— Вот и поговорили, — подытожил Санти, сморщив губы. — Довольно информативно, эмоционально и… поэтично, — он манерно дернул плечом.
— Санти! — прорычал директор. Ему хватило одной гневливой отповеди, но слушать язвительные замечания еще одного подчиненного он не желал.
— А что? — Санти поднялся, ни капли не страшась и не напрягаясь тона директора. Голос его был легким, а настроение не ухудшилось. Словно его это вообще никак не колыхало. Он счел, что его присутствия на сегодня было достаточно в этом представлении, и собирался уйти. — Как будто она не права, — он задвинул стул и поправил рукав своего дорогого наряда. Директор Ренольд, мрачнее тучи смотрел на молодого стихийника, которому все было ни по чем. Для него внешность стояла на первом месте. — Дыру не проделайте, — и бровью не повел Санти, шагая спокойно на выход. — А я, да и не только я, давно уже вам, многоуважаемый директор, — уважаемости в тоне Санти слышно не было ни капли, — …талдычим, что нельзя так долго отгораживаться от людей. Рано или поздно у детеныша любой твари появляются зубки. Вы дождались того момента, когда тварь выросла и отрастила клыки. И хотите сейчас с этой тварью хлебать из одной тарелки, — Санти скорчил скептичную рожу. — Ну, ну. Доброй ночи, господа, — он фривольно кивком головы откланялся и покинул зал. Ему было все равно и на инквизиторов, и на директора и тем более на других Маэстро. Санти был самым лучшим стихийником этого века. Его зазывали отделения школы из самой столицы. Но ему больше нравится городок на берегу моря, а не вонючий Ваалар. Санти знал себе цену, но не позволял вольностей, а в остальном делал все, что хотел, и вел себя как хотел. Ибо знал, что его не станут трогать. И сейчас манерного себялюбца не стали задерживать. Все молчали. Все знали, что девушка права, но поддерживать открыто так никто и не отважился.
— Что ж, — тучный инквизитор поднялся и захлопнул журнальчик. — Инквизиция забирает госпожу Имельду Пешет на допрос. В целом, с ситуацией вы ознакомились, как и просили, директор, — инквизитор явно был недоволен тем, что его среди ночи заставили терпеть это представление. Когда можно было сразу забрать всех в казематы и подержать их там эту ночь. А с утра уже начать работенку. Самую приятную ее часть. Но нет же. Вздумалось им, захотелось, понимаете ли, узнать, что да к чему! — А так же мальчика и того типа, как его… — он щелкнул пальцами в сторону мрачного Маэстро Арлона. Тот не собирался помогать вспомнить. Да он и не знал всех некромантов по именам. — Итана Клевенски и его даму. Всех забираем. Боилд может остаться.
Господин Милтон только кивнул в знак одобрения и направился на выход. Он не хотел, чтобы кто-то видел его лицо. Директор, молча, поднялся. Он отпустил всех Маэстро, а сам остался на несколько минут обговорить детали с тучным инквизитором.
Глава 7
Пешет и Клевенски посадили в укрепленную повозку без каких-либо украшений, и в сопровождении двух инквизиторов отправили туда, куда каждый боялся попасть меньше всего на свете. Несмотря на то, что инквизиция была оплотом справедливости, контроля и дознания, простой народ боялся служивых людей в своих простых черных одеждах.
Все молчали, каждый из пленников думал о своем, переживая за своих близких. Имельда лихорадочно соображала, что могут сделать с Митришем, а Полард о том, что сделают с его спутницей.
Лже-Итану повезло больше, он узнал ответ на свой вопрос быстро. Когда они добрались до местных казематов, стало ясно, что Олерию (или Тавию) привезли другим дилижансом. Ее сопровождал один инквизитор, и шла она уже своими силами. Она была бледной, с перевязанной грудью под теплой накидкой, но все же она уже могла двигаться самостоятельно. Госпожа лекарь потрудилась на славу.
Митриша же видно не было. Его не повезли в казематы. Имельда вообще не знала, куда его дели. Она не видела его после происшествия, но знала, что в школе его больше нет. Их посадили в одиночные камеры на первом этаже укрепленной, но простецкой с виду тюрьмы. Обычное здание снаружи, укрепленный лабиринт внутри. Здесь в камерах были небольшие окошки под потолком, забранные мелкой сеткой. Хотя в ней смысла особого не было: окошки были не больше локтя в ширину и ладони в высоту. Пролезть в такое человек бы не смог. По крайней мере, взрослый.
