одну точку смотрели, ждали новостей. Или ждали ужин, что тоже возможно, как раз вечерело. Дед в тот день как схватился за стену, так и осел вниз. И от дел после того случая быстро отошел… мы с Лу сидели в ее комнате в обнимку и плакали.
– Звучит страшно.
– Так и было. Пока ночью ты не пришла домой сама. Вся такая счастливая и довольная. Над тобой все кружились, няньки особенно… хотя, это не слишком им помогло. А ты не понимала сути чужих тревог, все улыбалась. А потом, ночью, я пробралась к тебе в комнату и легла рядом. Ты рассказала мне про спасенного мальчика, опять! Как ему страшно, как он нашел себе новый дом, где никто другой не живет, только он один. Но ему очень холодно. И ты просто хотела убедиться, что с ним все хорошо, сходить в гости и поиграть вместе. Но мальчик оказался страшным, ты испугалась. Уродливый и ужасный, до слез. И играть он отказался. А потом ты его поцеловала, и он улыбнулся – ты опять его спасла! Он перестал быть ужасным и страшным, отвел тебя домой и всю дорогу улыбался.
– История вполне в духе остальных замковых легенд, – сделала я вывод.
– Вот-вот! – поддакнула Тэл. – Так мы с Лу и решили: наслушалась дедовых бредней и выдумала себе принца ужасного, но улыбчивого. Мы потом даже смеялись над этим, но ты быстро все забыла.
Эх, жаль, что мою болтовню мало кто слушал. Из ныне живущих, я имею ввиду. Вдруг кто-нибудь, да вспомнил бы больше? К примеру, подробности «спасения». Как я могла помочь кому-то в совсем маленьком возрасте? Сомневаюсь, что я на ногах твёрдо стояла, а тут целое спасение себе приписала! И даже побежала проверять спасенного, играть с ним, да целовать.
– Все забыли, но ты нет? – перешла я к вопросам. – Я заметила…
– Как Драгон на меня пялился, когда я про твои кудри вспоминала? – она прищурилась в сторону мужа. – Не обращай внимание, это дела нашей маленькой семьи. Которая останется маленькой навсегда: у нас не получается детей завести. А я люблю этих милых засранцев. С другой стороны, теперь у нас дел столько, что я и так сплю мало – вот такая компенсация. Да и вообще…
– Тэлли, – мягко остановил ее Драгон. – Мы справимся.
– Ага.
В такой момент чувствуешь себя лишней. Словно почувствовал мое смятение, Тэл подняла на меня взгляд и улыбнулась.
– Ты хотела что-то еще узнать?
– Я… да. Ты упомянула, что Вильмар натворил дел. Это ты так про его пропажу выразилась, или…?
– «Или», конечно. Начнем с того, что Вильмар – редкостный придурок и гад. Вначале доставалось только Лу, да и то… никто об этом не догадывался. И я тоже, честное слово. Ты же знаешь нашу старшую – она всегда мать старалась копировать, хотя сама не такая. Ее не похищали снежные люди и не подсовывали взамен ледышку. Лу живая, а делала вид, что не особо. Все молча, все тайком. Думаю, рыдала тоже тайком. Мы с ней не разговаривали годами, пока я… пока я не заметила некоторые странности. Детей я всегда любила, а племянники у нас сплошное загляденье, я иногда прогоняла нянек и сама с ними занималась. И Тайнерин… один раз рассказала, как с папой они ходили на рынок, и он научил ее незаметно овощи стягивать. В этот раз я детский лепет выслушала и неслабо так впечатлилась. Вильмар. На рынке. Ворует. Остальное ты уже знаешь – Лу сказала, что можно не секретничать.
– В ином случае, ты бы мне не рассказала?
– Конечно, нет! Тайна не моя.
– Справедливо.
– Точно. В общем, дальше все пошло по накатанной: Вильмар наглел и наглел, дела давно перекочевали на наши с Драгоном плечи, а Вильмар только возле отца все крутился и ждал, когда тот полномочия сложит и уступит ему место главы семьи Альмар. Отцовское слово имеет вес для всех и каждого и Вильмар уж больно хотел так же. С дедом они один раз сцепились не на жизнь, а на смерть – Лу не говорила? Вильмар пнул дедова во́рона, да так, что тот еле выжил. Дед к нему сразу прибежал с предложением добровольно на скалы уйти, а Вильмар только скалился и напоминал, что свидетелей нет. Дед к отцу, а тот только глаза округлил: ну птица и птица. Как будто не в курсе, как старик о своем Тиберии печется.
– Тиберий? Он жив до сих пор? – удивилась я.
– А то! Все так же шастает по коридорам, только и видно глазища желтые, да крылья черные. Этот ворон – мой детский кошмар, честное слово.
Тиберий, конечно, не самое дружелюбное создание на свете, но в мой список детских страхов никогда не входил. Но за долголетие птицы я порадовалась, дедушка в во́роне души не чаял. Представляю, как он разозлился на Вильмара, даже странно, что последний легко пережил проступок. Неужели старик уже не тот, что прежде?
– Еще вопрос: как именно я описывала мальчика? Уродливый и ужасный – мои точные слова? Может, я рассказывала про шрам?
– Про шрам ничего не помню, – замотала головой Тэл. – Хотя утверждать не могу, может и про шрам говорила. Много лет прошло.
– Ладно. Спасибо, Тэл.
– «Спасибо, Тэл»?! Еще скажи, что на этом разговор закончен! Ну уж нет, сестричка ты моя пропавшая, давай выкладывай, где тебя столько лет носило и куда тебе письмо можно начеркать, ежели вновь пропадешь, – Тэл покосилась на Драгона и обратилась уже к нему: – А ты, супруг, чтобы уши не греть, сходи до отца, спроси, как будем с Дамьянскими договариваться, они желали отобрать породу лично, как будто что-то в этом смыслят… иди, иди. Мои секреты ты знаешь, а сестричкины тебе ни к чему.
Драгон понимающе улыбнулся, сообщил, что рад был меня повидать и ушел.
– Он хороший. Умный очень и любящий, – пояснила сестра. – Хотя ты и сама это уже наверняка поняла. Рассказывай, Нат! Все по порядку.
Рассказ получился длинным и немного кривым, потому что Тэл всю дорогу перебивала, перескакивала с темы на тему и сама путалась в вопросах. Особенно ее учеба интересовала, сама она училась вести дела на дому, и то только после свадьбы. Но глаза ее горели при любом упоминании академической жизни. Были ли там вечеринки? И правда они такие сумасшедшие, как рассказывают? Я что, жила вместе с незнакомой девушкой в одной комнате? А, отдельно! Как жаль…
– Значит, вы все вместе учились? И с тем эталоном мужской красоты тоже? – это она
