что наши предки, обычные девушки, заключили сделку с рогатым, который дал им силу в обмен на души. Быть может, так все и было, а может – нет. В любом случае, мы этого не узнаем.
Святая вода не жжется и на том спасибо, я считаю.
Где-то вдалеке, на границе слуха, послышался вой. Не волчий, не собачий – тот явно принадлежал чему-то или кому-то, что не было частью этого или любого другого из миров. Я обернулась в ту сторону.
Светоненавистник почуял тьму и решил выбраться из своего укрытия.
Значит, дальше тянуть не имело смысла.
Опустив терзающие сомнения, я призвала силу, открывая себя Вселенной. Давняя приятельница словно только этого и ждала, явно поняв, что в ближайшее время я к ней обращусь еще ни раз. Неясное, едва уловимое ее дыхание коснулось щеки, растрепав и без того не собранные волосы. Она еще не дала мне сил, не направила энергию мира через меня, как через воронку, но я чувствовала, что она здесь. Вселенная стояла рядом, плечом к плечу, как сестра, как равная, готовая дать отпор злу, тьме, ведьме, наложившей эту порчу. Всему, что угрожало ее благополучию.
И я, поддаваясь духу той, что была на миллиарды лет старше меня, распахнула ладони, оставив соль на них открытой для беспощадных ударов ветра, поднимающих ее, рассыпающих ее вдоль земли. Мне не нужно было смотреться в зеркало, чтобы понимать, что мои глаза сейчас горели чистым белым светом, чьим проводником я сейчас и была.
Забавное понятия – свет. Он может быть естественным, принадлежащим этому миру. Может быть сетом искусственным, созданным магией или учеными. И может быть чем-то большим, светом души. Лучшим из возможных.
Я вскинула руки, нараспев зачитывая строчки, заученные еще во время обучения, и ускоряясь с каждым словом.
– Соль священная, соль освященная, возьми всю гадость с раба нареченного, все порченное, все уроченное, все наведенное, все сглаженное, с питьем выпитое, с едой съеденное, с подкладом взятое, злым словом, дурным глазом даденое хоть отроковицею, хоть девицею, хоть молодицею, хоть старухою, хоть мужиком, хоть стариком, хоть ребенком малым, хоть покойником стылым, хоть сестрою, хоть братом, хоть отцом единственным, хоть матерью родной, хоть венчанным мужем или женой. Забери и по текущей воде неси, до моря-окияна, до острова Буяна. Как мною сказалось, как мною желалось – так и будет. Аминь.
Соль, опущенная ветром, начала погружаться в землю с громким, едким шипением, отдающим смрадным душком, подтверждая наши с тетушкой догадки. Одновременно с этим в лесу раздался вой, на этот раз совсем другой. В нем не было крика проснувшегося монстра, в нем была лишь боль существа, спущенного с повадка. Светоненавистника коснулось ощущение от разъедаемой солью земли, и теперь он шел сюда.
Я, предчувствуя скорую опасность, вновь заговорила нараспев, чувствуя, как собственный резерв истончается, а Вселенная касается меня, устремляя ко мне энергию мира. Вселенная помогала как могла, как умела, не понимая, что нужна мне энергия совсем другого порядка.
– Соль священная, соль освященная, возьми все гадость с раба нареченного, все порченное, все уроченное, все наведенное, все сглаженное, с питьем выпитое, с едой съеденное, с подкладом взятое, злым словом, дурным глазом даденое хоть отроковицею, хоть девицею, хоть молодицею, хоть старухою, хоть мужиком, хоть стариком, хоть ребенком малым, хоть покойником стылым, хоть сестрою, хоть братом, хоть отцом единственным, хоть матерью родной, хоть венчанным мужем или женой. Забери и по текущей воде неси, до моря-окияна, до острова Буяна. Как мною сказалось, как мною желалось – так и будет. Аминь.
Зачитывая слова, я чувствовала, как чудовище выло и бежало, а от его шагов по земле шла дрожь, лишний раз напоминая, что светоненавистник здесь чужой, что ему не место в этом мире и на этой земле.
Энергия мира бежала внутри меня, бурлила, просилась в бой, но ее было недостаточно для этого. Мне нужно было нечто большее, чем сила. Мне нужна была, как сказала тетушка, энергия чистой, нетронутой души для последней части, самой сложной части.
Сердце, бешено бьющееся в груди, казалось, пропустило удар. Я подняла голову, готовясь столкнуться с этим, предоставляя себя либо в роль жертвы, либо в роль победителя.
В голове бились сотни вопросов, крутящиеся вокруг одного. Хватит ли моих сил? Достаточно ли правильно я поступала до этого дня? Чиста ли моя душа по-настоящему?
Кто его знает?
– Соль священная, соль освященная, возьми всю гадость с раба нареченного, все порченное, все уроченное, все наведенное, все сглаженное, с питьем выпитое, с едой съеденное, с подкладом взятое, злым словом, дурным глазом даденое хоть отроковицею, хоть девицею, хоть молодицею, хоть старухою, хоть мужиком, хоть стариком, хоть ребенком малым, хоть покойником стылым, хоть сестрою, хоть братом, хоть отцом единственным, хоть матерью родной, хоть венчанным мужем или женой. – упрямо повторяла я, вскинув руки к лесу и направив внутрь столп чистого, неомраченного ничем света, проходящего через меня, как через воронку.
Этот свет шел отовсюду: он шел с неба, он шел с земли, он шел из космоса, он шел из Вселенной, он шел из меня. И в свете этом было так много прекрасного, как много в нем было и ужасного. Я слышала плач рожденного ребенка, я слышала слезы умирающего старика, я видела ливни, я видела шторма, я видела корабли и то, как они разбиваются, как существа сходятся и как они ломают друг другу жизни, я слышала крики, я слышала шепот любви.
Все это проходило через меня, все это было мной.
Это была жизнь, а я стала ее проводников.
Столп ослеплял. Он горел так сильно, что в какой-то момент мне показалось, что я теряю зрение, что я не справляюсь, что меня не достаточно. Я горела в этом свете, как мотылек, вспорхнувший к самому огню. Я теряла слух от вопля светоненавистника, не понимала, куда идет этот свет.
Внутри меня все горело, казалось, через самое сердце проходит вся жизнь разом. Я не могла остановить это, не могла контролировать и все, что мне оставалось – это открыться еще больше, избавляя разум от сомнений.
– Забери и по текущей воде неси, до моря-окияна, до острова Буяна. Как мною сказалось, как мною желалось – так и будет. – произнесла я, не слыша себя, не видя ничего вокруг. – Да возложится тьма на того, кто тьмой является. Да воздастся тому, кто тьмой закален. Да будет ноша того, кто миру во вред.
Светоненавистник, на которого была переложена порча, взревел, пытаясь стряхнуть с себя мои
