щеку.
От неожиданности Ежевика широко раскрыла глаза, но потом на ее лице расцвела счастливая улыбка, а на щеках появился розовый румянец. Посмотрев на своего Добрыню Никитича, она совсем зарделась и робко чмокнула его в густые усы.
– Уж будьте счастливы вместе, дети мои, раз оно вам так надо! – всхлипнула Эргея и расцеловала обоих. – Мое благословление у вас есть, теперь от отца получите, и живите вместе, как муж и жена!
– Матушка! – обрадовался Нольг. – Спасибо!…
– Да чего уж, сын? Раз тебе хорошо, то и мне радостно! А мне-то уж и с внуками нянчится пора…
На этом до слез счастливом моменте я вдруг вспомнила об инквизиторе.
– Иди собирай вещи, – велел мне Арланд. – Нам нужно будет очень быстро отсюда уйти. Без вопросов, – он предупреждающе посмотрел на меня.
По его тону я поняла, что лучше не возражать. Я пошла к лавке и занялась сумками.
Тем временем Арланд попросил всех, кроме Эргеи выйти из комнаты.
– Ох, столько всего… Не выдержит мое старое сердце! – вздохнула женщина, прижимая ко лбу руку. – Благодарить вас или вон вышвырнуть после такого?… Мужа нет, я не знаю.
– Мы уйдем сами, – сказал Арланд, снимая черные перчатки. – Но прежде я должен закончить начатое. Дайте мне руки
Эргея замешкалась, с удивлением глядя на инквизитора. Под черными перчатками у него оказались другие, белые и тонкие. Их он тоже снял, открыв испещренные бледными символами ладони.
Взяв женщину за руки, Арланд крепко стиснул ее пальцы в своих и забормотал слова на неизвестном мне языке.
Эргея застыла, то ли в ужасе, то ли в трансе. Он даже не дышала, пока Арланд не отпустил ее. Когда же он это сделал, она оступилась, словно очнулась ото сна, и молча села на лавку.
– Идем! – сказал мне инквизитор, подхватывая свои вещи. – Быстро!
Перчатки он так и не надел, сунул их в один из своих мешков. Мы отправились к лошадям, быстро оседлали их и пустились в обратный путь.
По дороге я думала о случившемся.
Значит, у Ежевики все будет хорошо. Останется она со своим Никитичем, будет стирать по вечерам его рубашки, пропитавшиеся лошадиными запахами, готовить ему, ухаживать, а потом, когда-нибудь, так же, как Эргея, будет распинаться перед какой-нибудь клушей: «Муж у меня умница, красавец, работяга, с животными так обращается, как никто другой. Они – кормильцы наши. Вот мы и живем богато. И сыновья у меня все в мужа пошли, все – лучшие женихи на деревне»…
Все же рада я за нее, теперь-то у нее уж точно все будет хорошо. Из русалки с холодным сердцем да в жену милую… где-то так пелось. Наверное. Молодец она, хорошо им будет с Нольгом.
А я… до поместья доедем дня через три или через четыре. Там куча дел. Надо будет отчитаться перед Лореном, получиться свою заслуженную награду, потом представить Меви ее наследника, надо будет закончить фонтан в саду, извиниться перед Леопольдом, что не предупредила об отъезде… Но главное и самое первое, это объяснить Дейку, какого черта.
Вспомнив о рыцаре, я поняла, чего мне сейчас так не хватает. Кого, точнее. Его бы сюда, с сарказмом и шуточками! Я бы с удовольствием послушала, что бы он сказал по поводу всей этой истории! Мы бы посмеялись и оставили эту тему, стали бы говорить о чем-нибудь другом, поприятнее… Поржали бы над Валленом и его семьей, наверное. Может, Дейк бы выменял у них нам новых лошадей.
Хотя своего Черта я ни на кого другого уже не променяю, наверное.
– Бэйр? – из мыслей меня вывел голос.
Опять он…
– Чего тебе, Арланд? – спросила я, сама удивившись сухости, прозвучавшей в голосе. Что-то мне подсказывало, что Арланд действительно знал, что делал, когда давал Еживике нож, но простить ему этих страшных минут я не могла.
– Пора сворачивать в лес, – сказал инквизитор, спускаясь с лошади.
Все это время он ехал далеко впереди, увидев его теперь, я не сразу поняла, в чем дело.
На Арланде не было ни черного плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом.
«Монах» из него получился такой же странный, как и инквизитор.
– Что с тобой? – удивленно спросила я, уже спустившись с Черта. – Где твой костюм?
– Пришлось снять.
– А… что с лицом?… – присмотревшись к Арланду, я заметила, что с ним медленно происходят жуткие метаморфозы. По щеке растянулось смуглое пятно… такое же на подбородке. Один глаз становился светлее.
– Что с лицом? – равнодушно спросил он.
– Твои глаза… кожа…
– Нам пора сворачивать с дороги, Бэйр. Идем.
*Дейкстр Донан*
Этот чертов дождь…
За окном льет, не прекращая. Страшно представить, что сейчас делается на улице. Дороги, наверное, размыло в грязевые болота, где вода, самое малое, по колено. Там наверняка от сырости мгновенно начинает першить в горле, в сапогах и под ними непрестанно хлюпает, нос мерзнет от холода и сырости…
Но на самом деле я могу только догадываться, что происходит на улице. Я не выходил туда уже несколько дней, только наблюдал из-за окна, пока его не заволокло пеленой воды.
С тех пор, как уехала Бэйр, я сам не свой. Ее побег, да, именно побег, и никак иначе, вкупе со смертью Марты меня окончательно доконал: я в первый раз за последние шестнадцать лет заболел.
Обычно у меня лошадиной здоровье, я никогда и ничем не заболеваю, даже лихорадка, которая как-то эпидемией прошлась в Ордене, меня не тронула. Но сейчас по неизвестным причинам я слег от какой-то простуды! Жуткий, просто убийственный насморк, кашель до рвоты, головные боли и даже жар время от времени. Сижу безвылазно один в своей комнате, никто из жильцов ко мне не ходит, только Гарфел три раза в день приносит еду. Скучно.
От скуки я даже начал читать умные книги, которые Бэйр притащила в нашу комнату. Ничего толком в них не понимал, но, почему-то, тратить на них время мне нравилось. Я специально запомнил их названия и имена авторов, чтобы при случае похвастать перед кем-нибудь: «А вы, сударь, не знакомы ли с творчеством такового-то? Я вот как-то прочел на досуге, очень развлекло, знаете ли. Проблемы современного общества, рассмотренные там…». Когда-нибудь да где-нибудь пригодится, в общем.
Но ни болезнь, ни книги не смогли меня полностью отвлечь от мыслей о ведьме. Я думал о ней часто. Слишком