В длинном коридоре по левую руку располагались узкие двери в камеры. Они шли одна за другой через довольно короткий промежуток расстояния, что давало понять — камеры тесные. В этом Имельда убедилась довольно быстро. Церемониться не стали. Их впихнули каждого в свою камеру и заперли. Свет опять же не оставили, а двери по ту сторону были исписаны выжжеными прямо в досках рунами. И в этот раз они ничего не блокировали, а только забирали. И если бы кто-то начал волшбить, то тут же бы вся энергия любых магических действий «впиталась» бы с виду в обычную дверь.
Имельда постояла в темноте недолго, вслушиваясь, как в соседней камере ходит Итан. Он волновался. Некромантка присела на жесткую кровать, та нещадно заскрипела под весом девушки. Она скривилась, но не встала потому, что устала, а сидеть на холодном полу ей не хотелось.
— Эй, — раздалось снаружи. Имельда обернулась ко входу, прислушиваясь. В дверях были крошечные смотровые окошечки, забранные решеткой. И благодаря им было слышно все, что происходило за дверью. Судя по всему, сейчас Итан стоял у двери, прильнув к этому самому окошку. — Тави? Слышишь меня? — он пытался дозваться свою… Имельда не знала, кем она ему приходится. Вряд ли она и вправду его невеста. Хотя все было возможно…
Девушка что-то тихо ответила, Имельда не разобрала. Поджав ноги, она пыталась унять лихорадочный стук собственного сердца. Все, казалось, успокоилось… Но вновь установившееся шаткое равновесие рухнуло. Это была лишь иллюзия. Затишье перед бурей.
Пленники переговаривались между собой. Имельда невольно вслушалась и поняла, что не понимает ни слова. Это был непонятный ей язык. Тягучий и мягкий, как мед. Где-то такой она уже слышала, но не знала даже его названия. Девушка уловила какой-то непонятный звук и в коридоре раздались шаги. Имельда удивленно и более обдуманно стала вслушиваться, не двигаясь. Зная, как скрипит кровать, она замерла, боясь потерять ту единственную картину, которые рисовали ей звуки. Непонятный звук повторился, но теперь Имельда поняла, что это был звук отпираемой двери.
Отпираемой!?
Имельда моментально слезла с кровати и приблизилась к двери. В кромешной тьме она ничего не могла разобрать. Девушка только почувствовала, что перед ее дверью стоит мужчина. Он раздумывал. И уже через минуту Имельда услышала, как он копается в замке двери. Когда он открыл ее, та даже не скрипнула.
— Пешет?
Девушка, молча, протянула руку, нащупывая некроманта. Или он не некромант? Мужчина вздрогнул, но тут же уверенно схватил ее за руку и потянул вон из камеры.
Они все молчали. Сейчас было не до разговоров. Хотя хотелось так много спросить… Троица добралась до двери в конце коридора и остановилась. Полард начал шептать:
— Не смейте пользоваться магией. Тут кругом охранки стоят. Почуют волшбу и такой вой поднимут, что весь город будет знать, что мы сбежали. Девушки не ответили. Приняв их молчание за понимание, мужчина аккуратно приоткрыл дверь. Ее как раз не запирали. Она вела в небольшую комнатушку для дежурного, где стоял стол и стул, уже из этой комнатки вела запертая на засов и ключ дверь.
На столе стояла масляная лампа. После кромешной тьмы ее тягучий свет казался ослепительным. Сам дежурный благополучно спал. Откинув голову назад, он похрапывал, подергивая кадыком. Полард в полной тишине усмехнулся и покачал головой. Он аккуратно открыл дверь и скользнул в комнату ужом. Имельда невольно отметила, как изменили движения этого человека. Раньше она еще угадывала поступь Итана, походку, движения рук… А сейчас, особенно со спины, не видя лица, было видно, что это совершенно другой человек. В груди свернулся тугой комок тоски. Девушки смогли из темноты коридора увидеть, как точным движением Полард ударил в висок молодого инквизитора, скорее еще даже послушника, не принявшего окончательный пост и клятвы. Парень в рясе так и не проснулся, завалившись кулем на пол.
