— Ничего, — ответил я после нескольких секунд размышлений. Джонсон предложил сотрудничество, но я в нем вряд ли нуждался. Во всяком случае, я куда больше опасался осложнений, чем хотел помощи. — Можете снять свои «жучки» в домах ничего не знающих людей. Никто туда больше не придет. Дело Ласкацио решится в другом месте или не решится вообще.
— А вы сообщите мне о результатах, — сказал он; я так и не смог понять, прозвучала ли в его словах ирония или нет.
— Ладно. — Я ответил так, чтобы любая возможная интерпретация моих слов удовлетворила Джонсона. Немного выждав, я задал самый важный для себя вопрос: — Вы занимались Ласкацио, тем невезучим воришкой?
— Нет, не было причин… — осторожно ответил он. — А вы хотите им заняться?
— Пожалуй, да.
Он схватил карандаш, но сразу же снова бросил его на стол. Не отрывая взгляда от катящегося деревянного многогранника с графитным стержнем в середине, он тихо, будто не ожидая благодарности, сказал:
— Если потребуется, можете ссылаться на меня. Я имею в виду разрешение на доступ к архивам, — уточнил он.
Я встал и взглядом поторопил Будду. Тот вскочил, возможно, чересчур резко, но Джонсон не обратил на это внимания, ответив на мое прощание лишь кивком и внезапно задумавшись, из-за чего его лицо стало еще более невыразительным. Я кивнул Будде, и мы без особого шума вышли. Наш взятый напрокат «хаймастер» ждал на парковке возле комиссариата. Будда опередил меня и первым открыл дверцу водителя; я согласился на этот раз сыграть роль пассажира, мы сели и отъехали от гостеприимного здания полиции.
— Думай, — предложил Будда.
— Сегодня я не думаю, — коротко ответил я.
— Тоже мне новость! — Мой ответ его отнюдь не напугал, но он размышлял над ответным ударом столь долго, что тот утратил всякий смысл и завис над нами, словно вылинявшая тряпка. Я даже не стал открывать рта, чтобы высказать какую-нибудь колкость в его адрес. Будда вывел машину на широкую Индепенденс-авеню, включился в редкий поток автомобилей и медленно поехал, постепенно увеличивая расстояние между нами и могучим «кондотьером» с двойным прицепом. Затем, когда дорога по правой стороне пошла вдоль края большого парка, он неожиданно свернул вправо, въехал в тенистую кленовую аллею и остановил машину. — Погоди, я отолью.
Он выскочил из автомобиля и побежал по узкой дорожке, едва не стукнувшись плечом о столбик с ярким треугольником. Я откинулся на подголовник и закрыл глаза. Вопреки тому что я сказал Будде, я интенсивно думал, и даже знал, чего хочу и как этого добьюсь. Я на ощупь полез в карман за сигаретами, закурил и вдруг почувствовал, что машина покачнулась. Открыв глаза, я увидел прямо перед собой, чуть ниже носа, длинное узкое лезвие. Я скосил взгляд вправо, до боли в глазах. Лезвие слегка отодвинулось.
— Гони деньги! — рявкнул нервный парень лет двадцати. Правую руку он просунул в салон машины, левой же опирался на край окна, наклонив голову, но не просовывая ее внутрь. Он слегка покачивался, переступая с ноги на ногу, подгоняемый страхом и потому опасный. — Ну?!
— Мне нужно залезть в карман, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Давай быстрее!
Подняв правую руку, я сунул ее в нагрудный карман, краем глаза заметив какое-то движение за передним стеклом «хаймастера». Я медленно извлек несколько банкнот, рука противника дрогнула и потянулась к деньгам, и тут внезапно мне в уши ударил дикий вопль. Я испуганно дернулся влево.
— А-а-аррр!.. — взревел парень, и его подбросило вверх. Когда его тело упало на крышу автомобиля и начало перекатываться на ветровое стекло, я увидел в окне Будду, который, согнув руку в локте и развернувшись всем телом, врезал сползающему по стеклу парню в область почек. Я услышал еще один вопль, нож с хромированным лезвием длиной сантиметров в пятнадцать выпал у него из руки и упал вниз, зацепившись за стеклоочиститель. Машинально включив дворники, я увидел, как нож, сверкнув на солнце, по широкой дуге полетел поперек аллеи. Искаженное от боли и страха лицо сползало по стеклу, щека довольно смешно оттягивалась, скользя по наклонной поверхности. Я нажал на ручку и выбрался на асфальт аллеи. Будда стоял, сжав кулаки и оценивая, не требуется ли еще один или несколько ударов. Я покачал головой. Парень заскулил, теперь уже тише и даже, может быть, слегка трогательно. Приподняв голову, он посмотрел на меня затуманенными болью глазами и снова упал на капот.
Он ритмично стонал, а его правая рука, похоже, без какого-либо участия сознания скользнула между металлом капота и низом живота, наверняка для того, чтобы помассировать пострадавшую промежность.
— Что будем с ним делать? — спросил Будда, покачиваясь на носках.
Я поискал взглядом нож, поднял его и проверил лезвие. Острый как бритва. Если бы я совершил не то движение, которое предполагал противник, или если бы я воспротивился его требованиям, он мог одним махом отрезать жертве голову.
— Я ему яйца отрежу, — мстительно сказал я, направляясь к все еще лежащему на капоте парню. — Если пошевелится, бей снова в почки, — проинструктировал я Будду.
— Чтоб вас!.. — пискнул бандит, но Будда стукнул его раскрытой ладонью по макушке, он ударился носом о капот и затих, лишь один его вытаращенный в ужасе глаз следил за моими движениями.
Я подошел к парню сбоку и обыскал. Кроме ножа, другого оружия при нем не оказалось. Рванув парня за руку, я перевернул его на спину; увидев в моей руке свой скальпель, он прикрыл обеими руками промежность, одновременно ища взглядом спасения у Будды, несмотря на то, что это именно он пнул его между ног и отбил почку. Будда оскалился улыбкой мясника и спросил:
— Сам отрежешь, или мне тоже дашь поковыряться?
Я задумался на несколько секунд. «Пациент» переводил умоляющий взгляд с меня на Будду и обратно. Закрыв нож, я бросил его Будде.
— Можешь все сделать сам, — великодушно сказал я.
Будда схватил нож размашистым движением, открыл его и, тоже попробовав лезвие, уважительно кивнул. Владелец ножа неожиданно вырвался и, явно полагая, что времени на мольбы не осталось, бросился бежать. Я без труда догнал его, схватил за запястье и со всей силы ударил костяшками его пальцев о капот «хаймастера». Парень дико завопил. Развернув его, я схватил второе запястье и повторил операцию, несмотря на то что Будда, похоже, намеревался отобрать у меня свою добычу. Бандит присел и свернулся в клубок, прижимая к груди разбитые руки.
— Бегом в ближайшую больницу, — сказал я. — Есть шанс, что тебя там продержат недели две, может, заодно избавишься от дурной привычки, будешь мне тогда благодарен. А если и дальше будешь гоняться за легкими деньгами, вспомни, насколько это больно, и подумай, что могло бы быть вчетверо больнее, хорошо?
