Алексей Кувшинников - Звездный час астронавта Бейтса

— Джим, давай поменяемся посадочными талонами. Будет лучше, если я прилечу первым и встречу тебя. Мало ли что может случиться…

Точно по расписанию «Боинг-747» компании «Пан-Америкэн» медленно, словно нехотя, начал разбег, но тут же, будто передумав, крутой свечой вспорол низкую облачность курсом на Франкфурт. Откинувшись в удобном кресле, Бейтс облегченно вздохнул.

Серебристо-зеленый лайнер ирландской авиакомпании «Аэрлингус», выполнявший эстафетный рейс Бомбей — Эль-Кувейт — Вена — Шэннон — Нью-Йорк, без видимых причин задержался с вылетом почти на полчаса. Но Корнхойзер не обратил на это внимания — едва сев в кресло, он задремал и встрепенулся только от толчка при посадке в Шэнноне. Позевывая и зябко ежась, Джим вышел из самолета почти последним. Основная толпа пассажиров шла впереди по широкой галерее, которая вела в зал ожидания. Стены галереи состояли из стеклянных витражей. Постепенно замедляя шаг, от толпы отделился мужчина, крепыш с непомерно большой головой. Не проснувшийся до конца Корнхойзер быстро нагонял его. Когда расстояние между ними сократилось метров до десяти, незнакомец остановился и резко обернулся. Крепыш улыбался. Правую руку он держал в кармане просторного плаща. При виде Корнхойзера улыбка медленно сошла с его губ. «Здравствуйте, Джим, — сказал он негромко, делая шаг навстречу Корнхойзеру. — А я-то рассчитывал поговорить с вашим приятелем. Все-таки мой вьетнамский дружок меня обвел, да и вас, видно, тоже. А может, вы заодно?..»

— Самнерс, вы-то тут при чем? Что за идиотские шутки, — Корнхойзер отступил на шаг. И вдруг все понял, разом. Лицо его посерело от страха. Потеряв голову, он ринулся на Самнерса и протаранил его словно танк, свалив на пол. Пока тот, оглушенный, поднимался на ноги, Корнхойзер, совершенно утратив рассудок, с диким криком что было сил швырнул в стекло свой дипломат. Чемодачник пробил в нем приличную дыру. Корнхойзер обернулся. В руке крепыша блеснул пистолет с удлиненным глушителем стволом. Корнхойзер рванулся что было сил, вытянув вперед руки и закрыв глаза. Уже ныряя в пробоину, он почувствовал обжигающие толчки в бок, в шею, в спину и в туче окровавленных осколков рухнул с пятиметровой высоты галереи на аэродромный бетон. В этот момент Корнхойзер был уже мертв.

Бейтс как раз расправлялся с обедом, время от времени поглядывая в иллюминатор. Свинцовые просторы зимней Атлантики, над которыми распростер крылья огромный лайнер, и с высоты 12 тысяч метров не казались особо привлекательными. Внизу бушевал шторм. Теплое мясо с нехитрым гарниром было вполне аппетитным. До Нью-Йорка оставалось не больше трех часов лета, и это обстоятельство дополнительно улучшало его гастрономические свойства.

Вот уже битый час, практически от самого Франкфурта, Бейтс пытался решить уравнение последних суток. Но в нем было такое количество неизвестных, что ответ постоянно ускользал. Если в Тауплице шла охота за ним, то зачем было убивать помощницу Корнхойзера? А если за Корнхойзером, то при чем тут он? Но ведь палка с необычным острием была нацелена именно в его висок? Тогда почему так трясся от страха Джим, готовый тоже бежать куда глаза глядят? Неужели Корнхойзер стал мишенью сразу двух террористических групп, которые пытались отбить его друг у друга, а Бейтса приняли за телохранителя? Возможно, конечно, но уж как-то чересчур абсурдно. Для боевика сгодилось бы, но в жизни? А если действительно были два независимых охотника и две жертвы? Если Корнхойзера преследовал один из них, а Бейтса — другой? Значит, все-таки облако… Или поездка в Болгарию? Или контакт с Корнхойзером? Но, как ни крути, ему ни в коем случае нельзя болтаться в ожидании Корнхойзера в нью-йоркском аэропорту! Он только подставит и его, и себя!

