Веллингтону было необходимо побыть одному. После того как он залпом выпьет свое проверенное средство, ему предстоит многое прочитать, но так, чтобы ему не мешали.
Глава 10,
где мисс Браун расплачивается за свою чрезмерную мягкость, а архивариус отваживается оставить свою территорию
Элиза сама точно не знала, как нашла в себе достаточно сил, чтобы на следующее утро попасть в министерство. Тем не менее, руководствуясь каким-то остаточным инстинктом, она проснулась и даже двигалась, хотя все ее тело отчаянно протестовало против этого, в особенности при запахе еды. С трудом приоткрыв свинцовые веки, она умудрилась одеться и выйти на улицу, все же отказавшись от завтрака, предложенного горничной. Сама она думала, что поесть было бы неплохо, но желудок ее не хотел об этом даже слышать. Звук колес экипажа, катившего мимо по булыжной мостовой, тысячей блестящих ножей впивался в ее горящую голову. Летнее солнце неумолимо светило ей прямо в лицо, даже когда она тщетно пыталась прикрыть отчаянно болевшие глаза. Этим утром она чувствовала себя отвратительно, и все в Лондоне, казалось, старалось добить ее.
Элиза вспомнила свое прошлое задание, когда ее протащили вслед за повозкой по улицам Праги. Она прекрасно помнила, как она чувствовала себя на следующий день после этого. Но сегодня утром все было намного хуже. Болело буквально все, каждое движение доставляло страдание, а еще впереди ее ожидал нагоняй от Веллингтона — потому что, да, она опоздала на несколько часов. И теперь ей предстояло узнать, насколько архивариусу свойственны жалость и сострадание.
Элиза пересекла улицу и вошла в «Агентство древностей Миггинса». По пути, в фойе и даже в лифте ей не встретилось ни единого агента. И это было только к лучшему для всех. Для Кэмпбелла его обычные шуточки сегодня уж точно просто так не закончились бы.
Элиза без остановки двинулась в архив, находя много положительного в своем новом назначении. Там будет темно и спокойно. Убежище Веллингтона теперь укроет и ее. Она тяжело вздохнула и открыла железную дверь.
От пронзительного скрипа петель колени ее подогнулись сами собой.
Она миновала уже два пролета лестницы, когда услышала бодрое и язвительное приветствие Веллингтона:
—Доброе утро, мисс Браун!
Элиза вздрогнула. Ощущение было такое, будто Квазимодо медленно откручивает ей голову. Несколько секунд ушло на то, чтобы навести резкость и сфокусировать глаза на Веллингтоне, сидевшем за своим столом, — человек вообще не имеет права выглядеть таким бодрым и свежим, тем более в тот момент, когда сама она чувствует себя настолько жутко. Она тяжело рухнула на свой стул, не осмеливаясь ответить ему, прежде чем примет сидячее положение.
—Должен отметить, выглядите вы неважно. — Если он хотел сказать этим «я же вас предупреждал», то подано это было с бессовестной жизнерадостностью. — Тем не менее просто замечательно, что вам все же удалось добраться до места вашей работы с опозданием в каких-то жалких несколько часов.
Ей было очень трудно сконцентрироваться на его словах, когда комната вокруг нее так шаталась. Но хуже всего то, что она была сбита с толку. Никому еще никогда не удавалось перепить ее — ни одному человеку. Если бы это произошло дома, в Новой Зеландии, над ней еще долго подшучивали бы по этому поводу; а теперь все эти подколки и подтрунивания будут исходить от Веллингтона.
Когда Элиза наконец сфокусировала на нем свой взгляд, то вдруг поняла, что он не собирается воспользоваться такой чудной возможностью. Вместо этого он смотрел на нее с таким выражение лица, которое можно было бы истолковать как... ожидание? Сидя на своем стуле абсолютно прямо, Веллингтон Букс ждал, что она ему скажет.
Мобилизовав все свои скудные ресурсы, Элиза попыталась осмотреться и сообразить, с чем это связано. Сбоку на столе лежала большая коробка, а вся остальная его поверхность была завалена бумагами и папками. Затем, присмотревшись немного повнимательнее, она все же заметила нечто странное.
— Велли, на вас сегодня та же одежда, что была вчера. — Как будто был кто-то еще, над кем она могла подшутить насчет пирушки с «приятельницей» вчера вечером.
Он улыбнулся.
— Нуда, мне нужно было кое-что сделать тут, так что, проводив вас домой, я пришел прямо сюда.
—Ага, — сказала она, слегка кивнув головой, после чего ее глаза полезли на лоб. — Ох, значит вы отвели меня домой... прямо... в...
Даже в полумраке архива было видно, как Веллингтон покраснел.
—Да, агент Браун, я... — начал он, стараясь поточнее подобрать подходящее слово, — я сопроводил вас в вашу спальню.
— Ах... — Теперь пришла очередь Элизы краснеть. — Ну тогда... подумать только! Я действительно сказала, что хотела узнать вас получше. — Она наморщила лоб, после чего ей удалось навести достаточную резкость в глазах, чтобы прочесть наклейку на боку коробки. — И вы пробыли здесь всю ночь? Изучая дело Гарри?
Господи, от звука собственного голоса ее голова загудела, словно колокол. Она обеими руками схватилась за нее, чтобы та не развалилась на кусочки и не нарушила порядок, царивший в архиве.
Веллингтон поднялся, жутко заскрежетав ножками стула по каменному полу, и локтем опрокинул чашку из-под чая.
— После вчерашнего вечера я посчитал своим долгом в отношении агента Торна заглянуть в это дело. Похоже, он сумел раскопать весьма интригующие зацепки, которые заслуживают внимания, но поскольку в настоящий момент министерство находится в несколько стесненном...
Элиза замахала на него рукой, как на какое-то летающее насекомое, надоедливо жужжащее перед носом.
—Давайте к делу! — Она пыталась не кричать, потому что громкие звуки обостряли головную боль, но Веллингтон ужасно раздражал ее своим присутствием, причем как раз в тот момент, когда ей так хотелось лечь.
— Через пятнадцать минут за нами приедет кэб.
— Что, простите? — Элиза зажмурила глаза, чувствуя, как в голове пульсирует мучительная боль. — Ради всего святого, Велли, вы что, не видите — ради того, чтобы избавиться от этого жуткого похмелья, я готова проглотить шашку своего любимого динамита?
— Тогда выпейте вот это, мисс Браун.
Он подвинул к ней кружку какой-то теплой жидкости. Запах, исходивший от нее, стал последней каплей. К счастью, все, что можно было из себя извергнуть, она уже извергла сегодня утром, но, понюхав напиток, она добрую минуту не могла перевести дыхание. Это явно был не чай.
— Умоляю вас, неужели вам доставляет удовольствие смотреть на мои страдания?
