продрал холод.
Он сделал несколько шагов вперед, явно намереваясь встряхнуть меня и заставить ответить, но был остановлен рукой Ланфорда, не позволяющего ему приблизиться. Правильно, сейчас от меня лучше держаться подальше.
– Влада? – позвал Игнат, быстро сбегая вниз по оставшимся двум ступенькам и хватая меня за локоть. – Это правда? Что происходит? Влада?!
Отвечать ему было поздно. На пороге парадного входа, где только что был Дерг, замер светоненавистник. Он стоял, скрючившись в неестественной позе на четвереньках, с вывернутыми во все стороны костями и широко улыбался. С него на пол стекала кровь вперемешку с гнилью. А зубы, черные и прогнившие, смотрелись, как на живом трупе.
Однако, несмотря на его присутствие, никто не спешил нападать. Все стояли и смотрели на меня, дожидаясь ответа, словно не видели его.
– Ты его…не видишь? – обернувшись к Игнату, вопросила я с ужасом, которого не испытывала.
Это был не мой ужас, это был ужас светоненавистника. Он внушил его мне, он был его. Чужой, дикий, звериный. Ужас из преисподней.
– Кого, Влада? – Игнат, как в замедленной съемке, повернулся спиной к существу и встал передо мной, загородив обзор, и ухватив меня за лицо. Он, в каком-то неестественном отчаянье, заправил волосы мне за уши и практически простонал: – Кого я должен увидеть?
Я покачала головой и улыбнулась, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Игнат, мой напарник, моя опора и защита, стоял спиной к нему и не видел, как тот сделал шаг вперед, явно не опасаясь быть убитым. Он знал, что ему не причинят вреда, его не смогут убить. Он был уверен, что проник в мою голову и был прав. Я слышала пение мамы, затмевающее мой собственный голос. Это сводило с ума, я не понимала, что мои мысли, а что его.
– Прости, – прошептала я, сглатывая ком в горле и опуская подступающие слезы.
Мои руки, обхватившие кисти Игната, покоившиеся на моем лице, замерли мертвой хваткой. Но Игнат словно и не заметил, как я вцепилась ногтями в его кожу, оставляя ровные круглые следы, из которых начинала собираться и течь кровь.
Маг недоуменно нахмурился.
– За что?
Отвечать я не стала, потому что светоненавистник ударил. Он, устав ждать представления, рванул вперед, готовый впиться в Игната, а допустить этого я не могла. Внутри меня поднялась сила, сила, способна снести магов к чертям. Я, сквозь слезы, оттолкнула Игната силой, ударяя что есть мочи по самому любимому человеку и отправляя его в полет, прямиком в стену. И это не могло не остаться незамеченным.
Маги, как по команде, ударили по мне.
Но разве это имеет значение для ведьмы, защищающей дорогих ей существ? Нет, не имеет.
Все внутри меня противилось, когда я, разом вскинув руку, разметала имперских магов и самого императора по стенам, пригвозди их намертво высоко над полом. Кто-то, ударившись затылком о зеркало, разбил его на мириады осколков и рухнул на пол с громким, неправильным стуком.
Я не смотрела, кто из них насколько сильно пострадал. Сквозь слезы, я ударила по светоненавистнику, отправляя в него всю боль, весь страх, весь ужас, чтобы сбить с толку и отвлечь. Оно взвыло, прикрыв когтистыми лапами белесые, вращающиеся в разные стороны глаза.
– Велесвет, давай!
Домовой, чья макушка показалась прямо перед скорчившимся на полу существом, со всей возможной мужественностью и смелостью подскочил к светоненавистнику, закинув тому на шею артефакт из малахита, сотворенный его ведьмой.
– От часу злого темного отливного, что и кем было заделано, ко злу истинному отлетело! Что принесено, в кровавое царство отнесено, что прилетело, в подлый мир улетело, под черную зыбушку Матери Земли село, присело и там околело. Истинно слово мое! – сгорая от света, рвущегося с моих рук к светоненавистнику, сквозь слезы читала я.
Существо, пытаясь сорвать с шеи артефакт, удушающий его, кричало, что есть сил. Оно изгибалось на полу, рвало цепь, плотно обхватившую его, извивалось, шипело. Но этого было мало.
– Не я лечу, не я заговариваю, а Геката. Она лечит, умывает, заговаривает, свет на помощь призывает с небесными силами, с зарёй, с вечерней звездой. – кричала я, пытаясь перебить рев светоненавистника, исходящегося волдырями и пузырями, от света лопающихся и разбрызгивающих вокруг гной, разъедающий мебель, металлы, стекло. – Чёрт-сатана, отыди от мира нашего на тысячу дорог, на тысячу полей, где скот не гуляет, где люди не ходят. А здесь – святая дорожка на святом месте и святой ведьмой ограждена. Геката, пошли нам сил изгнать его. Аминь. Аминь. Аминь.
Не работало. Оно убивало его, оно глушило его, заставляло сгорать и регенерировать спустя сотые доли секунд. Существо визжало, рвалось, задыхалось, но не уходило.
Велесвет, обернувшись ко мне, застыл с гримасой страха. Он не понимал, что ему делать, не понимала и я. Должно было сработать! Оно должно было сработать!
Не понимая, что еще делать, я вспомнила слова тетушки. Свет души. Свет ведьмы. Свет…
Света здесь было достаточно, но души?
– Я есть свет. – с расстановкой, чувствуя, как в голосе просыпаются громовые нотки, произнесла я. – Я есть жизнь. Я есть путь. Я приказываю тебе, дитя дьявола, исчезнуть из нашего мира. Я есть начало. Я есть конец. Я приказываю тебе, посланник ада, отправиться туда, откуда ты пришел.
Что-то изменилось. Словно под полом резиденции начали открываться врата. Повеяло могильным холодом, а ветер, из ниоткуда взявшийся ветер, поднялся с такой силой, что легкие предметы мебели начали взлетать и нестись к окнам, разбивая стекло и оказываясь на улице. Домовой, ускользая следом, схватился за ножку дивана, который накренился и с громким, неестественным и неправильным скрипом медленно заскользил на меня. Мои волосы взлетели, мешая видеть, а меня потянуло назад, не то от порывов ветра, не то рогатый решил помочь своему ребенку.
– Я есть свет. Я есть жизнь. – кричала я, стараясь заглушить шум вокруг. – Я есть начало. Я есть конец. Я приказываю тебе, сущность тьмы, оставить наш мир. Я есть свет. Я есть жизнь.
Свет внутри меня разгорался все ярче, а существо, корчившееся на полу, взвывало так, как не ревело прежде. Я никогда не слышала таких звуков и едва ли услышу когда-нибудь. Но я не справлялась, потоки ветра были слишком сильные, врата ада открывались слишком медленно, я ускользала следом за улетевшими картинами и не могла позволить себе опустить руки, чтобы зафиксироваться.
Тогда, неожиданно для меня, мою руку обхватил маг. Переведя взгляд, но не упуская из поля зрения светоненавистника, я заметила стоящего рядом Ланфорда. Он, хмуро глядя на меня, не пытался применять магию, прекрасно
