Они не очень напоминали обычных волков, скорее, именно такими Юлиан представлял волчьи обличья оборотней.
Ривальда, испуганно молчав, неспешно ожидала того, что случится дальше. Она пристально смотрела в глаза самого большого волка, а тот так же вглядывался в неё. Такое обычно заканчивается эпичным сражением, но Ривальда пришла сюда явно не драться.
— Вервольф, — пробормотала она, наконец нарушив неловкое молчание.
— Госпожа, — ответил ей волк, явно получая мало удовольствия от того, что назвал её таким титулом.
— Вам удалось что-нибудь узнать?
— Нет. Но мы чувствуем колебания в силе. Какая-то огромная сила норовит вырваться наружу и вот-вот это сделает.
— Какая же? — спросила Ривальда, явно уже предугадывая ответ.
— Мы не можем сказать, потому что не знаем ответа. Мы можем лишь чувствовать. Но нам никогда не удавалось ощущать то, что мы ощущаем в этот раз.
— Молтембер? — осторожно спросила Ривальда.
— Мы не знаем истории прошлого. Мы всегда жили своей жизнью и не лезли в другую.
— Но о Молтембере и его войне вы слышали.
— Слышали. И держались от неё в стороне. Это не наша война. Отпустите нас, госпожа.
— Я не могу, — сказала Ривальда.
— Тогда чем мы можем послужить вам в этот раз?
У Юлиана душа едва не ускочила в пятки, потому что раньше ему вервольфов видеть не доводилось. На всякий случай он проглотил уготовленный лепесток красного призрака в надежде на то, что это обманет обострённое обоняние волков.
— Мне нужен круг, — ответила вервольфу Ривальда. — Если Молтембер жив, я постараюсь вызвать его.
— Молтембер? Я думал, что вы начнёте с более простого. Например — Агнуса Иллиция.
— Пешки меня не интересуют. Нужно бить в самое сердце. Вы поможете мне?
— У нас нет другого выхода.
— Тогда мы должны приступить.
Главный вервольф дал какую-то команду своим младшим братьям и они образовали круг вокруг фонаря Ривальды.
Начался таинственный ритуал, главной частью которого был волчий вой, смешанный с непривычными громкими заклинаниями в исполнении Ривальды Скуэйн.
Фонарь довольно быстро взорвался и на его месте разгорелось адское пламя. Возможно, смертельный огонь.
— Молтембер, приди!
Поняв, что Молтембера видеть он хочет меньше всего, Юлиан кинул вперёд левую руку, мысленно произнеся первое пришедшее в голову заклинание.
Из его руки вышла волна энергии, отбросившая несколько вервольфов назад, но не тронувшая Ривальду.
— Юлиан? — завопила она.
— Что вы здесь делаете? — истошно закричал Юлиан, но его крик прервал возглас главного вервольфа:
— Мы так не договаривались, Ривальда! Тут больше никого не должно было быть. Кроме тебя.
— Я не знала о нём.
— Я никому не верю. Ты раскрыла нашу тайну этому юнцу и теперь поплатишься за это!
— Нет! — закричала Скуэйн. — Юлиан, беги.
Юлиану не очень хотелось, чтобы красноглазые волки растерзали Ривальду, но другого выхода у него не было. Он не помнил дороги обратно, поэтому ринулся куда попало.
К его удивлению, после использования магии действие красного призрака прошло и теперь волки отлично видели его и слышали.
Двое из них кинулись за ним. Вернее говоря, ему казалось, что двое, и он очень надеялся, что их всего столько, потому что времени оглядываться у него не было.
В голову не приходило ни одного заклинания, которое могло бы защитить его, поэтому рассчитывать стоило только на его быстрые ноги.
Каждую секунду он ощущал ужасное дыхание вервольфа на своём хвосте, но всякий раз надеялся, что это был лишь плод его разыгравшегося воображения.
Однако его ноги оказались не всемогущими и в один момент он обнаружил, что его схватили сзади и опрокинули на землю.
— Кто ты такой? — воспрошал его зловещий волчий голос.
— Я никто! — искренне кричал Юлиан. — Я следил не за вами, а за Ривальдой.
Взгляд его очей невольно коснулся глаз вервольфа. Они были ужасными донельзя, но отвести от них свой взор он был не в силах. Будто бы глаза вервольфа были напитаны кровью сотней младенцев, а глубина этих глазах являлась отражением тысячи душ.
— Она назвала тебя Юлианом, — сказал вервольф. — Не просто так. Нехорошее это имя. Напоминаешь мне Уильяма. Не ты ли это?
— Я ничего не сделал! Отпустите меня!
— Что ты делаешь в этом городе?
— Я здесь случайно оказался. Я скоро покину его.
— Не покинешь. Этот город уже окутал тебя в свои сети, и из них не выбраться. Никому не верь здесь. Сам город норовит тебя обмануть. Здесь у тебя друзей нет.
— Кто хочет меня обмануть?
— Все. Это город лжецов и клятвопреступников.
— А Ривальда? Она тоже обманывает меня? И о каком Уильяме ты мне говорил?
Однако договорить вервольф не успел — он был сражён сзади неизвестным заклинанием. Его тяжёлая волчья туша свалилась прямо на Юлиана и ему составило немало усилия выбраться из-под неё.
Это была Ривальда.
— Что вы наделали? — в приступе ярости спросил Юлиан.
— О чём ты? — Ривальда была явно уставшая от долгой погони и от изнуряющей борьбы.
— Вы же убили его! Похоже, что убили. Да, точно убили!
— Я спасла тебя, идиот! У меня не было другого выбора.
— А остальные? Вы их безжалостно прикончили.
— Нет, — сказала Ривальда, подойдя к телу волка. — Только этого. Остальные сбежали.
— Но он не хотел убивать меня! Он разговаривал со мной, а вы даже не дали ему договорить.
— Ты проникся симпатией к вервольфу? Знаешь, сколько душ они погубили? В их природе питаться человеческим. И ты, я хочу сказать, очень аппетитный и лакомый кусок.
— Если они такие плохие, зачем тогда вы связались с ними?
На секунду она замолчала, после чего перевела свой тон в до не приличия спокойный и ответила:
— Не притворяйся. Ты и сам всё слышал.
— Они не помощники вам. Но и этот вервольф не выглядел тем, кто хочет съесть меня. Вы ведь посылали их на поиски Агнуса Иллиция?
— Да. Но он не уловим.
— Почему бы не оставить это дело в покое?
— Потому что для меня это дело принципа.
В голове Юлиана перемешалось много идей, но он не верил Ривальде. Она не могла настаивать на пощаде того, кого ненавидела.
— Какого же принципа? — спросил он.
— Это неважно. Если ты так негативно настроен ко всему этому, я могу сделать это делом принципа и для тебя.
— Перед смертью он сказал мне о том, что я напоминаю ему Уильяма. Какого Уильяма? В голову приходит только ваш легендарный Монроук.
— Мало ли что он мог сказать…
— Нет. Он не сказал бы просто так. Почему он вспомнил о Уильяме Монроуке? — просьба Юлиана уже стала требованием.
