбом, повернулся к девочке, злобно прищурив глаза:
- Где альбом лекаря!?
- Не понимаю, - приступ веселья у Полины наконец-то прошел.
- У тебя альбом доктора Гааза!
- Бред какой-то, - девочка пожала плечами. - Нет у меня другого альбома. Я вообще не понимаю, что вам надо!
- Идиот! – Ратибор гневно посмотрел на Антона. – Ты зачем ее сюда притащил?
- Я думал, она принесет альбом – промямлил молодой человек.
- С заказчиком будешь сам объясняться!
- У меня только мой альбом, - сердито сказала девочка. - С рисунками.
- Значит, альбом у твоего братца? – прошипел волхв.
Полина встала, взяла свой альбом.
- Знаете, что? Идите-ка вы с Антоном… в баню. А я ухожу.
- Куда уходишь? – насмешливо спросил Ратибор.
- Отсюда ухожу.
- Никуда ты не уйдешь. Пока твой брат не привезет мне немецкие бумаги, и с ними все, что вы нашли. – Волхв помолчал, наслаждаясь паузой. Затем хищно смерил взглядом Полину с головы до ног. - А пока можно и в баньку сходить. Какие-нибудь обряды проведем.
- Вы идите, - испуганно сказал Антон. – А мне ехать надо. По делам.
Полина с презрением посмотрела на молодого человека. Сейчас рядом с Ратибором он выглядел, как щенок рядом с мастифом.
- Да не спеши, Антоха, - глумливо хохотнул Ратибор. – Мы и тебя можем с собой взять. Ты же не против, девочка? Сколько ей лет, ты говорил? Уже шестнадцать? Вот. Возраст согласия как раз. Баню натоплю, водочку из холодильника достану.
- Я водку не пью, - сказала Поля.
- Ладно, – легко согласился волхв. – Обойдемся без водки. Давай пока доставай телефон, звони брату, чтобы вез альбом. Адрес, куда везти, я отдельно потом сообщением отправлю, - Ратибор посмотрел на Полину:
- Ну!? Чего ждешь? Доставай телефон, говорю, звони!
- Сейчас, - Полина медленно вынула смартфон и взглянула на экран. Там светилась надпись «Вас ожидает такси». – Сейчас… я ухожу. Чао!
- Никуда ты отсюда не уйдешь! – угрожающе двинулся к ней Ратибор.
- Уеду. Или приедет полиция! – девочка стала смещаться от него вокруг стола.
- Куда приедет? Отдай телефон! – злобно оскалился Ратибор.
- На сайте остался ваш адрес.
- Где!?
- На сайте такси. Машина уже ждет. – Поля попятилась от стола в сторону двери. – В яндекс-такси остается адрес заказа, - объяснила она. - И у водителя.
Полина, стараясь идти ровно, прошла мимо остолбеневшего Антона, вышла из дома во двор, пошла к воротам. «Если вздумают останавливать, начну кричать, - решила она. - Водитель услышит».
Путь к воротам казался бесконечным. Она все шла и шла, а ворота, казалось, были все так же далеко. К счастью, ее никто не догонял. Наконец, она вышла на улицу. Там стоял серый опель. Водитель неодобрительно посмотрел на истерически смеющуюся пассажирку, севшую в машину:
- Все нормально?
- Да, все уже хорошо, - ответила девочка, пытаясь сдерживать смех, - извините.
Автомобиль тронулся.
***
Инга устало отложила коммуникатор на тумбочку у кровати. Надо пробежаться или хотя бы прогуляться по парку. Но сил на это нет. В теле такая слабость, что хочется просто лечь и уснуть.
Нельзя расслабляться, или этот мир превратит ее в отупевшую лентяйку! Надо хотя бы лучше узнать про события, происходившие во время написания документов. О чем там предложил подумать Дмитрий Сергеевич?
Инга снова взяла коммуникатор.
- Раньяр, найди информацию, чтобы ответить на вопрос, за что сражались советские люди.
Искин моментально выдал ей текст*.
* А.Р.Дюков «За что сражались советские люди».
То, что там описывалось, было настолько чудовищно, что не укладывалось в сознании. Девочка останавливалась, пролистывала страницы, снова продолжала читать:
«…Белая Церковь неподалеку от Киева: в августе в город пришли каратели – зондеркоманда 4 а штандартенфюрера Пауля Бломбеля. Целью карателей были евреи. Жители Белой Церкви вспоминали случившееся: «Всех евреев города семьями согнали во двор лагеря. Потом, раздев донага, сгоняли ко рву, ставили на колени и расстреливали. Стоял душераздирающий плач, крик. Люди прощались, прятали детей, пытались бежать, но их расстреливали».
Много лет спустя рядовой зондеркоманды 4 а Курт Вернер вспоминал о тех событиях: «Невозможно себе представить, какого нервного напряжения все это стоит, чтобы внизу выполнять эту грязную работу. Это было ужасно… Я должен был всю первую половину дня находиться внизу, в овраге. И там все это время я должен был беспрерывно стрелять…».
Еще совсем недавно, в июле, каратели расстреливали только мужчин; теперь евреев уничтожали целыми семьями. Как раз в это время в город вошла 295 я пехотная дивизия. Услышав треск выстрелов, дивизионный радист Франц Колер отправился смотреть, что происходит. До него не сразу дошло, что он стал свидетелем массового расстрела; увиденное зрелище он впоследствии охарактеризовал как «ужасное». Сотни мужчин и женщин лежали мертвыми во рву; на глазах Франца Колера эсэсовцы и полицейские достреливали
