— Месяц назад, одна из них…
— Елена Михайловна, он уже давно просёк, о чём идёт базар, — прервал меня Бубновый. — Ну, давай, халдей, трави! Не за язык же тебя тянуть. Хотя, если хочешь, могу и потянуть. Тогда потом будешь жестами рассказывать!
— Как уже изволила сказать уважаемая Елена Михайловна, что-то произошло примерно так с месяц назад. К нам пришли полицейские, — халдей достал откуда-то платок и вытер пот, хотя мощные кондиционеры поддерживали нормальную температуру.
— Что за менты? Откуда? — Бубновый взялся вести допрос сам, а я не возражала, у него получалось лучше.
— Обычные. Те, что у нас постоянно пасутся. Из райотдела.
— И что им было надо?
— Допрашивали танцовщиц. Не подвезла ли одна из них кого-то постороннего по дороге домой.
— И что? Подвозила?
— Не знаю, Игорь Валентинович. Перед этим нам позвонили от Кареты, сказали, чтобы девушки не признавались, даже если что-то такое и было. Ну, я девушкам так и передал.
— Кто тебе звонил?
— Тот, что всегда. Шаша.
— А, понятно, Сашка Шепелявый. Менты что-то говорили, зачем ищут?
— Говорили, но я толком не понял. Они якобы ведут на фиг им не нужное очень нежное расследование. Для меня это, уж простите, просто набор слов.
— Значит, так, халдей, сделаешь вот что. Прямо сейчас обзваниваешь своих шалав, и узнаёшь, не было ли у одной из них месяц назад странного пассажира. Вопросы есть? Лучше, чтоб их не было. Тебе лучше.
— Но Шаша сказал…
— Делай, что тебе сказано. Мы здесь, а Шашка Шепелявый где-то далеко. Исполняй, если жить хочешь!
Халдей ушёл, точнее, убежал. Мешок позвонил Шашке и приказал ему расспросить халдеев в каждом из заведений под ‘крышей’ Кареты, то есть, моего отца. Я удивилась, мне казалось, что Мешок и Бубновый — обычные торпеды, а они вот отдают приказы, и их приказы исполняются. Я подумала, что при случае нужно будет уточнить у отца, какой у них статус в бригаде.
Через полчаса мы покинули ‘Лилию’. Выяснилось, что ни в одном ресторане или ночном клубе из тех, которым ‘покровительствовал’ мой отец, никто не подвозил странную женщину, завёрнутую в скатерть и с раной на ноге. Я уточнила у Мешка, можно ли этому верить. Тот зловеще улыбнулся, и заявил ‘можно, нам не врут’. В итоге полностью довольной осталась только ‘наша’ официантка. Наверно, можно было дать чаевых и поменьше, но я, расстроенная неудачей в своих поисках, не была склонна к экономии по мелочам.
* * *
Должно быть, выглядела я ужасно, раз даже Юра простил все обиды и попытался утешить, напомнив, что отрицательный результат — это тоже результат. В ответ жутко захотелось отвесить ему затрещину, но я сдержалась, хоть и с трудом.
— Ребята, а кто ещё, кроме стриптизёрш, возвращается с работы далеко заполночь? Обмозгуйте, вы же умные! — попросила я.
— Нормальные люди по ночам дома сидят, а не на машинах по городу раскатывают, — глубокомысленно заявил Бубновый.
— Но и ненормальных много, — высказался Мешок. — Братва по своим делам часто ночью ездит. Вон, Бубновый не даст соврать, сколько мы с ним километража намотали по темноте!
— Да что ты гонишь! Елена Михайловна ищет одинокую бабу на тачке. Братва тут вообще не при делах. А я вот вспомнил, у меня сосед в какой-то фирме пашет, так его могут вызвать на работу в любое время, и ночью тоже.
— Он что, киллер?
— Разве что для своей печени. Бухает по чёрному. А фирма — барыжная.
— Какая? — не понял Юра.
— Барыги — это перекупщики, — пояснила я. — Чаще всего краденого, но необязательно. Бывает, что и просто спекулируют. Короче говоря, коммерческие посредники.
— Разве это короче, чем барыги? — удивился Бубновый.
— В Англии коммерческие посредники — уважаемые люди, — сообщил Юра.
— У нас — тоже. В определённых кругах, — туманно ответила я.
— А у меня батя пашет на заводе, — Мешок был разговорчивее обычного, потому что мы стояли, а не ехали. — Давно там пашет. Так вот, раньше у него бывали авралы и сверхурочные. Мог домой и в два часа вернуться, и в три. Только сейчас заводы почти стоят, какие там авралы? Батя всего три дня в неделю на работу ходит. Да и платят там так, что тачку можно купить только садовую. Батя вон всю жизнь мечтал, а не мог на неё заработать. Я, когда к Карете прибился, немного бабла поднакопил, и подарил ему. Теперь они с мамой на ‘Мерсе’ рассекают. Но всё равно недовольны, что я на завод не пошёл.
— Да кому это интересно? — возопил Бубновый. — Ты мне лучше вот что скажи. Если менты по заданию Юр Николаича допросили кабацких шалав, наверняка же они проверили и все эти заводские авралы. Юр Николаич не лажает, всё учёл. Но не нашёл нужную бабу. Так вот, смотри. Шепелявый приказал всем шалавам говорить, что они не при делах. Почему?
— Не понимаешь? Да потому что среди них есть и мигрантки без регистрации, и несовершеннолетние, и наркуши, и хрен знает, кто ещё. А некоторые вообще без документов. Кому надо, чтобы к ним менты присматривались?
— Вот именно! — Бубновый торжествовал. — На кабаках люди Нежного обломались, но с чего бы им обломаться на каком-то зав складом у барыг? Или на работягах с завода? Им-то чего отнекиваться? А раз облом, значит, баба непростая. Шалава кабацкая — вот самое то, что ищет Елена Михайловна.
— Так ни одна же не призналась! Или это не они, или нам её не расколоть. Что в лоб, что по лбу, один хрен.
— Вот знаешь, Мешок, рожа у тебя умная, а голова — пустая. Мы же кого проверили? Шалав из кабаков, где ‘крыша’ — мы! А что, Карета все городские кабаки подмял? Да хрен там! Про Марио забыл?
— Кто такой Марио? — осведомилась я.
— Есть один такой, — пояснил Мешок. — Был сутенёром, потом поднялся, сейчас несколько вшивых кабаков держит. Они с той же ‘Лилией’ и рядом не стояли. Карета с ним не враждует, но и не дружит особо. Да и вообще, какой-то неприятный тип, скользкий. Всегда готов подлянку какую-нибудь сделать. Ничего, рано или поздно сделает не тому, и тогда в мешок, с моста, и концы в воду.
— Зачастил ты о мостах, — отметила я. — У нас и мостов-то в городе нет, чтоб над водой.
— Ну, да. Говорят, какая-то ведьма в мэрии так наколдовала, что вода исчезла не только под мостами, но и в водопроводе, — нагло ухмыльнулся Мешок.
— Так что с этим Марио? Реально попросить его о помощи? Или самим поехать и допросить девиц из его заведений?
— Нет, Елена Михайловна, так нельзя! — всполошился Бубновый. — Если мы туда припрёмся без разрешения ‘крыши’, это — наезд! Марио тоже чем-то нехорошим ответит. А Карете сейчас только громких разборок не хватало. Да и просить его ни о чём нельзя. Не наш уровень. С ним должен Карета базарить, а не мы.
