— Это далеко?
Таратура без слов показал в сторону набережной, где действительно стоял его «бьюик», приготовленный на всякий случай еще с утра.
И они пошли.
Фред следовал за ними на расстоянии десяти шагов. Он видел, что Таратура уже обрел свою обычную уверенность, не суетился и спокойно вел блондинку, придерживая ее под локоть. На набережной было немного людей, но, к сожалению, почти все мужчины оборачивались на красавицу, что осложняло задачу инспектора. Он открыл переднюю дверцу «бьюика», сел в машину, пригласил блондинку последовать его примеру, что-то сказав ей с улыбкой, отчего она весело расхохоталась, и незаметным движением руки приоткрыл заднюю дверцу. Для Фреда? Конечно, для Честера, чего там раздумывать!
В то мгновение, когда Фред стремительно прыгнул в машину, Таратура включил зажигание, и «бьюик» бешено рванулся вперед. Блондинка воскликнула: «Ого!» — но Честер, сжав ей плечи, выдохнул:
— Тихо!
Она молчала. Все двадцать минут, что они ехали по шоссе, она не произнесла ни единого слова и только время от времени посматривала на Честера, как будто хотела понять, зачем он здесь. По всему было видно, что первое замешательство, если оно и имело место, быстро прошло. Легко совладав с нервами, блондинка не без любопытства ждала развязки.
Через двадцать минут Таратура съехал с шоссе на обочину, чтобы не мешать машинам, идущим на север. Выключив зажигание, он протянул блондинке пачку сигарет — она поблагодарила, но отказалась, — закурил сам и произнес:
— Теперь поговорим. Кто вы?
— А вы? — сказала блондинка.
Таратура переглянулся с Честером и пожал плечами.
— Мы… так. Люди. Пока это не имеет значения.
— Надеюсь, джентльмены? — улыбнувшись, спросила блондинка.
— Хм! — Таратура явно смутился.
— В таком случае, представьтесь первым, тем более что вы избрали столь оригинальный способ знакомства.
Инспектор прищурил глаза, с подозрением взглянув на блондинку.
— Вы продолжаете играть, — сказал он. — Не советую. Ответьте на мой вопрос: кто вы?
— Сюзи.
— Я спрашиваю не имя. Меня интересует…
— Ах вот что! — перебила блондинка, вроде бы догадавшись. — Да, вы не ошибаетесь: я дочь миллионера. Но денег с собой никогда не ношу. Очень сожалею, господа.
— Мы не грабители, — мрачно сказал Таратура. — И вы это прекрасно знаете.
— Так что же вам нужно? — искренне удивилась она, словно исчерпала основные мотивы странного поведения мужчин.
Инспектор строго нахмурил брови.
— Нас интересует, почему вы установили за мной слежку.
— Я? За вами?! — В ее голосе прозвучали нотки искреннего возмущения. — Вы называете это «слежкой»?!
— Потрудитесь ответить! — серьезно сказал Таратура. — И перестаньте играть. Мое терпение не вечно.
— Ну, знаете!.. — Блондинка схватила сигарету и с жадностью закурила. — Вы полагаете, я обязана отвечать на вопрос, унижающий мое женское достоинство?
— Да, — твердо сказал Таратура. — Тем более что достоинство тут ни при чем.
— И еще в присутствии этого господина? — Она показала на Честера. — Так будет вам приятней?
— Это мой друг, — сказал Таратура.
— А что, если я откажусь?
«Крепкий орешек», — подумал Честер.
— Послушайте меня, Сюзи, — произнес Фред, посчитав необходимым вмешаться. — Если вы та, за кого мы вас принимаем, вы наш враг, и тогда извинений не потребуется. Но если мы ошиблись, вы поймете нас в конце концов и простите сами. Итак, с какой целью вы сняли номер в отеле, соседствующий с номером моего друга?
Вероятно, только сейчас блондинка осознала серьезность происходящего или сделала вид, что осознала. Она глубоко, даже с надрывом, вздохнула и повторила вопрос Честера:
— Зачем сняла номер? Извольте: случайно, господа. Хотя вас, — она повернулась к Таратуре, — я заметила еще в самолете. Мне показалось… Вы произвели на меня… Я решила… Но позвольте об этом не говорить. Обстановка не соответствует тому, что я могла бы сказать.
Честер понимающе кивнул, а Таратура сделал вид, словно признания блондинки его не волнуют и не касаются.
— Благодарю вас, — сказала Сюзи, имея в виду Честера. — А вот отель… Я всегда останавливаюсь в «Холостяке из принципа», вот уже несколько лет подряд, хотя могла бы жить у отца, но вы знаете, на этом острове лучше находиться подальше от родственников.
— Кто ваш отец? — спросил Таратура.
— Эдмонт Бейл.
— Владелец «Ум хорошо, а кларк лучше»?
Блондинка улыбнулась.
— Это он сам придумал. Лично я считаю наоборот. Но позвольте спросить, господа, за кого вы меня приняли?
Честер вновь переглянулся с Таратурой.
— Это не важно, — сказал инспектор и, движимый какими-то новыми соображениями, вдруг спросил: — А кто этот странный человек с рыжими бакенбардами, который вчера сопровождал вас с таким постоянством? — Он хотел добавить: «И с которым вы ушли из казино, так и не вернувшись ночью в отель», но удержался.
— А почему странный? — сказала блондинка.
— Так, — промямлил Таратура. — Он уродлив и несколько староват.
Блондинка смерила инспектора презрительным взглядом, но на губах у нее блуждала кокетливая улыбка. Она возрождалась прямо на глазах, эта красавица, как птица Феникс!
— Вас это очень интересует?
Таратура пожал плечами: мол, что значит очень?
— Это и есть мой папа.
— Правда? — смутившись, но не скрывая облегчения, сказал Таратура.
— Ну и прекрасно, — заметил Честер. — Я почти верю вам, Сюзи Бейл, но еще один крохотный вопрос: почему вы попросили клей, если мяч был целым?
Потупя прекрасные глаза в голубых ресницах и не глядя на инспектора, блондинка сказала:
— Я не успела сделать дырочки… Но послушайте, — произнесла она, вновь воодушевляясь, — как я могу вас называть?
— Фред Пупкинс, — сказал Фред. — А моего друга зовут Арно Брамапутра.
— Вот это да! — воскликнула блондинка. — Обожаю приключения, в которых действуют герои с такими фамилиями! Вы из полиции?
— С чего вы взяли? — опешил Таратура.
— Нет, мне просто так хочется, — мечтательно заявила блондинка. — Чтобы на острове стряслось что-то невероятное и чтобы красивый полицейский детектив раскрыл страшное преступление!
В третий раз за последние десять минут переглянулись Честер и Таратура.
— Знаете, — продолжала блондинка, — здесь очень скучно! Когда вы пригласили меня в машину, я сразу почувствовала, что сейчас случится что-то необычное. Особенно после того, как в машину сели вы! — Она показала на Честера.
— Почему же? — спросил Фред.
