часто.
Бэйр уехала, и я уверял себя, что это не повод для каких-то особых изменений в настроении. Она – одна из многих моих знакомых, с которыми я случайно встретился и с которыми без сожалений распрощался. Эта девица ничего толком для меня не значит. Как-нибудь, через несколько лет, мы с ней случайно столкнемся в какой-нибудь таверне, выпьем, посмеемся, вспомнив прошлое, расскажем о своих делах, а на следующий день разбежимся, кто куда. ДА, так оно и будет.
Именно в это я почти верил первые несколько часов без нее. А на следующий день ко мне в голову вернулись тревожные мысли. А если она забыла снять клятву? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг Адольф ее найдет? Вдруг она уехала не просто так, а было что-то важное, о чем я не знаю? Вдруг ей нужна моя помощь?… Эти бесконечные «вдруг» довели до того, что меня начало трясти от переживаний. Я плюнул на все свои клятвы Лорену, собрался и пошел в конюшню за Лешим. Все же она простая ведьма, чокнутая девица, тупоголовая идиотка… но она еще и моя боевая подруга, как-никак. Кем я буду, если брошу ее?
Но стоило мне сесть на коня, как меня скрутил жуткий кашель. Мне тогда показалось, что я задыхаюсь. Я кашлял не переставая, чуть не упал с Лешего. Под конец из глаз текли слезы, но из горла все равно не уходило что-то, что мешало дышать.
Если бы не Леопольд, который как раз обходил свои владения и оказался рядом, не известно, что бы со мной стало. Оборотень с помощью магии или еще чего-то прекратил кашель. До сих пор не могу понять, как он это сделал.
Собственно, с тех пор я слег с болезнью и никуда не могу уехать. Вместо того, чтобы искать по трактирам Бэйр, я целыми днями валяюсь на кровати, читаю всякую ученую чушь и пялюсь в окно, надеясь увидеть там что-нибудь интересное. То корю себя за бездействие, то мысленно ругаю ведьму, бросаюсь из крайности в крайность, как последняя истеричка, а потом лежу с температурой.
Наверное, если бы не Леопольд, который с чего-то решил, что мы друзья, я бы свихнулся. Конечно, вынести его общество дольше, чем два часа, было сложно, но зато он разбавлял одиночество, от которого я удивительно быстро отвык в обществе ведьмы.
Леопольд не реагировал на намеки и не замечал открытых «пошел вон», даже полное игнорирование его не трогало. Если я его не звал, он приходил сам, если я с ним не разговаривал, он мог часами говорить сам с собой, рассуждая о чем-нибудь, если я просил его уйти, он все равно оставался до тех пор, пока сам не захочет вернуться в свое логово. Поначалу мне хотелось достать меч и начать угрожать этому безумно надоедливому нелюдю, но вскоре я стал относиться к нему дружелюбнее. Леопольд, пытаясь добиться моего расположения, таскал мне пирожки и даже как-то притащил бутылку вина, которую мы вместе и выпили. Так же он готовил мне чай с вареньем и сделал отвар от кашля. В итоге я решил, что раз ему делать нечего, то, так и быть, пускай заботится обо мне, потерплю. Тем более, с ним иногда можно интересно поговорить.
Так я и живу последние шесть дней, которые медленно тянутся один за другим, сливаясь в одну сплошную череду: мысли, книги, сон, потом приходит Леопольд, мы разговариваем о какой-нибудь ерунде, он уходит и опять сон. Никакого разнообразия.
Сейчас я, как и вчера, и позавчера, сижу у окна и пытаюсь рассмотреть улицу сквозь тысячи капель на стекле. Ничего не видно.
Вздохнув, я встал, подошел к камину, подкинул в огонь пару поленьев. Затем пошел к кровати, достал из-под подушки книгу по философии, улегся и начал читать. Попались наблюдения какого-то ученого, изучавшего религию сенари. Через десять минут понял, что я – жалкий червь, призванный к жизни для того, чтобы подчеркнуть своим ничтожеством величие этой расы, познавшей истину во всем, и единственное, что мне теперь остается, так это убиться от зависти.
Дверь из умывальной открылась, послышались тихие шаги. Ко мне пришел Леопольд. Тайный ход в мою комнату находился в стене рядом с ванной, потому приход оборотня часто заставал врасплох. К счастью, не сейчас.
– Привет. Как самочувствие, дорогой мой больной? – протянул он в своей безумной манере. – Горлышко не болит?
– Сегодня лучше, – ответил я, поражаясь убогости своего сиплого голоса. Еще немного, и начну говорить фальцетом, кажется.
– Как же, как же… – фыркнул Леопольд, усевшись на стул напротив камина и обняв спинку. – Ты пил мой отвар?
– Лучше сделай мне горячего вина с твоими этими специями. А ту дрянь вылей куда-нибудь, – посоветовал я ему, убирая книгу подальше.
– Надо пить, иначе не поправишься! – тоном мамочки сказал Леопольд.
– Да куда я денусь? Все равно когда-нибудь выздоровею, – усмехаюсь.
– Что читал?
– Про сенари. Почему-то этот безумный дед очень любил про них писать.
– Оу, они – любимая раса философов. Их религия и уклад жизни сильно отличается от нашего. Кажется, жизнь на Охмраге и вправду совершеннее… – начал рассуждать нелюдь.
– Процветающее рабство, поклонение царю, как богу, вера в какие-то небесные огни, куда уходят души, из-за которой сенари убивают собственных детей, если те родились калеками… как по мне, так ничего там великого нет!
– А я бы хотел там побывать, – мечтательно заметил Леопольд, убирая челку за уши.
Иногда в нем просыпалось желание посмотреть на мир, и он открывал свои жуткие глаза. К этому я тоже уже привык.
– Там, говорят, красиво, – продолжил он.
– А ты можешь превращаться в других нелюдей? В сенари, например?
– Я их никогда не видел, – пожал плечами Леопольд. – Я могу превращаться в человека и в расу моей мамы… – он зажмурился и вдруг у него появились огромные длинные уши, черты лица заострились, уголки глаз поползли вверх, а во над верхней губой появились едва заметные бугорки – увеличились клыки. Ко всему прочему Леопольд стал гораздо плотнее и раза в два ниже. После это все вдруг исчезло, лицо стало проще и симметричнее, немного круглее, рост заметно увеличился. Человек. И вновь начались изменения, черты лица опять заострились, на руках выросли черные когти, увеличился рост, но не размер. Получился обычный невероятно тощий и чудной Леопольд. – Скорее всего смогу и в сенари, но только внешне. Никакими способностями я обладать не буду.
– В таком случае ты сможешь поехать на Охмарагу и даже не получить при этом сувенир в виде
