– Всем стоять! – из-за поворота скатилась вооруженная фигура и прицелилась. – Особенно ты, Саймон, нужен мне!
Филлипс под дулом автомата обреченно поднял руки, приваренный к месту не столько страхом, сколько удивлением.
В двух шагах от Саймона из небытия возник сам лейтенант Спаркслин, гроза бедменов. Из-за его плеча выглядывала тоненькая девушка в комбезе и неловко целилась в паренька у стены.
Паренек беспокойства не проявлял, меланхолично работая челюстями. Внезапно Саймону показалось что пластина пола под ним шевельнулась. Саймон непроизвольно сгруппировался – и в следующее мгновение вверх тормашками полетел в тартарары. А пластина, перевернувшись, тут же монолитом встала на место.
Ошалевший Спаркслин бросился на колени, ища хотя бы зазор для ножа: пол выглядел так, словно был сделан из одной гранитной плиты. А преступник все же удрал прямо из-под носа.
– Это разоры! Их штучки, – устало пояснила Трейси.
Разоры были проклятьем верхнего мира. Единственным спасением от их бессмысленных жестокостей была их тупость и неорганизованность. Бандиты так часто выясняли отношения друг с другом, что на поверхности почти не показывались.
Но если разоры были лишь миной замедленного действия под Лос-Анджелесом, то Саймон Филлипс вполне был способен стать ее часовым механизмом.
– В Багдаде не все так спокойно, как казалось, – прикусил ноготь Спарк.
Надежды, что знакомый люк, через который Спарки уже однажды попал в подземелье, найдется, было маловато.
И увы, надежды не оправдались!
– Можем расспросить у проказоров о логове разоров! – подкинул мысль Сникс.
– Если они станут с нами разговаривать, – уточнил Пинни. Спарк осмотрел свою команду.
Заклин позаботился даже о рюкзаках и ракетницах. Трейси, от нее, как от лесного клеща, отвязаться было невозможно, вцепилась в пакет с завтраками.
– Это еще зачем? – Джон подозревал, что его ребята собрались на пикник.
– На всякий случай! – задиристо парировала Трей, но пакет все же бросила в ближайший мусоросборник.
Давние развалины аэровокзала поросли травой. Обомшелые камни фурункулами отмечали место давней трагедии.
Спарки напрягал память, отсчитывая предполагаемые до люка метры. Ноги утопали в песке. Спарки уже утрамбовал приличную бороздку, шастая взад и вперед.
Его напарники невдалеке выжидали. Пинни жонглировал мячиком для пинг-понга. Заклин и Сникс разложили на траве увеличенный план входа в подземелье, всученный чертовым официантом.
Смеркалось. Небо на горизонте заволакивали багровые разводы, обещая вертенное завтра. Солнце краем касалось холмистой равнины.
Наконец жара спала, день превратился в рассеянно водянистый свет.
– И что же теперь? – первой не выдержала Трейси, начиная зябнуть.
Поднимался ветер, заигрывая с дряхлой трухой мусора.
– А почему бы нам просто не спуститься на эскалаторе? – задумчиво спросил пространство перед собой тихоня Пинни.
– Как это? – вскинулся Сникс.
Спарки реагировал быстрее.
– Ты знаешь другой вход на подземные уровни?
– Откуда?! – округлила глаза Трейси, растирая ладонями предплечья.
– Ну, – засмущался Пинни, – понимаете, девушка там у меня… И мы встречаемся.
– И ты молчал?! – Спарки готов был убить желторотика.
Остальные испытывали очень похожие чувства, но совсем по другому поводу. Трейси брезгливо скривилась и молча пошла к аэрокару.
– Идиоты! – подытожил ситуацию Джон. Он совсем выпустил из виду, как в пресловутом Обществе мира относятся к подземельям и проказорам.
Бедняга Пинни!
НЕМНОГО СОЛНЦА В ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ
БЕРНИ БЕРНС
Несмотря на вечерний час, улицы подземного городка бурлили.
Светились окна ночных баров, устроенных из картонных коробок.
Уличная торговка горячими сосисками зычно оглашала улочку призывными воплями:
– Кому с пылу с жару! Кому горяченького!
Смешливые стайки девчушек, не очень умытых, но жизнерадостных, бросали торговке мелочь и тут же впивались здоровыми зубами в нехитрое угощение.
Городок, кое-как сляпанный из фанерных листов и коробок, раздумывал, как прожить сегодняшний день, не дожидаясь завтра.
Искусственный свет, тускловатый и отрешенный, все двадцать четыре часа суток отдавал в твое распоряжение. Тут не было ни отмеренных часов работы, ни обеденного ритуала. И каждый обитатель стремился быть именно в этот час и в эту минуту, не загадывая надолго.
Чтобы о тебе помнили потомки, вовсе не обязательно долго и нудно раздумывать о вечности, которую все равно никогда не увидишь. Достаточно наскоро перекусить, иметь приятелей и славную подружку, с которой ты в любое время можешь отгородиться от улицы старой картонкой и предаваться утехам, не рассчитывая графиков и показаний медиков. Живи!
Берни Бернс, отчаянный парень и авторитет в округе, потягивал пиво, щурясь на проплывающую мимо толпу. Рядом, калачиком пристроившись у его ног, дремала Розалинда. При рождении ее называли как-то по-другому, но Берни нравилось прозвище девушки. Днем он специально для нее утащил из кафе ящик с шоколадом. Берни ласково похлопал ладонью перепачканную сластями мордочку подружки.
Когда-то, казалось Берни, что очень давно, он жил наверху. У него были абсолютно пристойные папа и мама, и сам Берни в день совершеннолетия получил «абсолют» с плюсом: общество готово было принять Бернарда Бернса с распростертыми объятиями.
Так бы, наверняка, и случилось, если бы на радостях родители не подарили юноше одноместный аэрокар. Берни, несмотря на инфантильное воспитание, с генами деда-электронщика бороться не смог – из летающей тарелки Берни смастерил по найденным на чердаке чертежам нечто бесподобное.
Аэрокар вздулся пузырем, выпучил глаза-стекла, чтобы иметь круговой обзор. Блок управления Берни выдрал с корнем, а вместо послушного компьютера вмонтировал в панель приборы ручного управления. Рычаги ходили с натугой, приборы скорости и направления полета включались через раз, а топливная отметка, хоть залей баки доверху, намертво вросла в «ноль».
Родители морщились, но молчали: мальчика не стоило раздражать перед испытанием в университет.
Берни заявлялся домой по ночам, исцарапанный, перемазанный, но счастливый.
Катастрофа разразилась быстро, но совершенно случайно. Берни послал запрос в Нью-Йорк, в техническую школу пилотирования. И даже получил ответ: туманный, но безапелляционный.
