бочку, но там, где секунду назад чернел силуэт, ничего уже не оказалось. Луна была абсолютно бела и кругла. А он все смотрел, смотрел, пытался в серебре лунного света найти тот силуэт или движение тени. Но ничего не находил, что могло бы привлечь его внимание.
Он слез с бочки.
– Чего ты там увидал? – спросил Роха.
– Ничего, ложитесь спать все, – отвечал кавалер, сам тоже пошел в свою телегу.
Улегся. Но заснул не сразу, он не сомневался в том, что видел этот силуэт, и не сомневался в том, что знает, кто это был. Он узнал его сразу, по длинному сюртуку и широкополой модной шляпе.
Утром Волкова разбудил стук, он привстал на телеге и огляделся. Люди что-то сбивали из бочечных планок. Он встал, позвал Ёгана, потребовал воду. Вода была уже согрета.
– Чего они там колотят из досок? – спросил он у Ёгана, когда тот лил воду ему на руки.
– Да Пруфф придумал щиты из досок наделать, – с усмешкой отвечал слуга. – Говорит, ночью какие-то люди сюда нам камни кидали, вот, говорит, надо, чтоб щиты были.
Волков подумал, что это дурь, но вслух говорить ничего не стал. Нет, щиты, конечно, нужны, рукой от арбалетного болта не закроешься, но городить такую несуразицу из бочечных планок глупо. Корявые на вид, неудобные и наверняка тяжелые получались щиты. А Пруфф словно не замечал всего этого. Расхаживал среди своих людей довольный.
– Еду давай, – сказал кавалер слуге.
Пока он ел, к нему пришли здороваться Пруфф и Роха. Обсудили дела на день. Вернее, Волков раздал приказы:
– Роха, возьми моего человека, Сыча, и пару людей, обойдите дома вокруг, поглядите, есть ли кто живой. В открытые дома не лезьте, там только чуму найдете, стучитесь в закрытые. Мне нужен человек, который знает город, нам нужно попасть в цитадель.
– Хорошо, Фолькоф, – отозвался Роха, – я перетряхну этот город, если есть кто-то живой – приволоку.
– Волочь не нужно, добром все делай, обещай еду или деньги. Капитан, вы останетесь в лагере, я возьму десять человек, поеду за водой. Надеюсь еще раз поговорить с упрямцем из цитадели, может, все-таки уговорю его.
– Да, господин рыцарь, буду ждать вас тут.
– И положите мне шесть ваших щитов в телегу, возможно, я встречу тех людей, что приходили к нам ночью.
Не то чтобы эти щиты могли пригодиться, просто Волков таким образом хотел дать понять капитану, что его идея правильна.
– Я распоряжусь, – с достоинством заверил Пруфф, он был горд собой. И предложил даже: – Или если вы желаете, я сам съезжу за водой. А вы займитесь поиском нужных вам людей.
– Нет, я хочу глянуть на того доктора, что вчера остановил наших людей, – ответил кавалер.
А еще он хотел повидаться с Агнес, он не знал, что ему делать, и очень надеялся, что девочка заглянет в шар и подскажет хоть что-нибудь.
– Как пожелаете, господин рыцарь, – сказал капитан Пруфф.
Когда Волков, Ёган и еще десять людей с телегой уже готовы были покинуть лагерь, кавалеру на глаза попались мальчишки Хельмут и Вильгельм, которых Скарафаджо называл Хилли-Вилли. Им явно было нечем заняться.
– Эй, вы! – крикнул Волков. – Ваше оружие в порядке?
Мальчишки сразу засуетились, стали бестолково осматривать мушкет, поправлять свое снаряжение.
– Вроде в порядке, – наконец произнес один из мальчишек.
– Вроде? – переспросил их кавалер. – Что значит «вроде»?
– В порядке, господин, – ответил другой.
Волков не помнил их имен, он просто приказал:
– Идете со мной, и чтоб были готовы в любую минуту.
– Да мы готовы, господин, прямо сейчас.
– Оружие чтобы было готово в любую минуту! – повысил голос кавалер. – Болваны.
– А, оружие, – понял один из мальчишек. – Оружие тоже готово, мушкет чист, порох и фитиль сухие, пули в мешке, все готово.
– Идете перед телегой, – приказал кавалер и крикнул: – Открывайте ворота, выдвигаемся!
В пустом городе, абсолютно пустом городе, когда утром перестают кричать вороны и чайки, становится очень тихо. Звук катящейся по мостовой телеги разлетался по пустынным улицам и был слышен далеко, словно колокола на соборе. Видимо, на этот звук и пришел доктор Утти, а Волков был рад, что чумной доктор пришел и его не пришлось искать.
– Доброго вам утра, господин рыцарь, – еще издали запищал доктор, – вам и вашим людям тоже.
Шлем приглушает все звуки, но его писклявый голос проникал под шлем и под подшлемник. Словно сразу в голову попадал, минуя уши.
Доктор шел им навстречу, а два огромных болвана тащились за ним следом.
– А я думаю, кто нарушает тишину в нашем тихом городе, неужто чумные бродят или последние здоровые бежать собрались? А это вы, славный человек. Что, сумасшедший так и не открыл вам ворота цитадели?
Доктор подошел близко, и тогда Волков поднял руку, останавливая свой отряд, и велел:
– Ближе не подходите, доктор.
– Помню, помню, – еще более тонко запищал доктор, – и ничего не имею против ваших предосторожностей. Ну так как, вы попали в храм наш или нет?
Отвечать ему Волков не собирался:
– Кто позволил вам вчера запрещать моим солдатам покинуть город, чтобы набрать воды?
– О, то не мое решение, то решение самого герцога земли Ребенрее, он с самого первого дня чумы велел обложить город заставами. И никого не выпускать. Да и магистрат велел запирать ворота. Так что…
– Так что если еще раз вы попытаетесь помешать моим солдатам, я вас убью, – перебил его кавалер.
– Убьете, – в голосе доктора послышалась насмешка, – вы меня убьете? Хи-хи, хи-хи.
Волков никак не мог понять, как он пищит так, что его слышно из-под этой его маски. Но выяснять это он не собирался, он спросил:
– Кто вчера ночью приводил людей к моему лагерю, на винном дворе?
– К вашему лагерю? – ехидно переспросил доктор. – У вас уже есть лагерь в нашем городе?
– Убирайтесь с дороги, даже не вздумайте приближаться к моим солдатам. И вообще не попадайтесь мне больше на глаза, иначе вы больше не будете хихикать, – проговорил кавалер, и никто из присутствующих не усомнился в его словах, даже ехидный доктор.
Он отошел в сторону, его болваны тоже. Люди Волкова прошли мимо них. И когда отошли на пятьдесят шагов, доктор запищал так, что кавалер его услышал:
– Вы, благородные, очень грубы, и за свою грубость вам когда-нибудь придется заплатить! Слышишь, рыцарь, запла-а-ати-и-ить! И не серебром. Ты сдохнешь, рыцарь, и людишки твои вместе с тобой! И очень скоро! Хи-хи, да-а… Скоро…
А это была уже явная угроза. Смысла придерживаться приличий больше не было, по сути это было объявлением войны. Недолго