Бейтс почувствовал, как его лицо покрылось холодной испариной. Он едва не совершил серьезную ошибку. Но что же делать дальше? В голове всплыло: «Рей…» Ну конечно, Рей! Контакт с людьми, покровительствовавшими Шеррил, будет и защитой, и хорошей возможностью разобраться, наконец, в лабиринте погонь и ловушек.

Оставив багаж в камере хранения, Бейтс прямо из аэропорта поехал на Манхэттен, в Музей естественной истории. У входа купил «Нью-Йорк таймс», которую должен был держать в руке как пароль. Машинально скользнул взглядом по первым страницам и… в изнеможении опустился на обледеневшие ступени у музейных дверей.

Убийство Корнхойзера было подано на первой странице вкладки международных событий, под сочным заголовком: «Таинственное убийство в аэропорту Шэннон. Шестью пулями сражен сотрудник одного из секретных управлений Пентагона. Убийца скрылся. «Для ольстерских террористов сработано слишком профессионально», — утверждает шеф следственной бригады ирландской полиции». Кошмар продолжался.

Бейтс в ярости скрипнул зубами и в клочья разорвал ни в чем не повинную газету. Он остро ощущал потребность действовать. Но как? В каком направлении? С какой целью, наконец? Инстинктивно он понимал, что Рей при всем желании не сможет дать ответ на интересовавшие Бейтса вопросы. Значит, надо идти дальше… к мистеру Кристоферу Литтону! Несмотря на лихорадочно-возбужденное состояние, Бейтс, однако, отдавал себе отчет в том, что так вот просто, с улицы в кабинет Литтона не зайдешь. Да и где он, этот кабинет? Может, мистер Рей сумеет прояснить и этот вопрос?

Рей оказался толстым негром, пожилым и неповоротливым. Ответив условленной фразой на пароль, Рей без промедления перешел к делу: «Мы вас ждали. Вас выслушают сегодня же. Через три часа на детской площадке в Центральном парке, которая находится против 93-й улицы. Пароль тот же».

Послонявшись немного по безлюдному музею, Бейтс не без внутреннего раздражения признался себе, что нервничает. Пытаясь взять себя в руки, он направился к назначенному месту встречи, чтобы немного оглядеться. В детективных романах умные положительные герои всегда приходили на секретные рандеву загодя, чтобы перехитрить своих противников. Увы, мысль выглядела банально. Бейтс с удивлением поймал себя на том, что довольно нелояльно думает о людях, с которыми ему предстояло установить контакт и от которых он ожидал помощи. Пару дней назад он покопался бы в своих ощущениях, пытаясь найти причину столь очевидного противоречия. Но то пару дней назад…

Стемнело. Детская площадка, как и уходящие в глубь парка дорожки, была пустынна. В Центральном парке и днем-то не слишком людно, а с наступлением темноты горожане и вовсе избегают его тускло освещенных аллей. Слишком темные дела вершатся здесь под покровом ночи.

Ярко освещенная 6-я авеню проходила всего в каких-то двух десятках метров от сидевшего на качелях Бейтса. Но продрогший и напуганный, астронавт ощущал себя очень одиноко и неуютно. Время тянулось медленно. Тревога сгущалась быстрее ночной мглы. Почему встреча была назначена в таком пустынном и явно опасном месте? Почему ночью? Чем дальше, тем чаще возвращалась нелепая, казалось бы, мысль: в совокупности обстоятельства контакта сильно напоминали армейский «кольт» с глушителем. Серьезные разговоры ведутся совсем в других условиях, а вот для того, чтобы его тихо отправить на тот свет, лучше места не придумаешь. Внезапно в темноте совсем неподалеку раздался отчетливый металлический звук. Бейтс решил, что больше всего он напоминает клацанье передергиваемого автоматного затвора. Сбросив охватившее его на мгновение паническое оцепенение, Бейтс мешком рухнул с качелей на землю, перекатился в сторону и замер ничком. Качели продолжали мерно качаться с противным ржавым скрежетом.