Я решил ее поднять и протянул руку, но рука не послушалась и осталась на месте, только внутри тела пробежала какая-то волна. Пытаясь заставить свою кисть двигаться, я стал сжимать и разжимать пальцы. Через несколько секунд они зашевелились и медленно собрались в кулак. То же самое я проделал со второй рукой. Тело нехотя начало подчиняться моему сознанию.
Сев на край дивана, я обнаружил нечто удивительное. Сознание было мое, но тело – абсолютно другого человека. Непонятные мысли терзали мозг. Какие-то концерты, репетиции, партитуры. Новая информация так быстро заполняла голову, что я почувствовал, что вот-вот произойдет разрыв последней ниточки, связывающей меня с прошлой жизнью…
…Закончилось все неожиданно. Снова вибрация, снова потеря сознания. Опять фигурки, бездна, пелена… Через некоторое время я очнулся от тупой, пронизывающей боли. Несмотря на непрекращающуюся волнообразную конвульсию всего тела, сознание постепенно опять стало возвращаться. Организм уже начал подчиняться моим приказам. Я мог шевелить руками и поворачивать тело. Увиденное вокруг одновременно обрадовало и успокоило. Я отчетливо различил, что нахожусь в своей прежней загородной лаборатории в той же позе лотоса, из которой начал револьвацию.
– Слава тебе, Господи – почти инстинктивно произнес я и стал медленно вытаскивать ноги из замка. Освободив их, я повалился на диван и с блаженным видом растянулся на спине в полный рост. Мысли вихрем вертелись в моей голове. – Это осуществилось! Да, это осуществилось!! Я вернулся. Револьвация действует!!!
Только тогда я с ужасом оценил весь риск, которому подвергался, бросаясь в неизведанный мир. Мне вдруг стало так страшно, что я невольно закрыл глаза и зарыдал. Не было сил даже двигаться. Организм накапливал энергию, чтобы вернуться к существующей жизни.
Так прошло минут пять. Наконец, я смог самостоятельно подняться и подойти к столу, на котором стоял резонатор. Электронные часы показывали 11 часов 47 минут. Значит, повторный эксперимент продолжался 12 минут. Я повернулся к прибору, он был отключен. Таймер времени, установленный на отметке 3 минуты, четко сработал, в нужный момент прекратив резонансную раскачку. Видимо, это и вернуло меня обратно в наш мир, не дав процессу револьвации дойти до конца.
В критические минуты биологический Смелянский видимо уже поменял тело, но его душа еще не успела закрепиться в нем. Сейчас я понял, кем были те фигурки, которые боролись в переходной зоне. Это были души двух Смелянских из разных жизней. Они не хотели обмена и не соглашались покидать свои уютные и привычные места. Но резонансная раскачка, видимо, заставила их двинуться к своим новым биологическим жилищам.
Мои первые ощущения были очень важны для совершенствования технологии перехода. Нужно было обязательно их проанализировать и записать. Но после возращения из другой жизни сил было мало и ужасно хотелось спать. Вытащив из ящика комода большой шерстяной плед, даже не раздеваясь, я плюхнулся на диван. Буквально сразу спокойный, глубокий сон охватил меня.Черный форд Мондео с затемненными стеклами выезжал из Боровицких ворот Кремля. На заднем сидении, справа расположился генерал-лейтенант Терентьев. Он занимал высокую должность в ФСБ, поэтому имел персональный пропуск в Кремль на своем служебном автомобиле. Машина обогнула заградительные щиты, спустилась по булыжной мостовой, повернула на Кремлевскую набережную и с ускорением понеслась к Лубянской площади.
Генерал был мокрый от пота. Он до сих пор не мог отойти от взбучки, которую получил на заседании Совета безопасности. Такого позора генерал не испытывал, пожалуй, за всю свою сознательную жизнь. На Совете отдельным вопросом рассматривалась ситуация, складывающаяся вокруг работ профессора Смелянского. Сам Президент уже был в курсе дел, и именно он включил данный вопрос в повестку дня. Общий доклад по теме сделал Секретарь Совета безопасности Вахрушев. Он изложил хронологию событий, а также сформулировал все вызовы и риски, связанные с возможной утечкой формулы револьвации за рубеж. Затем он ловко передал эстафету доклада о результатах расследования убийства Смелянского руководителю Федеральной службы безопасности, как бы говоря: раз они работают по этой теме, значит им и держать ответ.
Такая перепасовка стала неожиданностью для генерала армии, и тот, не найдя ничего лучшего, объявил, что доклад о результатах расследования сделает начальник Управления, генерал-лейтенант Терентьев. Это был удар «под дых». Несколько секунд генерал переводил взгляд то на Секретаря Совбеза, то на своего прямого начальника, но увидев обращенный прямо на него взгляд Президента России, осторожно, нащупывая почву под ногами, начал свое сообщение.
Похвалиться было, прямо скажем, нечем. За все время расследования его ребята не сильно продвинулись вперед. Зная уже почти весь круг заинтересованных фигурантов дела, они никак не могли выйти на заказчиков и исполнителей убийства. Более того, в последние дни следовал провал за провалом. Сначала их спецы потеряли из-под наблюдения инспектора Андре, который вел дело от имени французской полиции. Он внезапно исчез из московского отеля неделю назад и обнаружился только в аэропорту Санкт-Петербурга, прямо перед вылетом домой, в Париж. Где пропадал полицейский все это время и нашел ли он что-либо в России? – оставалось неясным.
Следующий прокол был еще серьезней. На исполняющего обязанности начальника отдела математического моделирования Горского было совершено разбойное нападение в своей квартире. Несмотря на сильнейший удар тяжелым предметом по голове, математик чудом выжил и сейчас находился в реанимации госпиталя Бурденко под усиленной охраной. Он до сих пор не пришел в сознание, поэтому пока ничего не мог сказать, кто на него напал, где совершенно секретный отчет профессора Смелянского, в который заносились главные результаты работы отдела? В институте уже почти неделю все «стоят на ушах». Это был первый случай потери такого важного секретного документа. Без материалов профессора дальнейшие расчеты резонанса волн жизни не имели никаких шансов на успех.
Были и другие озабоченности, о которых генерал Терентьев также упомянул в своем докладе. Например, о резкой активизации в Москве французской и английской разведки. Их сотрудники начали выходить на связь и знакомиться с главными фигурантами дела. Складывалось впечатление, что затевается какая-то крупная игра.
Эти сообщения, конечно же, не вызвали радости присутствующих. Все сидели молча, стараясь не смотреть друг на друга и не задавать новых вопросов. Больше всех за ситуацию переживал сам Президент. Очевидно было, что он впервые услышал всю правду о важности открытия и опасности его практической реализации в других странах. Почти десять минут он задавал уточняющие вопросы, пытался до конца понять суть явления. Наконец, прочитав принесенную помощником справку, Президент встал из-за стола и подошел вплотную к Директору ФСБ Вахрушеву. Нижнее веко его левого глаза слегка подрагивало.
