портальный артефакт, - тихо сказал ищейка, - в кармане. Живо. Уходи.
Я ничего не поняла, почему живо, почему уходи, но тут он просто обмяк, лёжа на мне, глаза закрылись, а я… услышала топот, грохот и вопль сестры Клары : «Убивец!»
Удалось повернуть голову, но и только. Как добраться до кармана, когда тяжёлое тело прижало к земле и, кажется, даже не дышит?!
– Сестра Клара! – заорала я во всю глотку.
– Пресветлые Небеса, жива, жива! – встревоженный бас загудел прямо над ухом. – Уж я-то думала – обоим крышка. Сейчас помогу, сейчас.
Она быстро сговорилась с кучером фиакра, вдвоём они помогли мне выбраться,и я сразу стала лихорадочно обшаривать карманы Мика. Нож торчал из его спины,и кровавое пятно уже расползлось по полицейской куртке. Я не видела ничего, кроме белого лица ищейки, продолжая искать артефакт на ощупь.
– К целителю надо, - со знанием дела объявил какой-то зевака, внезапно появившись рядом.
– Изыди, нечестивец, - отозвалась сестра Клара. – Что ищешь-то? – спросила уже у меня. – Фиакр вон рядом,давай скорей грузить, глядишь, до матушки Аделины твой ищейка и дотянет.
В этот момент я наконец нашла портальный артефакт, но как перенести с собой Мика?
– У меня прямой портал к целителю, только помогите его туда затащить!
Пригодились и зевака,и кучер, и сестра Клара (она не позволила вмешаться лишь сторожу, который по её приказу забаррикадировался за воротами). Они поднимали бедного Мика, а я держала портал, пока бесчувственное тело перебрасывали из бывшего пригорода в портальную комнату канцелярии Советника. Гвардейцы помогли втащить ищейку внутрь, а я орала «Целителя! Целителя!», пытаясь хоть как-то выплеснуть из себя ужас, который ледяным потом стекал по лицу и вымораживал душу. Пресветлые Небеса, да где же помощь?!
В кабинете дежурного появились какие-то люди, меня оттеснили от Мика, переложили его на диван,и кто-то сказал, что нож можно вынуть. Я знала, что от этого кровь хлынет сильней,и крикнула «Нет!», и стала проталкиваться к дивану, когда вдруг напоролась на сосредоточенный взгляд Советника.
– Фроляйн Спаркс, лейтенант жив, дежурный целитель делает всё, чтобы быстрее вернуть его в строй, – оң говорил негромко, заставляя прислушиваться к себе. – А вы сейчас должны детально описать ситуацию. Где вы были в момент нападения?
Почему он здесь и задаёт вопросы? Впрочем, сейчас сопротивляться воздействию этого голоса не было сил. Я рассказала о том, что видела. Но ему было мало.
– Монахиня попала в убийцу? Прошу вас, фроляйн, вы должны вспомнить.
Я повиновалась, вновь ощутив себя лежащей на залитом солнцем тротуаре под тяжёлым телом Мика. Топот. Убийца убегал, а сестра Клара уже подобрала нож. Грохот. Такой, какой издаёт падающий предмет большого веса. Крик монашки, полный гнева, но и… торжества тоже. Она попала!
– Очень хорошо, фроляйн. Группу на Германгассе, пансион нe трогать, - сказал он отрывисто куда-то в сторону. - А теперь вы сядете и напишете мне от…
– Я подлатал лейтенанта, ваша светлость, - перебил его незнакомый приятный голос. – Что у вас?
– У нас тут лёгкий шок, – ответил Советник. – Передаю фроляйн вам, возможно, есть нėбольшое сотрясение – она падала на тротуар.
Я сидела у двери в палату Мика, чем выводила из себя весь персонал небольшой больнички при канцелярии его светлости и своего временного телохранителя агента Шигля. В соседних палатах находились выздoравливающие – раненые при нападении на Советника людей герцога Иствайзера, у которых я вызывала крайне нездоровый интерес. Шигль уже объяснил каждому, что я – протеже его светлости и лучше ко мне не лезть, но это только подогревало любопытство. С чего-то все решили, что герцог Менгрейм – мой будущий муж.
Шигль и cёстры милосердия битый час уговаривали меня вернуться в канцелярию или посидеть в комнате отдыха, но я соглашалась только на палату Мика, а к нему не пускали. Поэтому я сидела под дверью и ждала целителя – герра Вульфа.
Это ему принадлежал приятный голос, а ещё у него были тёплые пальцы, которые там, в приёмной Советника, быстро пробежались по моей голове, снимая ненормальную оглушённость и панику.
– Сотрясения нет, – сказал он его светлости, - шок я убрал, синяки, с вашего позволения, залечу потом. Сейчас я нужен лейтенанту.
А Мик так и не открыл глаза, а мне очень важно было убедиться, что он… Словом, от меня целителю избавиться не удалось, а агенту Шиглю не повезло – просто он не вовремя подвернулся под руку Советника.
Советы милосердных сестёр переодеться в чистое и перекусить я игнорировала. Мика не смущал мой жуткий вид в Χольштаде, потерпит и теперь (хотя скорей всего, даже не заметит). Главное, что мне нужно – знать, что он в порядке.
Герр Вульф пришёл часа через два, пoсмотрел на измученный коллектив больнички, любопытных выздоравливающих, подскочившую со стула меня и сделал успокаивающий жест. По коридору пролетел общий вздох облегчения. Целитель попросил у меня еще секунду – сейчас-де он осмотрит больного и сразу же позовёт.
Времени прошло, конечно, больше, но известись я не успела. Дверь приоткрылась, приглашая внутрь, а герр Вульф поманил пальцем.
– Не шуметь, - предупредил он. – Лейтенант Хантхоффер ещё не готов к громким крикам и слезам.
Да с чего он взял, что я буду шуметь? Я… просто…
– Спаркс, ты чего? - тихо спросил Мик. - Не плачь, всё обошлось.
– Я же просил, – вздохнул целитель. - Фроляйн, успокойтесь, больному вредно смотреть на ваши рыдания.
– Но я же… тихо, – оправдалась я.
Просили не орать – не ору, а слёзы… они сами катятся.
– Всё, фроляйн, на выход, – заявил герр Вульф. - Мне ещё ваши синяки лечить.
Как на выход? Я же только…
– Подождите, – чуть громче сказал Мик. - Я… спасибо, Спаркс. Сегодня ты не дала мне сдохнуть.
– Спать, лейтенант. Это приказ, - целитель махнул рукой, и ищейка дисциплинированно закрыл глаза.
А я глотала слёзы, которые всё никак не хотели останавливаться,и смотрела, как размеренно поднималась и oпускалась его грудь. И лицо уже не было таким бледным… Герр Вульф подхватил меня под руку и вывел из палаты.
Он на весь коридор сообщил, что жизнь лейтенанта Хантхоффера вне опаcности, но ему необходим покой. Поэтому как целитель он требует от выздоравливающих тишины, а меня лично проводит в канцелярию. Там, говорят, уже заканчивается
