Уголок игральной карты терся о его грудь, и во рту появилось ощущение горечи. Веллингтон подозревал, что небольшая разминка сегодня вечером была своего рода игрой в доверие. Возможно, спрятав от него эту улику, Браун устраивала ему проверку. Элиза убедила себя, что он обязательно пойдет к доктору Саунду и покажет ему эту новую находку. И пока он хранит ее визит в Бедлам в тайне, эта улика гарантирует приемлемые правила поведения. Правила были тут к месту по определенной причине. Может быть, Элизе покажется, что он побежит к начальству сплетничать; но, как бы по-детски это ни выглядело, оба они придерживались одной процедуры, и никто не выходил за рамки. Оба соблюдали порядок министерства.
И все же было неприятно. А он уже начал себе нравиться. Немного. Он думал, что начал завоевывать здесь доверие.
Интересно, как она отреагирует, когда заметит отсутствие карты?
«Они приходили почти каждую неделю, разные люди, мужчины и женщины. На каждом из них был медальон или какой-то значок, чтобы я мог знать, кого приглашать к этому столу. Но уже несколько месяцев никто из них не приходил... возможно, месяцев восемь».
Восемь месяцев назад, как раз тогда, когда исчез агент Торн.
Он помнил, что в то время вся работа архива, казалось, остановилась. Веллингтон даже подумывал о том, чтобы подняться на второй этаж и посмотреть, в чем там дело. Может, они там вымерли? Или какое-то дело полностью вышло из-под контроля? А может быть, министерство вообще закрыли? Учитывая эксцентрическую природу их организации и те тайны, с которыми ей приходится сталкиваться, его бы не удивило, если бы корона внезапно навеки прекратила все их операции.
В конце концов он передумал подниматься наверх в офис, напомнив себе, что агенты относятся к нему просто как к удобному ресурсу, средству, которое помогает им лучше выполнить свою работу. Он смутно припоминал ту неуверенность, с которой Торн обратился к нему, когда пришел в архив за информацией по своему делу. «Интересно, — подумал Веллингтон, — работала ли с ним Элиза, когда Торн склонился над моим рабочим столом, рассматривая меня с покровительственным видом». Он вспомнил, что Торн назвал его аналитическую машину «удивительным устройством», сказал, что она оживила архив. Но для него это была просто очередная игрушка, вроде тех, которые выдают «жестянщики» из отдела научных исследований и разработок. Торн, Кэмпбелл и другие всем своим видом показывали, что агенты посещают архив исключительно по необходимости и никогда не заглядывают сюда, чтобы переброситься шуткой или немного поболтать. Чем эффективнее Веллингтон выполняет свою работу, тем скорее они могут отбыть на свои задания.
Так вели себя все, за исключением агента Брэндона Хилла. Хотя его россказни про поножовщину с участием обезьяны, которыми тот потчевал архивариуса, заставили Веллингтона сомневаться, в своем ли уме этот агент вообще.
И тем не менее агент Торн являлся частью министерства. Они были своего рода соотечественниками, объединенными общим гербом учреждения, они были частью одной большой машины, призванной служить на благо ее величества. Но, даже находясь вдали от кабинетов и офисов, Веллингтон понимал: что-то случилось. Подтверждением послужило появление Кэмпбелла, который принес для каталогизации материалы и записки по делу, которому, казалось, не видно было конца. С точки зрения министерства, это конкретное дело подлежало закрытию в связи с кончиной агента Торна. Веллингтон не знал деталей, но он все понял по растерянному выражению на лице Кэмпбелла.
Букс мог не любить Торна, но он тоже переживал эту потерю. Возможно, не так тяжело, как Элиза, но все же переживал. Торн, видимо, был человеком, завоевавшим ее доверие.
А сейчас в его кармане лежал адрес, который, как он знал, отсутствовал в деле, лежавшем в министерстве. Новый поворот в загадке, и о нем в настоящее время никто не знал.
«Я только запомнил, что неожиданно появился один молодой человек, он думал, что игра уже началась, но кроме него никого не было».
А потом агент Торн исчез.
«Кэмпбелл нашел его в одном из притонов Вест-Энда, он рьяно нес какой-то сумасшедший бред...»
Этот адрес был следующим ходом Торна восемь месяцев тому назад. Он понимал: что-то не так и ему угрожает опасность. И агент Торн предпринял несколько шагов, необходимых для того, чтобы Элиза могла продолжить преследование, если с ним что-то случится.
«Архив — это место, где тайна продолжается».
Он когда-то сказал это Элизе. Верил ли он сам своей риторике до этого момента? В архиве действительно продолжается тайна дел, забытых даже самими агентами, которых чувство долга обязывало раскрыть их во имя королевы и родины.
Он чувствовал, что земля у него под ногами пошатывается. Голова шла кругом. Да, он на самом деле прилично выпил. И алкоголь свалит его, если он немедленно не отправится домой, чтобы приготовить снадобье от похмелья по рецепту майя.
Продолжая идти, он ощутил какой-то запах в воздухе, нечто такое, что точно никак не ассоциировалось с его собственной квартирой в полуподвальном помещении. Что-то очень знакомое, но определенно не связанное с его домом.
Над его головой высился парадный вход в Министерство особых происшествий.
Он знал, где найти свое лекарство в архиве. Знал также и о побочных эффектах этого средства, если употреблять его без предохранительных компонентов, которые он добавлял в смесь. Осторожно поднимаясь по ступенькам, Веллингтон огляделся по сторонам и достал ключ механизма, открывавшего главный замок, одновременно отключая дополнительные средства безопасности на двери.
Насколько он понимал, больше внутри никого не было. После того как Веллингтон покинул фойе и надежные запоры на входной двери вновь сработали, ему было гарантировано полное уединение. Трижды повернув ключ в форме трезубца в панели вызова лифта, он снова положил его в карман сюртука и услышал, как где-то в глубине здания затарахтели колеса подъемного механизма. Через несколько мгновений он будет стоять в свете газовой горелки перед люком, ведущим вниз, к его собственному уголку министерства.
Веллингтону было необходимо побыть одному. После того как он залпом выпьет свое проверенное средство, ему предстоит многое прочитать, но так, чтобы ему не мешали.
Глава 10,
где мисс Браун расплачивается за свою чрезмерную мягкость, а архивариус отваживается оставить свою территорию
Элиза сама точно не знала, как нашла в себе достаточно сил, чтобы на следующее утро попасть в министерство. Тем не менее, руководствуясь каким-то остаточным инстинктом, она проснулась и даже двигалась, хотя все ее тело отчаянно протестовало против этого, в особенности при запахе еды. С трудом приоткрыв свинцовые веки, она умудрилась одеться и выйти на улицу, все же отказавшись от завтрака, предложенного горничной. Сама она думала, что поесть было бы неплохо, но желудок ее не хотел об этом даже слышать. Звук колес экипажа, катившего мимо по булыжной мостовой, тысячей блестящих ножей впивался в ее горящую голову. Летнее солнце неумолимо светило ей прямо в лицо, даже когда она тщетно пыталась прикрыть отчаянно болевшие глаза. Этим утром она чувствовала себя отвратительно, и все в Лондоне, казалось, старалось добить ее.
