него была необыкновенная. Многие девицы на него заглядывались, но его это не слишком радовало. Он с детства был скромен и даже застенчив. Но, видать, кто-то его красоту приметил и рекомендовал принцессе, а она пожелала иметь его при себе. Я так думаю, а уж что там было на самом деле, только боги знают.
Поблагодарив мастера, Марк пообещал в самое ближайшее время сделать заказ на новые сапоги из тёмно-бирюзовой замши и, попрощавшись, вышел. На обратном пути он обдумывал рассказ старого сапожника, и в голове у него из отдельных фактов складывалась интересная мозаика. В юности смотритель королевской обуви барон де Мерлен был обычным подмастерьем на улице сапожников. Он был необычайно хорош собой и его вызвала во дворец принцесса Евлалия, подругой которой была Аделаида де Сюржер. В то время Аделаида носила на шее подвеску в виде рубинового башмачка, и, как выяснила графиня де Лафайет, у неё был любовник и маленькая дочь, которая пропала. В то же время барон де Мерлен один воспитывал дочь, происхождение которой, по слухам, было неясно, и сам он признавал, что оно сомнительно. Однако воспитанием этой девочки занималась графиня де Сюржер, однако, почему-то не забрала её в столицу, а нашла ей жениха в провинции. Теперь же она привезла в Сен-Марко дочь своей воспитанницы, и девушка носит на шее подвеску в виде рубинового башмачка.
Похоже, не безвестный барон из провинции, а юный подмастерье Жак Руже был тем самым любовником Аделаиды де Сюржер. Именно она рекомендовала его своей подруге принцессе Евлалии, а та уже помогла ей пристроить возлюбленного при дворе. Их новорождённую дочь какое-то время прятали, а после того, как Жак Руже стал бароном де Мерленом, отдали её отцу, но воспитанием занималась её родная мать. Возможно, девушку так и не представили ко двору, потому что она была похожа на Аделаиду в молодости. Однако внучка Маргарита пошла в деда, потому бабушка привезла её в столицу, надеясь, что внучке удастся то, что не получилось когда-то у неё, а именно стать королевой.
Потом его мысли метнулись к Кальдерону. Именно с ним сговорилась графиня де Лафайет, желая погубить ненавистную соперницу. Она сообщила ему о том, что у Аделаиды был любовник и незаконнорожденная дочь. Тот явился к ней и был отравлен. Считалось, что его отравили, чтоб помешать Аделаиде стать королевой, но, может, всё было наоборот? Его убили именно потому, что он намеревался помешать ей в этом? Если б графиня не написала письмо Эрнану де Сегюру, и тот не устроил засаду возле дома графа де Сюржера, то убийство Кальдерона могло никак не задеть Аделаиду. Его тело было бы просто вывезено на окраину города и брошено в сточную канаву. Никто не стал бы расследовать смерть человека, настроившего против себя слишком многих. И Аделаида спокойно продолжила бы борьбу за сердце и руку короля Франциска. Так ни она ли была более других заинтересована в смерти Кальдерона?
А что теперь? Убит де Лапорт, который на каждом углу злословил о Маргарите де Ривер, и расхваливал королю её соперницу. К тому же именно он принял на себя роль посредника между графом де Альбоном и виконтом де Байе, и если б ему удалось примирить их, то шансы Анжелики де Байе стать королевой возросли бы ещё более. И если графиня де Сюржер знала об этом, то разве не было бы у неё причин желать смерти де Лапорту?
Марк покачал головой. У него не было никаких доказательств того, что Кальдерона и де Лапорта убила графиня де Сюржер. И даже то, что Маргарита де Ривер является её родной внучкой, было лишь предположением. Может, принцесса Евлалия вызвала к себе прекрасного башмачника по рекомендации другой дамы, а уже во дворце Аделаида познакомилась с Жаком Руже. И связывает её с ним вовсе не сердечная привязанность, а дружба, которая случается между мужчиной и женщиной, чтоб там не говорили. И дочь де Мерлена не имеет к графине никакого отношения, но она, будучи бездетной, приняла под опеку дочку своего друга, поскольку девочка росла без матери. И вполне понятно, что в последствии тёплые чувства к воспитаннице она перенесла на её дочь и подарила ей свою подвеску с башмачком. Может, и правда, кто-то решил избавиться от Кальдерона, заодно устранив из борьбы за сердце короля Франциска Аделаиду де Сюржер, и она никак не причастна к его смерти, став невольной жертвой обстоятельств. А де Лапорт, оказавшись при дворе, уже успел многих настроить против себя и тоже занимался шантажом, а значит, и его могли убить, просто воспользовавшись тем, что он собирается идти в дом, где угощают лавандовым вином с красным тмином, а дочь хозяина окружена облаком аромата, содержащего в себе мускус белого бобра.
Это было возможно, но Марк без конца возвращался к своей версии, в которой главную роль играла графиня де Сюржер. Эта версия казалась ему стройной и вполне логичной, хоть и ничем не доказанной. К тому же она уже давала ответ на тот самый вопрос, который задал ему король: кто и как убил его офицера для поручений.
Вернувшись в Серую башню, Марк поднялся в свой кабинет и застал там Гаспара, который, сидя на краешке стула возле письменного стола, задумчиво смотрел в открытое окно. По подоконнику прохаживался белый голубь из королевской голубятни, а дальше, на крепостной стене поблёскивали кирасы стражников, стоявших в карауле.
— Что скажешь, дружище? — спросил Марк и направился к столу, на ходу снимая перевязь с мечом.
— Я прошёлся по улице аптекарей, заходя во все лавки подряд, — сообщил сыщик. — Золотую краску изготавливают лишь в трёх аптеках, и только в одной её заказывали на этой неделе. Это не такой уж востребованный товар, к тому же быстро портится, потому краску смешивают на заказ.
— И кто ж заказал её на этот раз? — Марк остановился, внимательно глядя на своего помощника.
— Краску аптекарю Тибо заказал молодой рыцарь весьма приятной наружности. Он раньше его не видел, должно быть тот не бывал на их улице. До этого рыцарь зашёл в несколько аптек, спрашивая, где он может купить золотую краску. Его направили к Тибо и он заказал у него склянку краски к маскараду.
— Он описал его? — помрачнел Марк. — Это был сам де Лапорт?
— Нет, ваша светлость. У этого рыцаря были светло-каштановые волосы и карие глаза.
— Де Ривер?
— Похоже на то, — кивнул Гаспар. — Прикажете привезти аптекаря к нам, чтоб он
